Это моя собака - Лукницкий Сергей Павлович - Страница 12

• Предыдущая
• 12/57
• Следующая

— Отлично, Пират. Я думаю, теперь настал мой час. Сиди здесь. Пойду я. Я — ночной зверь.

Лис исчез, растаял, сгинул в темноте, словно его никогда на свете и не было.

А я сижу и пишу дрожащей лапой. Может быть, это мои последние строки, а может, мои последние минуты…

Слышу…

Блаженство

В тот же день вечером. Сперва меня посыпали каким-то вонючим порошком. Затем меня вымыли хозяйственным мылом потом туалетным. Тётя Груша поливала меня из кувшина кипячёной водой. Но я смирно стоял в корыте и все стерпел. Я только все время старался лизнуть руку Вити или мамы Маши. До Пал Палыча я не смог дотянуться. Он сидел на террасе, держал наготове одеяло и удивлялся:

— Честное слово, Витька, пёс вырос, хотя и похудел вдвое! А какой взгляд! Читает мысли на расстоянии!

Меня опять окатили чистой водой и, наконец, вытерли и завернули в одеяло. А мой хозяин сейчас же сел рядом и обнял меня вместе с одеялом.

Я заснул в ту же минуту.

Переоценка ценностей

27 августа. Сегодня моя прекрасная жизнь продолжается. Утром меня разбудила тётя Груша и позвала завтракать. На завтрак, как и всегда, овсяная каша. Я съел и попросил ещё. Тётя Груша налила в миску простокваши, покрошив хлеба.

— Господи, чем они тебя кормили, Пиратка? Капустой? Квасом?

Милая тётя Груша, как она проницательна! Я подпрыгнул и лизнул её в щеку. Она не рассердилась.

— Ну, баловень, узнал теперь, почём фунт лиха? Пойдём-ка вместе доить Фросю… Там и не нюхал поди молочка?..

А потом был волшебный день. Меня кормили и ласкали, ласкали и кормили, так что я совсем запутался — что лучше? Но самое прекрасное было даже не это. Под берёзой…

Нет, лучше я все расскажу с самого начала, с того момента, когда лис сказал: «Настал мой час!..»

Он убежал, а я, стуча от волнения зубами, пытался что-то писать в грязной ковбойской тетради…

Вдруг примчался лис:

— Быстро за мной!

Мы понеслись к подкопу. Вижу: на заборе головой вниз висит Пал Палыч, машет руками и шёпотом говорит кому-то:

— Ноги, ради Бога, не выпускайте…

Я обмер — он висит на колючей проволоке! Что у него останется от живота и штанов! Не успел я об этом подумать, как над забором показалась ещё одна голова — моего дорогого хозяина Вити:

— Подвинься, пап! Ты весь матрац занял…

— Ну, держись, Витька! — сказал Пал Палыч. — Не сверни голову!..

Что там произошло дальше — я не разобрал. Только увидел, как в воздухе мелькнули Витины ноги и весь Витя повис на этой стороне.

— Прыгай! Отпускаю! — шептал Пал Палыч.

Я бросился к Вите, не выдержал и заверещал от радости каким-то несобачьим визгом.

Витя сразу же зажал мне нос, но было поздно. В окнах зажёгся свет. Загремела дверная цепочка. Затопали тяжёлые шаги и — шах! — громыхнул выстрел.

Невозможно описать мой ужас! Я уже представил, как все мы — я и мои дорогие хозяева — лежим, застреленные Сиплым. Вдруг в темноте, совсем рядом, словно вспыхнул и засветился огонёк. Это был лис.

— Бегите! Быстро! Погоню я возьму на себя! Прощай, друг!

Это был мой благородный лис. Конечно, никто, кроме меня, не понял его слов. Но все услышали, как Сиплый тяжело побежал к калитке, громко ругаясь:

— Ах ты рыжая тварь! Ну погоди у меня!

— Не надо, дядя! Не надо! Нам за него в школе попадёт! — хором вопили ковбои.

Мы воспользовались суматохой и быстро перелезли через забор.

— Ходу, ребята, ходу! — скомандовал Пал Палыч.

И все кинулись бежать: впереди — я, за мной — Витя, потом — Мама-Маша и Пал Палыч. Замыкающим были Одноглазый и старик, который живёт в жёлтом домике на горе.

Из нашей калитки навстречу нам выбежала тётя Груша.

А утром в саду под берёзой я увидел Витю и Пал Палыча — они покрывали старую собачью будку новой крышей. Чуть дальше мой одноглазый друг не спеша доедал что-то из моей миски. Мама-Маша большими ножницами выстригала у него из хвоста репейники. Тётя Груша, сложив на животе руки, смотрела на все это, качала головой:

— Из каких доходов буду я на старости лет кормить дармоеда?..

— Не прибедняйся, Аграфена, не объест тебя животное, — замахал на неё руками старик, который живёт в жёлтом домике на горе. — А этой собаке цены нет, столько горя измыкала! Ты вглядись — умней человека.

Что сделал я?

Переполненный радостью, подпрыгнул с такой невероятной силой, что прямо с крыльца сделал полное сальто.

— Ах! А-а-аах! — вскрикнули все хором.

Но я уже стоял на ногах. Не касаясь земли, я облетел нашу дачу вокруг и последним длинным, великолепным прыжком влетел в бочку с водой, где вертелись всякие мелкие козявки.

— Отличный трюк, Пират, — сказал Пал Палыч, вытаскивая меня за шиворот, — ты, я вижу, по-прежнему будешь оживлять и украшать нашу жизнь.

Возвращение

29 августа. Кончилось лето, кончилась дача.

Завтра мы возвращаемся в город. Я выскулил у Вити разрешение последнюю ночь ночевать в саду и сплю рядом со своим большим другом возле будки, развалясь в траве. Это так здорово!

Прямо над головой у меня, за деревьями, только очень далеко, светит жёлтая звезда. Она похожа на глаз лиса, и это мне приятно. Мне кажется, что этой мой умный друг смотрит на меня из тёмных кустов во дворе за высоким забором.

— Ты что сопишь? — спросил меня Одноглазый, поворачиваясь на другой бок.

Ах, нет! Ведь я совсем забыл! Ни Чёрного Дьявола, ни Одноглазого — больше нет. Его теперь, как и меня зовут Пират, только Чёрный Пират. Это, конечно, придумал Витя. Как он догадался? Так нас оказалось трое друзей Пиратов.

А почему я сопел? Потому что не спал. Думал об Огоньке.

Но об Огоньке — разговор особый.

Новосёлы

30 августа. Только мы приехали в город, как тут же пришлось опять ехать, вернее, переезжать на новую большую квартиру, которую получил Пал Палыч от работы. Кутерьма была страшная! Чтобы я не путался под ногами, пока переносили мебель, Витя привязал меня к скамейке во дворе нового дома.

Этот новый двор мне очень понравился — вот уж будет где побегать! Я вспрыгнул на скамейку, но и оттуда не увидел, где он начинается и где кончается.

— Здравствуй, пёсик! — поздоровался со мной старичок в очках и сел рядом. — Ты из какого подъезда?

— Гав, гав, — ответил я.

— Верно! — кивнул он. — Я тоже из второго… Будем соседями. Здесь хорошо, братец, и людям и собакам. Во-он, видишь лесок? Там и пруд есть, и травка. Отличный район, новый, благоустроенный. Вот так-то.

«Что ж, — подумал я, — не так плохо начинается моя жизнь на новом месте. Уже есть один знакомый».

Учительница

7 сентября. Спешу записать самые последние потрясающие новости. Вчера Витя прибежал из свой новой школы и сразу же:

— Скорей, Пиратыч! В три часа у нас субботник. Пойдёшь со мной. И веди себя прилично, понял? Без твоих штучек, ясно? Где поводок?

Во дворе школы было полным-полно ребят с лопатами и граблями. Нас, конечно, сейчас же окружили и стали спрашивать:

— Как зовёт твою собачку?

— Какой породы собачка?

— Можно покормить твою собачку?

— Витя Витухин! — вдруг строгим голосом сказала высокая женщина. — Ты зачем привёл собаку?

— Она не кусается…

— Тогда зачем ты держишь её на привязи? Пусть побегает.

Ух, и подпрыгнул я! Метра почти на два! Надо же — какая оказалась у Вити хорошая учительница!

Я побежал трусцой вдоль изгороди — люблю обследовать новые места. Тут, конечно, не то, что в лесу, но все же я обнаружил несколько интересных запахов. Однако из них меня особенно взволновал — знакомый. Я побежал быстрее и вскоре наткнулся на небольшой домик. Вместо одной стены у него была натянула проволочная сетка. За сеткой сидела рыжая собака! И до чего же она была похожа…

— Огонёк!.. Это тт-ты?! — ошеломлённый, пролепетал я.

• Предыдущая
• 12/57
• Следующая