Тайна «каменного кольца» - Данилевская Нина Владимировна - Страница 31

• Предыдущая
• 31/36
• Следующая

Оба юноши отвели глаза. Потом Ян произнес:

— Помещение ресторана для гастролей с тигром не приспособлено.

— Теперь ты начинаешь деловую речь, — улыбнулся офицер. — Я думал об этом. Перед эстрадой установим стальную сетку. Джо будет в клетке. Она уже заказана.

Краузе, наконец, взглянул на Федю и обратился к нему:

— Неважно работаете, молодой человек! Плохой разведчик. Назначаю тебя рабочим по сцене и помощником укротителя тигра. Разъясни ему, Славич, обязанности. Когда тигр будет на месте, вы оба придете в комендатуру и доложите мне. Не забывайте о сроке!

...Несколько дней Яна не было. Вернулся он с тигром.

— Готовься! Скоро познакомишься с твоим подшефным, — подмигнул Ян, встретившись с Федей.

— Как тебе удалось раздобыть это чудовище? — без всякого энтузиазма осведомился Федя.

Ян промолчал. На другой день вместе они пошли в комендатуру.

Дрессировщика сразу позвали к Краузе. А Фред, оставшись в одиночестве, углубился в чтение старых газет, крикливо повествовавших об успехах гитлеровцев под Севастополем. Ян долго не возвращался. Юноша нетерпеливо мерил шагами приемную, поглядывая на стенные часы. Уж не забыли ли о нем?

Наконец Ян вышел.

— Придется тебе еще посидеть, — насмешливо сказал он Феде. — Господин Краузе ждет кого-то. — И Ян, ничего не объяснив, вышел.

Федя задумался. Невеселые мысли теснились в голове. Дверь открылась, и в кабинет гестаповца поспешно прошла женщина в шляпке и густой вуали.

Часы мерно тикали. Казалось, ожиданию не будет конца.

Но вот дверь кабинета бесшумно открылась. Женский голос произнес еле слышно: «Все будет так же точно, как в истории с Кудрявцевой». Фред обернулся. На пороге стояли Краузе и... Ольга Сергеева.

В первую минуту юноше показалось, что Ольга опешила, увидев его. Но Краузе не дал никому опомниться.

— Ждете? Это хорошо, — сказал он и ласково взглянул на Ольгу. — Познакомьтесь, фрейлейн Ольга, неопытный еще разведчик Фред. Будьте любезны, поучите его тайнам вашего ремесла. Гутен абенд!

Дверь за Краузе закрылась. Ольга, улыбаясь, подошла к Феде.

— Не смотри с таким изумлением, Фред.

— Я... я просто не ожидал, что ты... — пробормотал Федя.

Ольга громко засмеялась.

— Не сомневаюсь! В нашем деле главное — маскировка. Поработаем вместе, и ты поймешь.

— О да! — произнес юноша, беря себя в руки.

Федя, войдя к себе в комнату, бросился ничком на кровать и долго лежал неподвижно.

Он должен был идти на свидание с Ольгой, к ней домой. «Нам никто не помешает, — говорила девушка. — Мама моими делами не интересуется».

Федя знал, где жила Ольга, — не раз передавал ей конспиративные поручения. Помнил и мать ее, безликую женщину, всецело занятую домашним хозяйством. В присутствии посторонних Ольга всегда обращалась с матерью ласково, вежливо. Но мать говорила с дочерью робко, будто слегка побаивалась ее. Отец девушки, зубной врач, давно умер.

...Федя взглянул на часы. До условленного времени оставался час. Не идти нельзя — сразу вызовешь подозрение. Но как разговаривать с Ольгой, когда всем существом владеет одно желание — немедленно разоблачить ее, убрать с дороги, пока не преданы остальные друзья?

Разоблачить? Разве это так просто? Ведь изобличающих документов нет. Ольга достаточно хитра, чтобы не оставлять никаких следов. Недаром сам Краузе считает ее способной и опытной шпионкой.

Один неосторожный шаг, и его, Федю, быстро «уберут». В глазах товарищей он по-прежнему останется предателем. А Ольга... Страшно подумать, сколько зла она может причинить! Да, выход один. Надо играть роль до конца. Надо следить за каждым шагом Ольги, найти уличающие ее доказательства. Главное — помешать новым провокациям. Будет трудно, очень трудно, но надо.

...Ольга встретила юношу весело и приветливо, будто ровно ничего не произошло.

— Садись, Фред, мама сейчас принесет чай. — Она отложила роман в желтой обложке, протянула руку. Сказала чуть капризно: — Право, я предпочла бы просто поболтать с тобой о разных интересных вещах. Но дело есть дело. После чая прочту тебе небольшую лекцию. — Оля засмеялась. — Не бойся, она не будет скучной.

В соседней комнате звенели чашки, шумел примус. Ольга прислушивалась к этим звукам с легким нетерпением.

— Уж очень ты долго, мама. Подожди, помогу!

Она вскочила и вышла, неплотно прикрыв дверь. Оставшись один, Федя обвел глазами комнату. Она была обставлена со вкусом, ничего кричащего. Против входа висела большая фотография Ольги в скромной ученической форме. Девушка смотрела немного исподлобья, тонкие губы загадочно улыбались. Точно такой же портрет юноша видел у Насти Кудрявцевой. «Оленька перед выпуском снималась и подарила мне. Прелесть какая она красивая, правда?» — говорила тогда Настя.

«Эх, если б освободить Настю! Это можно сделать, когда ее будут переводить из комендатуры в постоянную тюрьму. Надо попробовать узнать через Ольгу, когда это будет».

Ольга вернулась и заметила, что Федя с большим вниманием рассматривает ее портрет. Девушка довольно улыбнулась.

— Удачный снимок, правда? Только форма безобразная. В то время мы ведь с мамой едва сводили концы с концами, где тут прилично одеваться! Даже выпускное платье пришлось из старья перешивать. Хорошо, что мне все к лицу, — болтала Ольга.

— Почему вы жили так бедно? — машинально спросил Федя.

— Ничего мама не получала, всегда была домашней хозяйкой. Таким советская власть не платила.

— А за отца? Ведь он был врачом?

— Папа был арестован... еще до нашего переезда в Крым. В тюрьме и умер. Нас многие жалели, хотя кое-кто и боялся замарать себя. — Она вдруг засмеялась.

Феде было не по себе: отец арестован, а Ольга смеется!

Девушка откинулась на спинку стула, закурила сигарету.

— Не знал, что я курю? При подпольщиках я была скромной девицей, иначе кто бы мне поверил? Учти и ты на будущее, что талантливый разведчик должен безукоризненно играть любую роль.

— Учту, — ответил Федя.

— Мне, как ты знаешь, роль удавалась. Отца я «целиком и полностью» осудила, еще когда вступала в комсомол. Жаль, что мы не учились вместе, иначе ты бы сам убедился, какой я была примерной активисткой.

— Но зачем же ты?.. — не выдержал Федя.

— Пошла к немцам? — беспечно откликнулась Ольга. — А ты зачем? Видно, не сладко нам жилось при прежнем режиме, не так ли?

Девушка отбросила сигарету, понизила голос:

— Я хочу тебе кое-что рассказать, пока мама возится. Теперь уже можно — мы свои. Мы с тобой молоды, но ведь молодежь не только историю партии да политграмоту читает, которыми забивают мозги со школьной скамьи. Ты, кажется, вырос в детдоме, значит, не видел обеспеченной жизни, а я, — Ольга заговорила совсем тихо, — видела. Пока отец был с нами, у меня было сколько угодно нарядных платьев, разных побрякушек. Все, кроме птичьего молока.

Девушка умолкла и, оглянувшись на дверь, продолжала:

— При маме я этого не рассказываю — любит лить слезы. А отцу с ней скучно было. Зато меня он обожал, ни в чем отказа не было. Только дурак был мой папаша, — неожиданно закончила Ольга и снова засмеялась, встретив изумленный взгляд собеседника. — Не считай меня непочтительной дочерью, но, право же, попался он глупо, да еще дернуло сознаться...

— Попался? В чем? — пришлось спросить Феде.

— Он был... как бы выразиться?.. неосторожен с золотым имуществом клиентов. Как большому «зубных дел мастеру» ему несли для коронок царские червонцы, обручальные кольца и прочее. Кое-что из этого золотого дождя оставалось в его руках. Поэтому мы так хорошо и жили — не на зарплату же! Отец под хмельком был не очень сдержан на язык. Один из приятелей донес на него. А он испугался — и признался во всем. Тогда здорово преследовали за укрытие золота. Да, дурак и трус был мой папаша, — закончила Ольга. — А что касается меня, то я к нищей жизни не приспособлена. Кончится война — уеду за границу!

• Предыдущая
• 31/36
• Следующая