Звездочка моя! - Уилсон Жаклин - Страница 46

• Предыдущая
• 46/53
• Следующая

Конфетка сунула в рот большой палец. Ас съел еще две конфеты. Даже они сразу поняли, что этот вопрос — главный.

— Вынь палец изо рта, Конфетка, испортишь зубы. А тебе, Ас, понравилась новая подруга папы?

— Она смешно показывала суриката, — ответил Ас, запихивая в рот целую пригоршню конфет. — Но я ее все равно не люблю.

— Ас, ты как поросенок!

— Да, я вислобрюхий поросенок! Хрю-хрю! — захохотал Ас с полным ртом слюней — зрелище ужасное. — Страшно хочу есть!

— Я тоже голодная, мам, — подхватила Конфетка.

— Разве папа не напоил вас чаем?

Конфетка на минутку задумалась:

— Кажется, мы даже не обедали.

Мама взорвалась. Она отчитала меня: как это я не проследила, чтобы малышей покормили. Я хотела объяснить, что мы с утра перехватили закуски в мини-баре, потом — в половине первого — съели большой завтрак. Но мама слушает меня вполуха.

— Бедные мои, наверное, умираете от голода, — и она распахнула объятья Конфетке и Асу. — Срочно надо напоить вас горячим чаем.

— Мам, а ты можешь попросить Маргарет приготовить нам блинов? — спросил Ас.

— Да, мамочка, я обожаю блины, которые готовит Маргарет! — закричала Конфетка.

— Конечно, будут вам блины, мои дорогие, если хотите. Клаудия, Клаудия!

Примчалась Клаудия. Такое чувство, будто она подслушивала весь разговор.

— Приготовь детям чай и блины.

— Я хочу блинов с вареньем и творогом, Маргарет сверху потом еще выводит мое имя клубничным сиропом, — сказал Ас.

— Маргарет не бывает по вечерам в субботу, Ас, ты же знаешь, — сказала я.

Мы с Клаудией пошли на кухню.

— Маргарет больше нет, и точка, — сказала Клаудия.

— Как это?

— Она ушла вместе с Джоном. Собрали вещи рано утром, объявили об уходе твоей маме, когда она спустилась, и испарились. Я уверена, что они договорились с твоим отцом. Ему же нужен водитель, да и повариха на новом месте.

— Клаудия, — в ужасе сказала я, — обещай, что ты не уйдешь.

— Солнце, у меня были планы, помнишь? Я тебе рассказывала.

— Да, но тогда все было по-другому. Папа нас не бросил, и все было хорошо. Хотя бы со стороны так казалось. Но сейчас, пожалуйста, не уходи!

— Ты имеешь представление, как готовить блины? Я знаю, что тесто надо наливать на сковородку, — но как это тесто готовится?.. Не думай об этом, Солнце. Я обещаю, что буду здесь столько, сколько получится.

Спустя несколько дней ушла и Клаудия. Не по своей воле, впрочем. Мама очень разозлилась, получив письмо от папиного адвоката с распоряжениями относительно детей на время размолвки.

— А не пошли бы они все куда подальше, — сказала мама, скомкала письмо и швырнула его в корзину.

Корзина переполнена салфетками, упаковками от еды и бутылками. Наша уборщица Данка, кажется, тоже больше к нам не ходит. В доме без нее жуткая грязь. На кухню заходить противно: весь пол заляпан. Бедная кошка Бесси, ее миску никто не помыл, а она к этому вообще не привыкла. Зажав нос, я собрала весь этот ужасный мусор в большой мусорный пакет, хотела помыть пол, но только сильнее размазала грязь.

Я решила взять из корзины письмо и прочитать его.

— Господи, Солнце, что ты роешься в мусоре? Что тебе там понадобилось?

— Мне надо знать, хочет ли папа дальше видеться с нами, — тихо сказала я.

— Ну конечно хочет. Он требует и это, и пятое, и десятое. Хочет вас забирать к себе на выходные, цитирует закон, который дает ему такое право. И все для того, чтобы покрасоваться вместе с вами и с этой бабенкой перед папарацци. Да какой из него отец? Он вас одеть толком не умеет и покормить не может, так что я этого не потерплю. Не письмо, а полная чушь. Даже когда он жил здесь, почти никогда вами не занимался. С чего это он вдруг раскричался про отцовские права, стоило выйти за порог? Отец из него никудышный. Ему на всех вас наплевать. Вот когда он для тебя что-нибудь делал, Солнце? По волосам погладит: «Давай потом, детка», вот и вся беседа.

Это настолько правда и настолько страшная, что я закрыла лицо руками, боясь расплакаться. Клаудия стоит возле посудомоечной машины: вынимает оттуда часть посуды. Мама затолкала туда все, что можно, и раздавила сковородкой бокалы. У некоторых треснули ножки, и сейчас Клаудия выуживает из машины осколки стекла.

— Сюзи, прошу тебя, осторожней. Это опасно, — сказала она, заворачивая стекло в бумагу, и повернулась ко мне: — Твой отец часто бывал занят, и тем не менее он очень тебя любит.

Мама разозлилась еще сильней:

— Не вздумай отчитывать меня как девчонку своим манерным голоском. Я тут распоряжаюсь, что тебе делать. И не надо забивать голову Солнцу всякой чушью про отца. Он ее совсем не любит. Она для него полный провал, стыд ходячий.

Осколком стекла — прямо в живот.

— Это самые ужасные, несправедливые и страшные слова, которые мать способна сказать своему ребенку, — сказала Клаудия. — Твоя мать к тебе чрезвычайно несправедлива, Солнце. Она сильно расстроена. Конечно, папа тебя любит. Не слушай ее.

— Что ты сказала?! Да как ты смеешь так себя вести?! — завизжала мама. — Ты тут всего лишь нянька!

— Не только. Я и шеф-повар, и посудомойка, — ответила Клаудия. — И нянька, конечно. И я забочусь о твоих детях.

— Ты просто хочешь настроить их против меня, — ответила мама. — Но я тебе не позволю! Убирайся отсюда вон немедленно! Пакуй чемоданы!

— Уйду с удовольствием, но только когда увижу, что за детьми обеспечен должный уход.

— Она мне еще будет условия диктовать! Чтобы через полчаса и духу твоего здесь не было, иначе я в полицию позвоню! Не нужна ты мне, равно как и все остальные, за моими собственными детьми смотреть. Я сама буду за ними ухаживать.

И Клаудия ушла от нас. Прощаясь с нами, она плакала:

— Мне так жаль, Солнце. Я бы с удовольствием осталась, но если я буду настаивать, станет только хуже. Потом она успокоится. У меня есть мобильный твоего отца. Я расскажу ему обо всем. Чего уж тут, платили мне, как вашей няне, хорошо, но не это сейчас важно, а то, что происходит с тобой, Солнце, с Конфеткой и Асом. Ваши родители вас не заслуживают, в особенности тебя, Солнце. Ты чудесная, душевная, очаровательная и умная девочка, Солнце, не смей забывать об этом. Я бы гордилась такой дочерью, как ты.

Я заплакала, а вслед за мной Конфетка и Ас. Мы все трое вдруг поняли, что Клаудия — самая лучшая наша няня. Она уехала на такси, и мы остались одни с мамой в огромном доме.

Не знаю, что делать. Хочу сбежать наверх и спрятаться в Городе-Гардеробе, но рядом со мной ноют Конфетка и Ас, а мама, уткнувшись лицом в подушку, рыдает в гостиной на диване. Я иду в ванную и умываюсь. Смотрю на себя в зеркало, и в ушах гремит: «Стыд ходячий», «Стыд ходячий». Я громко приказала себе: «Заткнись!»

Умыла Конфетку, расчесала ей волосы, и это ее успокоило. С Асом сложнее, он выкручивается и визжит, не желая умываться, но я беру его за подбородок, вытираю слезы и сопли. Он все еще шмыгает носом, но по крайней мере лицо у него чистое.

— Так, — сказала я. — Сегодня ты будешь Тигрменом, Ас. Я помогу тебе надеть твой костюм. А ты, Конфетка, будешь прекрасной принцессой, так что иди надевай свое праздничное платье.

Оба непонимающе посмотрели на меня.

— У меня будет еще одна вечеринка? — спросила Конфетка.

— Можем устроить тебе праздник, если хочешь, — ответила я.

— Я тоже хочу праздник. Это нечестно, у Конфетки он только что уже был, — заскулил Ас.

— Это будет и твой праздник, Ас. Мы устроим самую лучшую на свете вечеринку Тигрмена. У нас будет две вечеринки одновременно. Одновременно — значит два праздника в один день.

— Всамделишные вечеринки с угощением? — спросила Конфетка, которая уже привыкла, что я их разыгрываю.

— Да, у нас будет угощение, — торжественно пообещала я.

— А у тебя тоже будет вечеринка, Солнце?

— Нет, я буду организатором, — сказала я, потирая руки.

— А гости будут? — спросила Конфетка. — Можно я приглашу папу?

• Предыдущая
• 46/53
• Следующая