Двое с лицами малолетних преступников (сборник) - Приемыхов Валерий Михайлович - Страница 30

• Предыдущая
• 30/43
• Следующая

— А убежать они не могут?

— А как?

— Через забор.

— Куда ж они в таком одеянии? Их первая милиция сграбастает. Да вон и санитары наблюдают.

Они и не заметили санитаров. Двух больших мужиков в белых халатах. Те и не охраняли особенно, сидели в тени, курили и разговаривали.

— Как вы думаете, — спросил Кухня, — когда нашего выпустят?

Брат больного пожал плечами:

— Мой брат девятый год лежит.

— Никак не вылечится? — охнули ребята.

— Бывает, вылечится месяца на два, а потом опять сюда…

— Да-а-а, — сказал Винт, — вдруг неделю проболеешь, и то от скуки деваться некуда…

— У нас другое дело, — сказал Кухня, — понимаете, он не больной, по ошибке.

— И у меня по ошибке, — согласился брат больного, — тут половина по ошибке.

— Ну да? — не поверил Винт. — Кому ж это надо столько народу кормить?

— Родственникам, — сказал брат больного, — некоторым родственникам очень выгодно. Вот у моего брата была жена, так?

Ребята кивнули.

— Такая… жалко, вы еще пацаны, вам всего не расскажешь.

— Говорите, говорите, — сказал Кухня, — мы всякое в жизни видели.

— Так вот, восемь лет назад мой брат почувствовал неладное. Он вечером выпивал обязательно, без этого уснуть не мог. Днем на работе — никогда, а вечером выпивал, крепко выпивал. И вдруг по утрам у него стала болеть голова.

— Говорят, с утра надо опохмеляться, — сказал Винт.

— Пробовал, не помогало. Тогда один раз он делает вид, что пьет, а сам рюмки под стол выливает. Незаметно для нее, для этой… как ее, мать ее, ну жены. Потом ложится, закрывает глаза, вроде спит. И что бы вы думали? — Брат больного посмотрел на Винта, потом на Кухню, опять на Винта.

— Не знаю, — сказал Винт.

— Она берет доску, на которой брат обычно мясо рубил. Убирает у него из-под головы подушку, вместо нее… эту доску. Хватает его за волосы и начинает его затылком со всей силы стучать об эту тесину…

Ребята не ожидали такого поворота, даже интересно стало.

— Он вскакивает, хватает топор…

Человек посмотрел на Винта, на Кухню.

— Зарубил?! — сказал Кухня.

— Не успел — она в окно выпрыгнула…

Все помолчали, обдумывая историю.

— А зачем она так? — спросил Винт.

Человек отчаянно сморщился, махнул рукой.

— Не любила, собака, — сказал горько.

— У нас просто, — вздохнул Винт, — никакой любви.

— Ничего себе просто! — обиделся Кухня за их случай. — У нас вообще страшное дело. Каким-то людям нужно упрятать человека в дурдом.

— Может, они хотят его квартиру оттяпать? — предположил брат больного. — Или машину.

— Нет, — сказал Винт, — наш бедный…

— Может, все-таки в милицию заявить? — посоветовался с опытным человеком Кухня.

— Они с милицией заодно, — сказал брат больного. — Кто его в дурдом доставил? — Мужик развел руками: — Мафия! Они из кого хочешь урода сделают.

Кухня понял, что дома все равно влетит, и бросил об этом переживать. Как они и ожидали, их портфели забрал домой староста Симакин. Он сидел и в одиночестве смотрел фильм ужасов по «видику».

— Пятый раз смотрю, и все равно страшно, — похвастался он. — Хотите, на начало поставлю.

— Не надо, Вася, — вежливо отказался Кухня, — а то мы домой побоимся идти.

Вокруг такое творилось, а люди ходили, и ничего. Все были уверены — самое страшное происходит в фильмах ужасов.

Солнце катило среди нежных облаков, светло-желтое, просто сыр в масле.

— Винт, — сказал Кухня, — хочешь, я скажу — ты обалдеешь?

— Ну?

— Там, на кладбище, никого не выкапывали. Наоборот, закапывали.

Винт обалдел:

— Что закапывали?

— Какие-нибудь ценности. Ворованные.

— Что ж они, места не могли найти повеселее?

— В том и фокус. Везде, где закопаешь, видно, что земля перекопана, а здесь нет — могила-то свежая.

— Ну, Кухня! Я б никогда не додумался.

— Это не я, — сознался Кухня, — в одном детективе прочитал. Только там убили человека и зарыли в свежую могилу. Самое милое дело. И земля перекопана, и никто не догадается разыскивать труп в чужой могиле…

Винт вдруг остановился и сказал:

— Кухня! А ты помнишь этот крик на кладбище?!

Кухня начал икать.

— Что это со мной? — сказал он. — Весь день сегодня икаю.

— Кто-то вспоминает, — хмуро разъяснил Винт.

— Родители. — Кухня опять икнул. — Значит, ты думаешь кричал тот, кого потом закопали?..

В дверь кабинета вошла Тихонша, за ней здоровый, непрошибаемый мужик с маленькими, умными глазками.

— Это мой деверь, — сказала Тихонша. Конов не стал представляться.

— Вы определили, что у вас похитили? — спросил он.

— Хуже, — глухим голосом сказала Тихонша, — тут такие дела…

— Что еще?

— Я сегодня была на кладбище…

— Короче! — чуть громче, чем надо, сказал Конов. «Нервы ни к черту!» — подумал про себя.

— Мы заявление составили. — Она дала ему три исписанных листа бумаги.

У Конова задрожала рука. Он положил бумаги перед собой на стол. «Было ясное раннее утро. Я сидела на могиле моего супруга (покойного) Тихонова Дмитрия Степановича», — прочел с отвращением.

Она сразу почувствовала неладное, когда появились двое мальчиков. «С лицами малолетних преступников» — так они ей показались. «Она в маразме, шизофреничка. — У Конова в глазах плыли строки нового заявления. — Ну а родственник? Или у них это семейное? Или, — неожиданно мелькнуло у него, — мне надо срочно в отпуск!»

— Вы на чем остановились? — Она испугалась, что он не будет читать дальше.

— На малолетних преступниках…

— Один — чистый волчонок. Дай ему палец — сразу откусит!

Имелся в виду Кухня. Про второго, про Винта, она тоже ничего хорошего не могла вспомнить:

— Или махоркой в глаза, или бритвой по лицу — ему как водицы испить.

Конов перевернул страницу. Преступники пришли попроведывать утонувшую сестру. «Потому что она вроде не умела плавать», — писала Тихонша. «В отпуск. Срочно!» — думал свое Конов. Читал: «…тогда на могиле ничего не было, один холмик. А тут появилась плита из искусственного гранита с надписью и фарфоровой фотографией. Никакой девочки там и близко не было. А лежал и лежит негр».

Коротко, по-людски, ничего не случилось. Сегодня Тихонша пошла на кладбище, и выяснилось, что рядом с покойным мужем похоронена не девочка-утопленница, а негр. «Почему негр?!»

— Вы теперь мне каждый день будете писать новое заявление? — поинтересовался Конов.

— Минуточку, — вмешался деверь, — это не новое заявление, а продолжение старых.

Конов не ошибся — деверя голыми руками не возьмешь.

— Их на разведку послали, — сообщила Тихонша, — вон, мол, старуха — дура. А ну, расспросите ее…

Деверь подтвердил ее предположения кивками.

— О чем? Что они хотели разведать?

— Вот вы и расследуйте! — сказал деверь. — Кто из нас сыщик?

Конов встал, заканчивая глупый разговор.

— Что вы собираетесь предпринять? — спросил обиженный невниманием деверь.

— Что вы предлагаете? — поинтересовался Конов.

— Это ваша работа, — надавил деверь. — Наше дело заявить.

— Ничего не собираюсь, — коротко сказал Конов.

Тихонша похудела, пропал аппетит и веселость. Она стала пугливее ласточки, круглосуточно впадала в глупую задумчивость. Человек всегда начинает бояться, когда не знает причин событий, происходящих вокруг него. Ей каждое мгновение казалось, еще чуть — она додумается до правды, и жизнь опять станет уютной.

Тихонша вслед за всеми родственниками побаивалась своего племянника. Самостоятельный был парень, хоть и безотцовщина. Он с детства отличался серьезом. Еще и годика ему не было, мать его уронила. Малыш кричал беспрерывно двое суток, думали, не выживет. Случайно один из родни побренчал у него над кроваткой денежной мелочью. Малютка мгновенно затих и пошел на поправку. Ни красивые погремушки, ни соски-пустышки, ни колыбельные песни у мальчугана не проходили. При звоне монет он вовремя засыпал, падала высокая температура, проходила сыпь.

• Предыдущая
• 30/43
• Следующая