Коллекция «Этнофана» 2011 - 2013 - Кирюхин Илья - Страница 5

• Предыдущая
• 5/168
• Следующая

Резкий отрывистый крик шамана, и человек на каменной плите распростерся на ней. Ноги лежавшего нервно подергивались. Лицо было устремлено в ночное небо. Скрюченные пальцы ногтями царапали камень.

Неожиданно воцарилась полная тишина. Даже звуки дыхания не нарушали ее. Молодой послушник с ужасом ощутил, что не дышит. Грудная клетка не двигалась. Воздух не поступал в легкие. Светящаяся вершина священной горы стала расплываться в его глазах.

Последнее, что он увидел, была ослепительная вспышка на том месте, где лежал подручный шамана, и столб света, устремленный в небо.

Тело старого настоятеля, в одиночестве медитирующего на крыше, содрогнулось от острой боли. Отчаяние от того, что сердечная боль не дает сосредоточиться, не дает озвучить заветную мантру, заполняет сознание. Нет! Это бренное тело всегда было подвластно его бессмертному духу.

— Оммммм! — Боль на мгновение стихает. Дух, как всегда, торжествует над плотью! СВЕТ! ВСЕПОГЛОЩАЮЩИЙ, ИСПЕПЕЛЯЮЩИЙ СВЕТ!!!

Тело настоятеля заваливается набок. Сведенные судорогой пальцы, подобно когтям хищной птицы скребут линялый джут циновки. Ноги конвульсивно дернулись. Манасаровар…

Утром, когда послушники нашли труп настоятеля, они с трудом смогли оторвать тело от циновки из-за замерзших испражнений.

Холодно. Буря гонит огромные волны нескончаемой чередой, бросает их на прибрежные скалы, тщетно пытаясь сокрушить берег и добраться до человека. Ветер срывает истеричные крики парящих над головой чаек. Холодно. Кажется, сердце остановилось. Шторм срывает одежду, но повернуться и уйти с этого утеса, нет сил. Уйти в тепло, в уют, к семье. Холодно и одиноко.

Земля под ногами дрожит от ударов волн. Невероятной высоты хрустально-зеленый вал обрушивается на берег и брызги достигают лица. Холодно. Вода струйками стекает по щекам. Руки висят плетьми и невозможно вытереть лицо. Пронзительный крик чаек иглой проникает в мозг. Холодно.

Птицы совсем не боятся его. Чувствуя легкую поживу, они кружат все ниже и ниже. Ураганный ветер уже не может заглушить хлопанья крыльев. Еще мгновенье, и они коснутся его лица.

— И-и-иллл! — рев ветра и глухие хлопки крыльев нарушает чей-то крик.

— И-и-иллл! — одинокий зов заставляет собраться.

Шторм вновь дотянулся холодными брызгами до лица. Холодно.

Вдруг сердце замирает — там, у горизонта сизый полог отрывается от бушующего океана, и алая нить чистого закатного неба отрезает тучи от воды. Кажется, стало даже теплее от далекого закатного солнца. Еще немного и небо освободится от ненастья, и он сможет оторваться от земли и вознестись прямо к Солнцу!

Какая-то особо смелая чайка, подлетев к самому лицу, больно ударяет крылом по щеке.

— Кирилл! Кирюша! — ангельский глас произносит его имя из поднебесья. «Видимо, все. Время пришло. Хорошо-то как!»

Благостные мысли нарушает надоедливая птица, которая опять машет крыльями и задевает глаза.

Кирилл Ильин разлепил веки как раз в тот момент, когда очередной стакан воды был опрокинут ему в лицо.

Потолок. Китайская стеклянная люстра. Лицо Ксении. Лицо жены почему-то опухло от слез. Штормовой берег сменился полом на собственной кухне, но так же омерзительно холодно и мокро.

— Кирилл! Кирюша! — теплые капли ее слез на его лице, — Илюша, папа очнулся!

Перед глазами изумленное лицо сына. Мысли ворочаются вяло, все еще кажется, что это мираж и через мгновение он опять останется в одиночестве над бушующим океаном.

— Пап, ты чего? — Илья помогает ему подняться и сесть за стол.

— Ор-рел! Ор-рел! — с холодильника раздался пронзительный крик Ираклия.

В глазах жены испуг и слезы.

— Ксенюшка, все хорошо. Не волнуйся. Я наверно быстро нагнулся. — Так хочется ее успокоить, вытереть слезы, но руки еще сковывает непонятная вялость. Ильин-старший взглянул на руки и пошевелил пальцами. Кисти были бордовыми от прилившей крови. Крепко сжав кулаки, он почувствовал, как туман в голове отступает. Он снова в состоянии контролировать тело.

— Пап, ну ты да-ал! — Илья с беспокойством подсел к отцу и чмокнул в щеку, — может «скорую», а?

Забота сына растрогала Ильина. Он даже на мгновенье забыл о том, что только что лежал на полу, поливаемый холодной водой.

— Этого еще не хватало! — возмутился он и осекся.

— Ор-рел! Ир-раклий! Ор-рел! — напомнил о себе попугай.

— Кыш, поганая птица! — замахнулась на попугая Ксения, — зачем на кухню притащился? Кыш отсюда!

Ираклий рассудил, что не стоит испытывать терпение хозяев, расправил крылья и спланировал на пол.

— Кольцо-то отдай! — наклонилась Ксения к птице, но попугай, переваливаясь как утка, ворча, убежал в гостиную.

— Вот засранец! — рассердилась на птицу Ксения, но догонять ее не стала. — А ты, — обернулась она к мужу, — живо в постель — мерить давление.

Когда все разошлись с кухни, она устало опустилась на стул. Череда несчастных случаев с мужем уже не укладывалась в версию простого стечения обстоятельств. Она так надеялась, что после этих нескольких дней в пансионате Кирилл окрепнет. И, вот, на тебе.

Особо ее испугало ощущение, которое она испытала в тот момент, когда мужу стало плохо. Как только Кирилл прикоснулся к старому бабушкиному кольцу, Ксении показалось, что все тело пронзило током. На доли секунды мир погрузился во тьму. Время остановилось, окружающий мир замер, будто была нажата кнопка «пауза». Остановилась сама ЖИЗНЬ. Только пульсирующая мысль — «Все кончено» и следом — «Все продолжается». Эта пара, подобно метроному стучала в голове.

Кнопка отжата.

Все, как и прежде. Кирилл лежит. К нему тянется Илюша. Попугай взлетает на холодильник. Все, то же, но что-то неуловимое ушло, оставив ощущение электричества в воздухе и металлический привкус во рту.

Тихо подошел Илья.

— Мам, что это было? — значит, ей не показалось, Илюша тоже что-то почувствовал!

— Не знаю, сынок. Как будто током ударило, что ли, — она тяжело поднялась, — пойдем к папе.

Кирилл решил не идти в спальню и прилег в гостиной. Василиса тут же улеглась у него на груди. Жук, поставив лапы на край дивана, пытался лизнуть его в лицо. Даже Тоторошка, подобно узнику, вцепившись лапками в прутья решетки своей клетки, не сводил своих глаз-бусинок с Ильина-старшего. Казалось, домашние питомцы переживают за хозяина и хотят ему помочь. Не было только попугая.

— Ираклий! Ираклий! — убедившись, что давление у мужа нормальное, и он ничего себе не повредил, когда падал, Ксения приступила к поискам птицы.

Попугай нашелся не сразу. Он залетел на шкаф в спальне Кирилла и Ксении и там сидел, покачиваясь и склонив голову набок.

Ни крики хозяйки, ни попытки Ильи палкой согнать его со шкафа не увенчались успехом. Поэтому Ксения не выдержала, встала на стул и сгребла птицу в руки. Неожиданно из лапы Ираклия выскользнуло кольцо и со звоном упало на пол. Ксения подобрала его и положила в карман халата, а подозрительно умиротворенный попугай был отправлен в гостиную.

Когда уже ложились спать, Кирилл рассказал жене, как «стоял на берегу бушующего океана», и как ему казалось, что морские брызги летят ему в лицо, когда Ксения поливала его водой, пытаясь привести в чувство. Они посмеялись и стали укладываться.

— Не спите, Валентин! — ворчливый голос молодого комбрига раздался из-за спинки дивана, — посмотрите в окно, такой эпической картины, Вы, возможно, не увидите уже никогда!

За окнами вагона, в котором тряслись комбриг и его помощник, действительно открывалась величественная панорама. Даже частое мелькание металлических конструкций моста не отвлекало от ночной пустыни, ярко освещенной полной луной.

• Предыдущая
• 5/168
• Следующая