Рыцарь Семи Королевств (сборник) - Мартин Джордж Р.Р. - Страница 41
- Предыдущая
- 41/61
- Следующая
– Что это за звук? – пробормотал он сонно.
– Это? Да просто дождь.
Он увидел ее только в день отъезда.
– Это безумие, сир, – причитал септон Сефтон, пока Дунк ковылял через двор, опираясь на костыль и покачивая ногой в лубке. – Мейстер Серрик говорит, что вы еще и наполовину не поправились, а тут еще этот дождь… вы простынете, раз уж утонуть вам не суждено. Дождитесь хотя бы хорошей погоды.
– Может, он теперь годами лить будет. – Дунк был благодарен толстяку – тот навещал его почти ежедневно и молился только для порядка, посвящая прочее время разным историям и сплетням. Дунк привык к его веселому обществу и живому, образному языку, но это ничего не меняло. – Мне надо ехать.
Дождь все это время хлестал их тысячью серых плетей. Он уже насквозь промочил плащ, подаренный сиром Юстасом, с отделкой из золотых и зеленых шахматных клеток. На прощание сир Юстас прямо-таки навязал его Дунку. «За ваше мужество, сир, и вашу верную службу». Плащ на плече скрепляла пряжка, тоже дареная – паук из слоновой кости, с серебряными ногами и россыпью дробленых гранатов на спине.
– Надеюсь, вам не придет в голову охотиться за Беннисом, – продолжал септон. – Вы так побиты, что вам лучше ни с кем не ссориться.
Беннис, проклятый Беннис. Пока Дунк дрался на середине ручья, он связал Сэма с женой, ограбил Оплот дочиста и сбежал с кучей свечей, одежды, оружия, с серебряной чашей Осгри и горсткой монет, которую старик прятал у себя в горнице за полуистлевшим гобеленом. Дунк надеялся, что когда-нибудь еще встретится с сиром Беннисом Бурый Щит.
– Беннис подождет.
– Куда же вы собираетесь? – Септон пыхтел, не поспевая даже за хромающим Дунком.
– На Светлый остров. В Харренхолл. На Трезубец. Межи есть повсюду. Мне, к примеру, всегда хотелось взглянуть на Стену.
– На Стену?! Вы меня ужасаете, сир Дункан! – Септон застыл под дождем посреди двора, простирая руки. – Молитесь, сир, чтобы Старица озарила ваш путь! – Дунк, не слушая, ковылял дальше.
Она ждала его на конюшне, рядом с желтыми кипами сена, в зеленом, как лето, платье. Перекинутая на грудь коса опускалась ниже бедра.
– Приятно снова видеть вас на ногах, сир Дункан.
«Как будто ты видела меня лежачим», – подумал он, а вслух спросил:
– Что привело вас сюда, миледи? Для прогулки верхом денек сыроват.
– То же самое и к вам относится.
– Это Эг вам сказал? – «Получит в ухо, паршивец».
– Хорошо, что сказал, иначе бы я послала людей вернуть вас. Жестоко убегать вот так, потихоньку, даже не попрощавшись.
Она ни разу не пришла навестить его, пока он лежал у мейстера Серрика.
– Зеленое вам к лицу, миледи. Оно делает ваши глаза еще ярче. – Он неловко переступил с ноги на ногу, опираясь на костыль. – Я пришел за своим конем.
– Вам нет нужды уезжать. Место для вас есть – можете стать капитаном моей стражи, когда поправитесь. А Эг будет жить вместе с другими оруженосцами, и никто не узнает, кто он.
– Благодарю вас, миледи, но нет. – Дунк потащился к Грому, стоявшему в дальнем деннике.
– Подумайте хорошенько, сир. Времена нынче опасные даже для драконов и их друзей. Останьтесь хотя бы до полного выздоровления. – Роанна шла рядом с ним. – И сиру Юстасу будет приятно. Он очень вас любит.
– Любит, – согласился Дунк. – Будь его дочь жива, он выдал бы ее за меня, а вы были бы моей леди-матерью. У меня ведь никогда не было матери, даже без «леди».
Какой-то миг ему казалось, что леди Роанна сейчас снова закатит ему оплеуху. Или костыль вышибет, чего доброго.
– Вы сердитесь на меня, сир, – сказала она вместо этого. – И вправе требовать возмещения.
– Вы могли бы помочь мне оседлать Грома.
– У меня на уме нечто другое. – Она взяла его за руку своей, веснушчатой, с тонкими сильными пальцами. «Бьюсь об заклад, она вся в веснушках». – Вы понимаете толк в конях?
– У меня есть один.
– Старый, пригодный только для битвы, неповоротливый и злобный. Не такой, чтобы на нем путешествовать.
– Делать нечего – для путешествий у меня либо он, либо они. – Дунк показал на ноги.
– Ноги у вас, конечно, большие, и руки тоже. Для большинства верховых лошадей вы чересчур велики – под вами они походили бы на пони. Однако вам пригодился бы скакун резвый и в то же время рослый, с добавкой дорнийской крови. Такой, например, как она.
Напротив Грома стояла гнедая кобыла с горящими глазами и длинной огненной гривой. Леди Роанна достала из рукава морковку и скормила ей, поглаживая лошадь по крупу.
– Нет, пальцы оставь в покое. Я зову ее Искоркой, но вы можете сами подобрать имя. Назовите Заменой, если хотите.
Дунк, на миг утратив дар речи, посмотрел на гнедую новыми глазами. Такого коня у сира Арлана никогда не было. Она способна мчаться как ветер – стоит только посмотреть на ее длинные точеные ноги.
– Все ее племя славится красотой и резвостью, – сказала Роанна.
– Я не могу ее взять.
– Почему?
– Слишком хороша для меня. Сами видите.
Роанна, вспыхнув, скрутила косу узлом.
– Я была вынуждена выйти замуж, вы знаете. Завещание моего отца… ну, не будьте же таким глупым.
– Каким же мне еще быть? Я туп, как чурбан, и бастард к тому же.
– Возьмите лошадь. Я не отпущу вас без какой-нибудь памятки о себе.
– Я буду вас помнить, миледи, не сомневайтесь на этот счет.
– Берите, говорят вам!
Он схватил ее за косу и притянул к себе. Это вышло у него неуклюже из-за костыля и разницы в росте. Он чуть не упал, пристраивая ее губы к своим. Она одной рукой держала его за шею, другой за спину. За один этот миг он узнал о поцелуе больше, чем знал из наблюдений. Когда они наконец оторвались друг от друга, Дунк вынул кинжал.
– Я придумал, что взять у вас на память, миледи.
Эг сидел у ворот на новой красивой лошадке, держа Мейстера в поводу. Увидев Дунка на Громе, он удивился.
– Она сказала, что подарит вам новую лошадь.
– Даже прихоти благородных дам не всегда исполняются. – Они переехали через подъемный мост. Ров так переполнился, что грозил выйти из берегов. – Я предпочел взять не лошадь, а локон. – Дунк достал из-за пазухи рыжую косу и улыбнулся.
Два мертвеца по-прежнему обнимались в клетке на перекрестке дорог. Вид у них был заброшенный – даже мухи и вороны покинули их. На костях остались лишь лоскутья волос и кожи.
Дунк, нахмурившись, придержал коня. Лодыжка от езды разболелась, но его это не смущало. Боль – такая же часть жизни рыцаря, как мечи и щиты.
– В какой стороне юг? – спросил он Эга. Среди дождя и грязи, под серым, как гранит, небом это было трудно определить.
– Вон в той, сир.
– Летний Замок на юге.
– А Стена на севере.
Дунк посмотрел на Эга.
– До нее далеко.
– У меня новая лошадь, сир.
– Ну да, – не сдержал улыбки Дунк. – А тебе-то Стена зачем сдалась?
– Ну… Я слышал, она очень высокая.
Таинственный рыцарь
Когда Дунк и Эг выезжали из Каменной Септы, пошел летний дождь.
Дунк ехал на старом боевом коне Громе; Эг, восседая на молодой лошадке Дождинке, вел в поводу мула Мейстера. Мул тащил на себе доспехи Дунка, книги Эга, спальники, палатку, одежду, большой кусок жесткой солонины, кувшин с медовухой и два меха с водой. Голову его покрывала старая соломенная шляпа Эга с дырками для ушей. Сам Эг обзавелся новой, но обе шляпы, на взгляд Дунка, только дырками и отличались.
Над городскими воротами торчала на пике отрубленная голова – довольно-таки свежая на вид: еще не позеленевшая, но уже сильно попорченная. Воронье расклевало щеки и губы, из пустых глазниц под дождем струились кровавые слезы, открытый рот точно взывал к проходящим через ворота путникам.
Дунк уже не раз видывал такое.
– В Королевской Гавани, будучи еще мальчишкой, я стащил такую голову прямо с пики, – сказал он Эгу (на стену вообще-то залез Хорек после долгих подначек Рафа и Пудинга, но когда прибежала стража, он голову сразу бросил, а Дунк поймал). – Не знаю, кто это был: мятежный лорд, рыцарь-разбойник или обычный убийца – после пары дней на стене они все как братья-близнецы. – Они тогда славно попугали девчонок на Блошином Конце. Загоняли их в переулок и не выпускали, пока те мертвую голову не поцелуют, а бедняжкам и деваться некуда: быстрее Рафа в Королевской Гавани никто не бегал. Эгу, однако, об этом лучше не знать. Хорек, Раф и Пудинг… маленькие чудовища, – а он, Дунк, хуже всех. Голова в конце концов совсем прогнила, и они кинули ее в котел в какой-то харчевне.
- Предыдущая
- 41/61
- Следующая