Прыжок в прошлое - Сапаров Александр Юрьевич - Страница 8

• Предыдущая
• 8/52
• Следующая

Немец обиженно поджал губы и отступил в сторону.

Я подошел к кровати и откинул одеяло, на меня пахнуло запахом немытого тела и мочой.

Передо мной лежал крупный костистый мужчина, который тяжело и часто дышал, ноги его были отечны до колен, да и лицо также было отечно со стороны правой щеки, которой он лежал на подушке. Я взял его за руку, чтобы прощупать пульс и немец презрительно фыркнул. Не обращая внимания на фыркание, я продолжил осмотр, пульс был очень частый, наверно, больше ста в одну минуту, слабого наполнения, но ритмичный. Я прослушал ухом легкие и сердце, под возмущенное фыркание немца. Когда же я перкутировал границы сердца, он все-таки, наверно, понял, что я делаю, и заинтересованно приблизился ко мне, я же пропальпировал живот, мда, печень, как я и ожидал, была почти в малом тазу.

-Кирилл Мефодьевич, мне можно с воеводой поговорить?– спросил я на всякий случай боярина. Тот кинул взгляд на воеводу, а тот махнул рукой:

-Пущай спрашивает.

-Поликарп Кузьмич, а сколько лет вашему дядьке.

Так шестьдесят шесть уж было.

-А когда он заболел.

Заболел то он давно, уж несколько лет, потом одышка началась, ходить не смог задыхался, а потом уж ноги пухнуть стали, вот мы и подумали, что все теперь, отходит.

Дядька лежал с отсутствующим видом, как будто мы разговариваем не о нем.

-Поликарп Кузьмич, я вам так скажу, болезнь у вашего родственника тяжелая, сердце у него плохо работает. И эту болезнь вылечить нельзя.

Поликарп Кузьмич горестно вздохнул, а немец саркастически улыбнулся.

-Но если он будет регулярно пить травы, и кушать, как положено при такой болезни, то ему станет лучше и может быть даже сможет ходить, и отеки пройдут.

Воевода задумчиво посмотрел на моего хозяина.

-Так говоришь, бабка в лесу натаскала?

И резко повернулся ко мне:

-Быстро признавайся, чьих будешь?

-Да Данила я сын Прохора кузнеца, легко это проверить, и записи в церкви про меня есть,– обиженным голосом протянул я.

Но все равно воевода смотрел очень подозрительно.

-Ты чуешь Мефодьич, как парень говорит, так, что ли, лесовики, бают?

Да брось Поликарп Кузьмич, ты как из Тайного приказа, все интриги ищешь. Я сам лично из лесу его привез, никто мне его не подсылал. Так, что решай, или лечит или нет, воля твоя.

Воевода раздумывал недолго:

-А пускай лечит, я ведь вижу, что недолго страдальцу жить осталось. А тут, чем черт не шутит, может и поможет чем, – сказав это, он стукнул себя по губам:

-Ну вот, опять нечистую силу вспомнил, ох прости господь прегрешения мои тяжкие. Давай лекаришка, рассказывай дальше, какие-такие травы надо больному пить

-Вам Поликарп Кузьмич я все расскажу и покажу, но только не при этом немце, вон он стоит, уши уже навострил, хочет мои секреты выведать.

-Хе,хе, довольно засмеялся воевода. Это ты правду сказал, у немца уши сразу покраснели. Пошел вон Курт! завтра за расчетом приходи.

И вот я остался в тереме воеводы, и лечу, так дорогого ему, дядьку. Все мои отвары и настойки, которые я каждый день приносил, мне приходилось пробовать самолично, затем пробовал холоп из дворни, и только после этого чашка с настойкой была у пациента. Несмотря на прием настоя наперстянки, и отвара хвощей, как мочегонного, запрета на соленую пищу, улучшение шло медленно. Удивительно, что оно вообще было. Уж очень было выражено атеросклеротическое поражение миокарда у больного. Но прошла неделя и больной смог встать и пройтись. Кроме того, я рекомендовал сводить его в баню после этого от него, по крайней мере, не воняло. Через месяц состояние больного улучшилось прилично, он выходил на улицу, мог вести достаточно длинные беседы с племянником. А я задумывался, что же делать дальше.

За это время я смог купить, так необходимые мне ингредиенты для производства эфира причем за ними не нужно было даже ходить, все принесли прямо в дом. Воевода наверно побаивался отпускать меня. Ему видимо, все мерещились злые замыслы против него. Также удалось купить и посуду, необходимую для перегонки. И начались опыты, перебил стекла я немало, испробовал разные режимы нагрева и концентрации серной кислоты, и спирта. И вот результатом этих мучений явилась двухлитровая бутыль эфира. И теперь мне надо только помощника, чтобы обучить его давать наркоз и я смогу, делать хотя бы простые операции, не мучая людей и не доводя их до болевого шока. Местный ювелир с удовольствием сделал мне иголки и инструменты, очень интересовался их применением, но остался без пояснений. Конечно, моя деятельность не прошла незамеченной, и мне пришлось кое-что объяснять воеводе, который, услышав о пускании дымов и кипячении, пришел самолично проверять, что творится в его доме. Как и всех, его больше всего интересовало, нет ли здесь какого черного колдовства. Но, увидев небольшой перегонный куб, березовый уголь и купоросное масло, он махнул рукой:

-Дозволяю, может чего и выйдет у тебя.

Когда же до него дошло, что больной или раненый может спать, а в это время без боли можно ампутировать, например руку, он от возбуждения забегал по комнате.

-Данилка, светлая ты голова, это же надо до такого додуматься! Ой, не верю я парень, что крестьянский сын ты, что-то здесь не так. Может, ты забыл чего?– спросил он с надеждой в голосе, –Может ты байстрюк какой, знатного рода?

И тут я решил пойти ва-банк:

-Поликарп Кузьмич, никому не говорил, но вам скажу, вы все равно прямо насквозь меня видите. Бабушка мне сказывала, что отец мой Прохор как-то подковывал лошадь проезжему боярину, и у него возке лежал мальчик годков десять ему на вид, в беспамятстве он был. И тот боярин, как отец бабушке рассказывал, очень богато выглядел, сабля вся в золоте и каменьях драгоценных. Он вроде, как боялся чего, или гнались за ним. Ту Прохор между делом рассказал, что у него сын такого же возраста, вчера в лесу пропал, нашел он место где растерзал его медведь и косточки не оставил похоронить, и еще даже не знает об этом никто. Так он Прохору мальчика этого отдал и серебра пригоршню насыпал, воспитай, говорит, как сына своего, а когда у меня все устроится, я мальчонку своего заберу. Я, когда из беспамятства вышел, то не помнил ничего, так и считал крестьян моими родителями. Три года назад язва моровая по деревне прошла, и приемные родители умерли, вот я у бабки Марфы и жил. Она меня учила травами лечить, заговоры делать. А последний год стал я сам читать и писать, а вроде не учился, от бабушки Марфы по лекарскому делу все с налету схватывал. Тут она мне и рассказала про то, что я вроде из боярских детей буду. Но я молчал все время, вроде доказать нечем, да может отец то мой настоящий прижил меня на стороне, тоже нехорошо.

Поликарп Кузьмич слушал все, как давно ему известное.

-Я же Мефодьичу сто раз говорил, что слишком ты боек для смерда, и знаешь много. Кто же у тебя отцом может быть, чтобы таких учителей иметь?– восторженно заговорил он. Неожиданно он остановился на середине фразы и о чем-то задумался.

Ты знаешь Данила, а ведь подозреваю, кто может быть твоим отцом. Да точно, вы ведь как две капли воды похожи. Ну-ка давай заворачивай рукав.

Он заворожено уставился на родимое пятно на правом локте.

• Предыдущая
• 8/52
• Следующая