Гретель - Кинг Стивен - Страница 1

• 1/14
• Следующая

После смерти маленькой дочки Эмили пристрастилась к бегу. Сперва добегала до конца подъездной аллеи и там сгибалась пополам, ловя воздух ртом, затем до конца квартала, затем до мини-маркета «Продукты от Коузи» у подножия холма. В мини-маркете она брала хлеб, маргарин и, если в голову больше ничего не приходило, шоколадное поленце «Хо-хо» или круглый «Ринг-динг» с замороженным кремом. Обратный путь Эмили поначалу преодолевала спокойным шагом, потом тоже бегом. Со временем она отказалась от сладостей. Далось это на удивление тяжело: во-первых, сахар был отличным антидепрессантом, универсальной палочкой-выручалочкой, во-вторых, у нее выработалась настоящая сахарная зависимость. В любом случае поленцам «Хо-хо» следовало сказать пока-пока. Поленца канули в Лету: теперь хватало одного бега. Генри называл бег новой зависимостью, новой святыней и, пожалуй, не ошибался.

— Что об этом говорит доктор Штайнер? — поинтересовался он.

— Говорит, бегай сколько душе угодно, пусть эндорфины вырабатываются! — соврала Эмили, которая мало того, что не обсуждала новую святыню со Сьюзен Штайнер, вообще не была у нее после похорон Эми. — Для твоего спокойствия она готова написать «бег» на рецептурном бланке.

Лгать мужу Эмили умела всегда. Даже после смерти Эми. «Родим второго», — спокойно заявила она, присев на краешек кровати, на которой Генри свернулся калачиком и беззвучно глотал слезы.

Генри это утешило, и слава богу, только Эмили рожать больше не планировала: разве можно, если есть шанс в один прекрасный день обнаружить малыша посеревшим и неподвижным? Нет, хватит с нее искусственного дыхания с непрямым массажем сердца, от которых нет проку, хватит дежурных операторов 911, истошно орущих: «Не кричите, мэм, я вас не понимаю!» Но Генри об этом знать не обязательно, Эмили старалась успокоить мужа, по крайней мере поначалу. Она искренне верила, что всему голова — покой, а вовсе не хлеб. Возможно, когда-нибудь покой обретет и сама Эмили, но факт остается фактом: она родила больного ребенка, поэтому снова рисковать не собиралась.

Вскоре начались головные боли, жуткие, как мигрень. Тогда Эмили действительно обратилась к врачу, но не к Сьюзен Штайнер, а к доктору Мендесу, терапевту. Мендес прописал какой-то золмитриптан. На прием к Мендесу Эмили отправилась на автобусе, потом добежала до аптеки, чтобы купить лекарство, а потом — до дома. Получился кросс на две мили. На финише у подъездной аллеи Эмили казалось, что в правый бок, между верхним ребром и подмышечной впадиной, воткнули стальную вилку. Только она не расстроилась: физическая боль пройдет. Зато она устала и чувствовала, что сможет немного поспать.

Спала Эмили весь день и добрую половину вечера. На той самой кровати, где была зачата Эми и рыдал Генри. Когда проснулась, перед глазами расплывались круги — предвестники «Мифеней от Эм» — так она называла приступы головной боли. Эмили выпила новую таблетку, и, к ее вящему удивлению, боль сперва отступила куда-то в затылок, а потом исчезла вообще. «Жаль, от смерти ребенка таблетки не изобрели!» — с досадой подумала Эмили.

Она решила исследовать границы своей выносливости, подозревая, что исследование предстоит долгое. Недалеко от дома был колледж, а вокруг него — гаревые дорожки для бега. Туда она и стала ездить каждое утро, проводив мужа на работу. Генри страсти к бегу не понимал. Трусца — да, пожалуйста, трусцой бегают миллионы женщин. И приятно, и жировые валики исчезают, и живот подтягивается. Правда, у Эм валиков не имелось, и трусца ей не помогала. Помогал только быстрый бег.

Эмили ставила машину у дорожки и бегала до полного изнеможения, пока безрукавка с символикой университета штата Флорида не темнела от пота и спереди, и сзади, пока ноги не переставали слушаться и не подкатывала дурнота.

Генри узнал. Кто-то из соседей засек одинокую бегунью, в восемь утра наматывающую круги на дорожке, и настучал ему. Завязался спор, вылившийся в ссору, которая разрушила семью.

— Это хобби, — сказала она.

— Джоди Андерсон говорит, ты носилась по дорожке, пока не упала. Джоди испугалась, что у тебя сердечный приступ. Эм, это не хобби, не фетиш, а самая настоящая зависимость! — Генри укоризненно поглядел на нее.

Вскоре после этого Эмили швырнула в него книгу, но жирную точку на семейной жизни поставил именно тот укоризненный взгляд. У нее лопнуло терпение: длинное лицо Генри вкупе с застывшим взглядом делали его похожим на барана. «Господи, я выскочила замуж за безрогого барана, и теперь он блеет сутки напролет!»

Тем не менее Эмили попыталась в последний раз рационально подойти к явлению, в котором, как она подозревала, рациональное начало отсутствовало в принципе. Существует же магическое мышление, значит, существуют и магические действия. Например, бег.

— Марафонцы бегают, пока не упадут, — сказала она.

— Ты собираешься участвовать в марафоне?

— Возможно.

Эмили отвела взгляд и посмотрела в окно на подъездную аллею. Аллея звала и манила на улицу, а улица — в большой мир.

— Нет, — покачал головой Генри, — ни о каком марафоне ты не мечтаешь. Дело вовсе не в этом.

«Вот она, сущность Генри, его гребаная квинтэссенция!» — подумала Эмили, с мрачным торжеством осознавая очевидное. Все шесть лет их брака он как книгу читал ее чувства, планы и намерения.

«Я утешала тебя. — Эмили уже начинала злиться. — Ты лежал на кровати, рыдал, а я тебя утешала!»

— Бег — классическая реакция на душевную боль, психологический ответ на стресс, — серьезным, почти менторским тоном произнес Генри. — Это так и называется — условная реакция избегания. Милая, не прочувствовав боль, ты никогда не сможешь…

Тут Эмили и схватила первый подвернувшийся под руку предмет, которым оказалась «Дочь хранителя тайны» в мягкой обложке. Книгу Ким Эдвардс Эмили гак и не осилила, зато Генри, судя по закладке, уже проглотил три четверти. «Даже литературные вкусы у него как у безрогого барана!» — раздраженно подумала Эмили, швырнула книгу и попала ему в плечо. Генри взглянул на нее круглыми от потрясения глазами и попытался схватить за руку. Вероятно, он собирался обнять и успокоить, но кто знает? Кто знает наверняка хоть что-нибудь?

Чуть больше проворства — Генри поймал бы ее за локоть, запястье или хотя бы за рукав футболки. Но ее выпад сильно обескуражил его. Генри промахнулся, а она пустилась бежать, притормозив, только чтобы схватить поясной кошелек со столика у входной двери. Бегом по подъездной аллее, скорее на улицу, быстрее вниз по холму! Совсем недолго довелось Эмили прогуливаться там с коляской вместе с другими матерями, которые теперь ее сторонились. Однако сегодня она не то что останавливаться, даже скорость сбавлять не собиралась. В футболке с надписью «Поддержите группу поддержки!», шортах и кроссовках на босу ногу Эмили мчалась навстречу миру. Она надела поясной кошелек, застегнула и понеслась по склону. Что она чувствовала?

Эйфорию, самый настоящий кайф.

Эмили бежала по городу (две мили за двадцать две минуты); если загорался красный, она не останавливалась, а бежала на месте. На углу Мэйн и Истерн-стрит мимо проехали два парня на «мустанге» с откидным верхом (погода была как раз подходящая). Один засвистел, и Эмили показала наглецу средний палец. Наглец расхохотался, зааплодировал, и «мустанг» помчался по Мэйн-стрит.

Денег с собой было в обрез, зато имелась пара кредиток. Особенно порадовало наличие «Американ экспресс», ведь с ней можно получить дорожные чеки.

Эмили поняла: домой она не собирается, по крайней мере в ближайшие дни. Понимание принесло не грусть, а облегчение, и у нее мелькнула мысль, что эта мера не временная.

В отель «Моррис» она заглянула, чтобы позвонить, но, поддавшись порыву, решила в нем заночевать. Можно снять номер на одну ночь? Да, конечно. Она протянула администратору свой «Амекс».

• 1/14
• Следующая