Чеченский капкан: между предательством и героизмом - Прокопенко Игорь Станиславович - Страница 21
- Предыдущая
- 21/24
- Следующая
В чем заключались «порочащие» и «несовместимые» действия главнокомандующего – до сих пор неизвестно. Сам Владимир Семенов говорит на эту тему неохотно.
В беседе со мной Владимир Семенов произнес по этому поводу лишь одну фразу:
«Я не был в Чечне, здесь есть мое личное отношение к этим событиям».
Никто из руководителей военного ведомства не хотел брать на себя ответственность за выполнение приказа Верховного Главнокомандующего.
Каждый под разным предлогом отказался. А значит, по сути, нарушил Присягу. Нетрудно представить, что было бы с генералом, который посмел бы не выполнить приказ Верховного, например, в суровые тридцатые годы, и даже в застойные семидесятые. Но в 94-м в новой России все было по-другому. И каждый обладатель генеральского кабинета понимал: отказавшись идти на войну, в худшем случае он рискует тем, что его отправят в отставку. С генеральской пенсией, генеральской квартирой и дачей.
Возможно, именно поэтому от «незавидного» поста отказались: главком сухопутных войск генерал армии Владимир Семенов и заместители Павла Грачева – Валерий Миронов, Георгий Кондратьев. Немножко покомандовав, отказался, по словам Анатолия Шкирко, и командующий войсками Северо-Кавказского военного округа генерал-полковник Алексей Митюхин.
В беседе со мной Анатолий Шкирко вспоминал:
«Он отказался действовать, и все. С неделю, может, пробыл. Потом заявил: «Я не буду командовать». За это время он не подписал ни одного документа. Юридически сказать – ни одного боевого распоряжения. Он тогда был командующим Северокавказским округом».
Последним, кого министр обороны Павел Грачев попытался назначить на должность командующего операцией по штурму Грозного, стал Эдуард Воробьев, первый заместитель командующего сухопутными войсками. Его отказ Павел Грачев расценил как предательство.
Во время нашей встречи Павел Грачев так описал ход своей беседы с генералом Воробьевым:
«Тогда я Воробьеву предложил, я говорю: «Вот, Эдуард Аркадьевич, возглавьте, пожалуйста, группировку. Вы опытный товарищ и можете руководить». А он мне заявляет: «Я не возглавлю». Я спросил: «Почему?» – «Потому что войска не подготовлены». Я говорю: «Как не подготовлены, дорогой? Ты мне уже сколько дней докладываешь, что войска готовы, а войска-то, оказывается, не подготовлены!»
Сегодня генерал-полковник Воробьев утверждает: Павел Грачев не имеет права на такие слова. Бывший заместитель командующего сухопутными войсками абсолютно убежден: ответственность за подготовку войск к нему не имеет никакого отношения.
Вот что мне заявил генерал-полковник Воробьев:
«Ну, что я могу сказать? Конечно, это неправда. Самое настоящее вранье. Никакой Воробьев подготовкой операции не занимался. Я могу доказать, что неделю до этого я занимался в Ленинградском военном округе. А до этого нам Главнокомандующий (Владимир Семенов) говорил о том, что есть рекомендации не соваться в Северокавказский военный округ».
Получается, что накануне войны никто ни к чему не привлекался и никто ни за что не отвечал. А ведь армия ВСЕГДА жила под командованием именно этих генералов. Именно они докладывали об учениях и стрельбах, о «боевом слаживании, об успешной боевой и политической подготовке»... За неделю до штурма Грозного все эти рапорты оказались многолетней фикцией.
Привожу комментарии генерала Константина Пуликовского:
«Я такой пример приведу. По команде на открытие огня артиллерия открывала огонь по незапланированной цели через 40 минут! Первый выстрел производили, когда цель уже уходила. А по всем нормативам надо укладываться в минуту, самое большее – в две...»
Армия к войне оказалась не готова. Вот только ее генералы могли отказаться идти воевать, а рядовые солдаты и офицеры – нет. В результате накануне серьезного испытания Российская армия оказалась практически обезглавлена. Но даже несмотря на это, министру обороны Павлу Грачеву приходилось делать вид, что все идет по намеченному плану.
30 декабря на аэродроме Моздок мне лично Павел Грачев сказал следующие слова. Привожу дословную расшифровку:
«Хотя и мы не форсируем наши действия, так как все-таки надеемся на благоразумие, на то, что они поднимут белый флаг. Вот даже нам, военным, и то не хочется лишней крови. Хотя мы могли бы эту задачу выполнить уже несколько дней назад».
Эти слова министр обороны Грачев произнес ровно за сутки до начала штурма Грозного. Хотя он-то наверняка знал: хорошо вооруженные и полные решимости боевики сдаваться не собираются.
31 декабря 1994 года. 6 часов утра. Колонны федеральных войск начали движение в сторону Грозного. По плану входить в город войска должны по четырем направлениям: восток, запад, северо-восток и север. Именно в этой группировке войск «Север» шел 81-й самарский полк.
Свидетельствует начальник штаба 81-го полка Семен Бурлаков:
«Задача была следующего характера. Первый штурмовой отряд должен был взять под контроль железнодорожный вокзал. А второй штурмовой отряд должен был взять под контроль площадь, занять дворец Дудаева и, как сказал Квашнин, на развалинах дворца Дудаева водрузить знамя, вручать ордена и медали отличившимся бойцам».
Сам Бурлаков шел вместе с первым штурмовым отрядом. Уже к 7 часам утра отряду удается занять аэропорт «Северный» и, разминировав несколько мостов у реки Нефтянка, начать движение к центру города. Но неожиданно отряд попал под шквальный огонь боевиков. Чтобы сломить их сопротивление, командование приняло решение: обработать квартал артиллерией. Но для этого нужно оттянуть всю колонну назад. Первый штурмовой отряд получил приказ: полный назад.
О том, что случилось после этого, Семен Бурлаков вспоминал как о страшном сне:
«Мы в ходе доукомплектования получили абсолютно необученных механиков-водителей, которые за весь летний период обучения, можно сказать, ходили вокруг БМП, а не ездили на них. Они могли только заводить машину и трогаться с места, более ничего они не могли делать. И когда полк начал сдавать назад, то получилась страшная давка. Машины наезжали, буквально громоздились одна на другую».
Вот так прямо в самом центре Грозного в пробке застряла колонна российских войск. На это мгновенно отреагировал полевой командир Аслан Масхадов, бывший полковник Советской армии. По его приказу боевики начали стягиваться к центру. Малейшее промедление для российских войск могло привести к тому, что сражаться пришлось бы с противником, который уже занял выгодные боевые позиции. И тогда подполковник Бурлаков, машина которого не попала в пробку, предложил командованию единственный выход из ситуации: он быстро вытаскивает из пробки первый штурмовой отряд и, возглавив его, продолжает продвижение к железнодорожному вокзалу.
Привожу рассказ подполковника Бурлакова:
«Я поехал к вокзалу, а там уже занимала оборону майкоповская бригада с комбригом Савиным. И Савин мне сказал: «Вот приказ от 1-го числа: я занимаю само здание вокзала, гостиницу строящуюся, которая примыкает к вокзалу, – она станет нашей разграничительной линией, – а все остальное – это твое». И нам пришлось весь этот район занимать. А надо помнить, что огонь был очень сильным. И пришлось под огнем ставить людям задачу».
Первый штурмовой отряд 81-го полка под командованием подполковника Бурлакова занял оборону в привокзальных строениях. Через дорогу от железнодорожного вокзала находился пятиэтажный дом. В нем полевой чеченский командир Масхадов расположил почти полторы сотни боевиков. Рассмотрев с верхних этажей здания позиции обороняющихся, они завязали бой. Этот бой не прекращался почти сутки.
Привожу воспоминания командира полка Ярославцева:
«И первый батальон мой, и один батальон майкопской бригады с комбригом во главе, они все были на вокзале. И были полностью отрезаны от остальных частей. Там оказался Семен Бурлаков, начальник штаба. Эти два батальона были полностью отрезаны, к ним в течение суток не прошли ни одна БМП, ни один танк»...
- Предыдущая
- 21/24
- Следующая
