Потерять и найти - Лорин Эмми - Страница 1

• 1/35
• Следующая

Он выделялся среди шумной толпы поклонников живописи подобно экзотическому палисандру, возвышающемуся над неказистыми соснами.

Сравнение возникло внезапно, в то же мгновение, когда Карла увидела его. Впрочем, не только высокий рост и крепко сбитая фигура, но и нечто другое в его облике так поразили ее воображение.

Осторожно поставив бокал на стол и рассеянно пробормотав извинения, Карла отошла от пожилой пары, с которой только что обсуждала особенности современной западно-американской живописи.

И хотя сравнение с палисандром как раз соответствовало ее представлениям о манере западной школы, нечто более значительное, чем величавая, откровенно сильная фигура этого странного человека, привлекло пристальное внимание Карлы.

Он стоял такой отрешенно-одинокий в самом Центре переполненной галереи. Косые лучи заходящего аризонского солнца, пронизывая стекло окна, ласкали его загорелую кожу, придавая ей бронзовый оттенок. Его взгляд был неподвижно устремлен на большое, без рамы, весьма примечательное полотно, висевшее в одиночестве на одной из стен главного выставочного зала.

Огромный портрет был выполнен маслом, в смелых красках, еще более смелым мазком. Он изображал индейца племени апачей, облаченного в наряд трудяги-ковбоя верхом на неоседланном мустанге.

Если не обращать внимания на ухищрения портного – а также отсутствие лошади, – можно было подумать, что мужчина, столь пристально смотревший на портрет, глядел на свое отражение в зеркале.

Холодок пробежал по спине Карлы, когда она вдруг поняла, кто был этот человек. И, не обращая уже никакого внимания на возбужденные голоса и обращенные к ней вопросы, Карла пошла сквозь толпу в его сторону.

– Мистер Крэдоуг? – Сдержанно-холодный профессиональный тон Карлы не выдавал и тени того волнения и даже страха, которые она испытывала в эту минуту.

– Где вы ее взяли?

Содрогнувшись в душе от холодной хлесткости его тона, Карла отказалась признать или хотя бы допустить, что этот резкий вопрос смутил ее. Непроизвольно сжав руки в кулаки, она высоко вздернула подбородок, что придало ей решительный вид, и чуть изогнула губы в легкой улыбке.

– Я не предполагала, что это автопортрет. – Ее взгляд скользнул по лицу с резкими, словно высеченными чертами и обратился к таким же точно чертам, схваченным маслом на холсте.

– Это не автопортрет. – Выражение его лица не изменилось ни на йоту. В голосе слышалась все та же отчужденность, в тоне – неумолимость. – Так где же вы ее взяли? – повторил он свой вопрос.

Его повелительная интонация вызвала вспышку раздражения и протеста в душе Карлы, но эта вспышка сопровождалась еще и неприятным волнением. Она и не думала спрашивать его, откуда ему известно, что она теперь владелица этой новой художественной галереи; она просто приняла как факт, что ему это известно.

– Я нашла ее среди кучи других на благотворительном базаре. Очевидно, бывший владелец не представлял себе ее стоимости. Я приобрела ее за сущие пустяки. – Карла также не задавалась вопросом, отчего испытывает такое удовлетворение, сообщая ему правду.

Яростный взгляд, послуживший ей ответом, показал, что он явно не разделял ее удовлетворения. Необузданный дикий свет блеснул в глубине его черных глаз. Подавляя непонятное желание прикрыть рукой обнаженную шею, она так сжала кулаки, что ногти впились в кожу, оставив отметины. Выдержать этот горящий взгляд темных глаз оказалось для Карлы нелегким испытанием.

– Я покупаю ее. – Еще немного, и этот черный взгляд окончательно сломил бы ее самообладание.

На помощь Карле пришел гнев, придавая ей силы заделать брешь в своей броне.

– Она не продается. – И хозяйка, позволяя себе проявить нетерпение, чуть повела головой в сторону благопристойной таблички «не продается, прикрепленной к стене под картиной.

Кроме некоего напряжения, заметного по застывшим вдруг линиям скул, его лицо оставалось холодно-непроницаемым и еще более пугающим. Уже почти готовая спасовать, Карла, быть может, отдала бы все, что ему заблагорассудится, если бы этот момент он не буркнул нечто невразумительное, подстегнув тем самым ее слабеющее сопротивление.

– Она не продается, – повторила она с отчаянием человека, зажатого в угол.

Его губы сложились в пренебрежительную усмешку; шестизначная сумма, названная сквозь зубы должна была сразить ее наповал. Карла не могла позволить себе отклонить такое предложение, несмотря на оскорбительную манеру, в которой оно было сказано. Она глубоко завязла в долгах, пытаясь приобрести, заполнить и открыть небольшую галерею в Седоне, и теперь с мучительным чувством осознавала, что, приняв эту сумму, сможет освободиться от бремени долгов. И оттого еще более самодовольной показалась ей его улыбка, когда она снова перевела взгляд с картины на художника. Но тем не менее она не смогла отказать себе в удовольствии разочаровать его и сказала, четко выговаривая каждое слово:

– Мне очень жаль. Она не продается. «Злость» и «ярость» – даже эти слова не могли передать силу его реакции. Неприкрытый, дикий гнев блеснул в его черных глазах. Ожидая подобной яростной вспышки при первом движении его губ, Карла предусмотрительно сделала шаг назад. На самом деле ей следовало бежать без оглядки, ибо его следующие слова пронзили ее своей язвительностью.

– Скажите, какая упрямая! – Его усмешка обнажила великолепные зубы, белизна которых резко контрастировала с бронзово-золотым загаром. – Отлично. – Он прищурился. – Хотите поторговаться? Что ж, поторгуемся, – сказал он, вновь пронзая ее взором. – Но не теперь. – Его взгляд оторвался от нее на мгновение и пробежал по лицам людей, собравшихся в этой маленькой галерее. – Я вернусь, и мы сможем поторговаться конфиденциально. – И, не давая ей возможности согласиться, отказаться и просто опомниться, он развернулся и зашагал прочь от выставочного зала.

– Карла?

Потрясенная и зачарованная, Карла не сразу услышала собственное имя.

– Карла?

С дрожью очнувшись, Карла моргнула и вгляделась в недоуменное, встревоженное лицо своей помощницы.

– Да, в чем дело? – все еще рассеянно спросила она.

– Все в порядке? – Удивленная морщинка исказила классическую бровь молодой женщины.

Карла попыталась изобразить какое-то подобие улыбки.

– Да, конечно, Анна, – сказала она, понимая, что световые годы отделяют эту фразу от правды. – Что, есть какие-то проблемы?

Невысокая женщина убежденно потрясла головой:

– Нет, проблем нет. Там... – Она не договорила, выразительно взглянув на дверь. – Это был Джарид Крэдоуг, правда? – спросила она странно напряженным голосом.

– Да, – коротко ответила Карла.

– Не могу поверить! Сам Джарид Крэдоуг! – Глаза Анны изумленно округлились, когда она перевела взгляд на огромное полотно. – Тот самый Джарид Крэдоуг, который написал этот портрет? Практически каждый посетитель хотел купить его!

– Да, тот самый. – Карле с огромным трудом приходилось выдавливать из себя ответы.

– Вот... – Анна вовремя придержала грубое слово, испуганно взглянув по сторонам, не услышал ли ее кто-нибудь из стоящих поблизости меценатов.

Взволнованная знакомством с известным художником более, чем она могла признаться даже самой себе, Карла постаралась вновь обрести спокойствие и ровный тон голоса.

– Ты собиралась что-то сказать, – напомнила она своей возбужденной помощнице.

Она нерешительно кивнула.

– Да, но Боже мой, сам Джарид Крэдоуг! Решив, что такую реакцию может вызвать лишь экстатичное преклонение перед мастером, Карла почувствовала, что ее терпению приходит конец. В ее голосе появились резкие ноты:

– Анна, опомнись! Быть может, Джарид Крэдоуг и известный художник, но, в конце концов, он просто мужчина. («И страшно неприятный, к тому же», – добавила она про себя.) А теперь, если ты в состоянии сосредоточиться на деле, может быть расскажешь то, о чем ты собиралась мне сообщить?

• 1/35
• Следующая