Я – первый - Зверев Сергей Иванович - Страница 17

• Предыдущая
• 17/64
• Следующая

– Вы русская? – задал я давно мучивший меня вопрос.

– Да, – повернула она ко мне слегка полноватое лицо и улыбнулась напряженной улыбкой, – я из Белоруссии. Замуж вот вышла, приехали сюда, в Тевзаны. – То, что она вышла замуж за чеченца, было понятно, могла бы и не говорить – семья казахов сюда жить не поедет, например.

– А муж где? – спросил у меня Артур. Я продублировал вопрос.

– Муж на заработках, в России.

Я слегка расслабился и поправил автомат на коленях.

После еды хозяйка быстро сбегала в сарай и принесла огромный кусок копченой баранины. Артур попросил разрезать его на небольшие части.

– Давайте чайку, ребята, – проговорила она, глядя, как мы рассовываем пищу по свободным карманам разгрузки. Нести ее в пластиковом пакете, как она предложила вначале, мы, естественно, отказались. Руки всегда должны быть свободными для оружия. Да и пакет мог порваться.

Мы переглянулись.

– Да ко мне никто и не ходит, я же русская, здесь у меня ни родственников, ни друзей нет, – поняла она.

– Ну давай, – коротко кивнул мне Артур, и мы опять заняли свои места. Слышно было, как на кухне звякнул чайник. Я уселся поудобнее на стуле, вытянул ноги, вздохнул и внезапно уснул.

Разбудила меня сильная пощечина. Потом сразу ударили еще раз так, что голова мотнулась в сторону. Уже понимая, что случилось что-то страшное (не мог же меня Артур так бить, чтобы я проснулся), я открыл глаза и, не разбирая еще обстановки, судорожно схватил свои колени. Автомата там не было. Я огляделся. Я лежал на полу, в углу комнаты, со свободными руками, а вокруг полукругом стояли вооруженные чеченцы и смеялись. То, что это были боевики, я понял без объяснений. Уж федералов-то я узнал бы сразу. Артур лежал рядом.

– Проснулись, урюки? – резким голосом спросил меня бородатый парень в камуфляже, стоявший ближе ко мне, оглянулся на своих товарищей и опять засмеялся.

«Это он меня ударил, сука, сто процентов…» Я слизнул кровь с разбитой губы. Затем посмотрел на своего товарища. Артур шевельнулся.

– Давай, давай, шевелите своими задницами, свиньи! Здесь вам не гостиница, разлеглись!

Мы с Артуром медленно встали, держась руками за стену.

– Давай топай! – И молодой чеченец посторонился, пропуская нас к двери.

Я слегка качнул бедрами и по непривычной легкости на поясе понял, что кобура пуста и нож отсутствует. «Как же так я заснул и даже не почувствовал, как меня обыскивают. Ну ладно я, а Артур? Он ведь спит, как сторожевая собака. Любой шорох его поднимет…» Голова гудела, накатывала тошнота, и, что самое удивительное, несмотря на шок, спать все равно хотелось.

За моей спиной кто-то сказал на русском:

– Ну, Маша, спасибо тебе! Помогла нам этих свиней взять. Накормила их снотворным. Отплатила за своего мужа и сына! Теперь ты настоящая чеченка!

Я резко обернулся, и Артур наткнулся на мою спину.

– Ах ты, сука! – негромко произнес я, и тут же парень с разворота ударил меня прикладом в плечо.

Нас повели вверх по узкой грунтовой улице. Сейчас же рядом появились дети и побежали рядом с нами, смеясь и показывая на нас пальцем. Взрослые, мужчины и женщины, тоже присоединялись к ним, оживленно спрашивая что-то у наших конвоиров. Рук нам пока не связали, но все было ясно и так. Убежать мы никуда не могли, да и вряд ли нам дали бы это сделать.

Улица становилась все шире, и нас повели по центру села. Я заметил невысокую мечеть. По сторонам я особо не смотрел, любоваться чеченским селом было некогда, мозг судорожно просчитывал варианты действий. Но кое-что разглядел. Дома были опрятными и ухоженными и явно служили показателем благосостояния семьи. Я ни разу не увидел брошенного или запущенного строения. Из-за высоких каменных заборов (штакетника или привычной русской деревянной дранки здесь и в помине не было) выглядывали фруктовые деревья. В каждом доме были большие железные ворота. И было заметно, что в этом селе не воевали.

Лужа, разлившаяся в уличной низине, преградила нам путь.

Навстречу нам из проулка вдруг вывернул огромный открытый черный джип, забитый людьми в форме.

– Стой, урюки! – резко прокричал кто-то сзади.

Джип затормозил прямо перед нами. Я поднял голову.

Пять или шесть пассажиров джипа в американских камуфляжах, обвешанные оружием, разглядывали нас с явным любопытством. Они больше походили на актеров, чем на боевиков. Закатанные рукава, загорелые руки, автоматы, пистолеты, ножи и у всех солнцезащитные очки. Их явно подбирали один к одному, все были плотные, мощные, примерно одного роста и с одинаковыми короткими стрижками и бородками. На станке, прямо над лобовым стеклом открытого салона, торчал пулемет.

– Чья-то охрана, – тихо произнес сквозь зубы Артур. Он стоял рядом и тоже разглядывал джип и сидящих великолепных военных в нем.

Парень рядом с водителем приподнялся, встал, оперся руками на стекло и что-то спросил у чеченцев, которые нас взяли в плен. Он был явно моложе всех остальных, но надменность и уверенность в себе сквозили в каждом его жесте и слове. Сложен он был хорошо – мощные плечи и накачанные мышцы рук бугрились под американской солдатской майкой, выдавая в нем действующего спортсмена. Автомата при нем не было, только пистолет торчал в разгрузочном ремне на поясе. Говорил он негромко, но голос его хорошо был слышен в мгновенно наступившей тишине. Даже дети перестали орать.

Наш конвоир, тот самый ублюдок, который так сильно ударил меня, выступил вперед и со смехом стал что-то рассказывать. Пару раз я уловил слово «Маша». Мы с Артуром стояли, с тоской озираясь по сторонам, и на нас никто не смотрел. Все внимание толпы было приковано к парню в джипе.

Нам можно было использовать шанс и перекинуться парой слов. Все наши попытки обсудить ситуацию на ходу сразу же пресекались ударом приклада в спину.

Конечно же, я размышлял над тем, что нас ждет в плену. Но это были, скорей всего, чисто эмоциональные рассуждения, обильно приправленные верой в чудо. Разум уже давно видел закономерный финал, а вот сердце никак не желало с ним соглашаться. Я с ужасом начал ощущать, как холодная и влажная рука страха начала уже поглаживать мое сердце.

«Убьют нас, скорей всего, как и всех, – вдруг убедительно произнес мой внутренний голос. – Свяжут руки и перережут горло, как баранам… Расстреливать «чехи» не будут, это тебе не солдаты».

И он был прав, мой противный и правдивый голос. Прав на все сто процентов. Я уже видел записанные на пленку видео с похожим сюжетом, в Чечне их хватало, как избитые парни в тельняшках и со связанными сзади руками корчились на земле в предсмертных судорогах, выхаркивая кровь, а резавший им горло чеченец под одобрительные крики своих товарищей быстро отпрыгивал в сторону, чтобы не испачкаться… И где была гарантия, что и мы не станем героями следующего короткого смертельного и такого увлекательного фильма? Я отчетливо понял, что долго мы в плену не протянем.

И тут же безотчетная внезапная ярость толкнула меня изнутри и заставила поднять голову. Я не хотел так умирать. Упрашивать боевиков расстрелять нас – бесполезная затея. Вряд ли среди них найдется человек, знакомый с честью офицера. Так нас не пожалеют. Надеяться на чудо не стоит, нас не напоят чаем и не отвезут в Ханкалу.

Я сжал челюсти, огромным усилием воли отогнал мысли о своих родителях (мать не выдержит, сердце у нее…), повернул голову и глянул на Артура. И встретил его угрюмый взгляд. Он был очень бледен, крепко сжатые губы были похожи на две бескровные суровые нитки. Его черная щетина вдруг явственно стала видна из-за отлива крови от лица. Мы несколько секунд пристально смотрели друг на друга, не отрывая глаз, как безумно влюбленная парочка, словно пытаясь заглянуть в самую глубину души, затем он разлепил губы и хрипло произнес:

– Я, – он помотал головой, – живым им не дамся.

Значит, он все уже решил. Ну что ж, вовремя.

Я вздохнул очень глубоко и проговорил:

• Предыдущая
• 17/64
• Следующая