Шотландия. Автобиография - Фруассар Жан - Страница 87

• Предыдущая
• 87/135
• Следующая

На Олимпийских играх 1924 года в Париже уроженец Эдинбурга, легкоатлет Эрик Лидделл, отказался участвовать в беге на 100 метров, хотя в этом виде соревнований он считался фаворитом и самым реальным кандидатом на победу, потому что забеги были назначены на воскресенье, когда он, как верующий христианин, бегать не может. Вместо этого он принял участие в соревнованиях по бегу на 200 и на 400 метров, в первом случае завоевал бронзовую медаль, а на «четырехсотметровке» одержал победу, преодолев дистанцию с поразительной скоростью и побив мировой рекорд с результатом 47,6 секунды. «Секрет моего успеха на 400 метрах, — сказал он, — в том, что первые 200 метров я бежал так быстро, как только мог. Потом, вторые 200 метров, с Божьей помощью, я пробежал еще быстрее». Впоследствии Лидделл стал миссионером в Китае и скончался от опухоли мозга в лагере для военнопленных в Японии в 1945 году. Об истории его олимпийской победы рассказано в кинофильме «Огненные колесницы» (1981).

Именно Лидделл первым бросился в глаза, когда бегуны миновали первый поворот. Шотландец мчался в поразительном темпе. Он бежал так, словно был охвачен каким-то воодушевлением, словно какой-то демон. И пока он бежал под громовой рев, знатоки терялись в догадках, не сошел ли Лидделл с ума, таким был темп, в котором он устремился вперед со старта. Кричали: «Лидделл!». «Имбах!» — скандировали швейцарцы, «Тейлор!» — раздавалось с мест хорошо натасканной американской клики; звучали кличи: «Батлер!», «Фитч!». Лидделл, опережая всех на ярды, вышел из поворота на финишную прямую и сразу же ускорился еще больше, потому что немного нагонял Фитч. Приблизился и Батлер, и Имбаха нельзя было сбрасывать со счетов. Только на последних пятидесяти метрах будет ясно, побеждает Лидделл или нет. На секунду стало страшно, что он убьет себя — с такой поразительной быстротой он бежал, но, к радости в британском лагере, он был полон жаждой борьбы. Имбах, наверное, ярдах в пятидесяти от ленточки, упал. Оставались лишь Лидделл и Фитч. Шотландец так рьяно взялся за дело, что американец не сумел удержаться за ним на дистанции, и к финишу Лидделл пришел первым и в одиночку, что, принимая во внимание сильное противодействие, было просто удивительным. Батлер был третьим, за ним — Джонсон, потом — Тейлор, которому не повезло — он споткнулся за ярд или два до финиша.

С юных лет Джон Лоджи Бэйрд, сын священника из Хеленсбурга, был неутомимым изобретателем, начав с телефонного коммутатора, который лишил электроснабжения весь Хеленсбург; позднее он провел электрическое освещение в дом священника, до того освещаемый масляными лампами. В 1903 году, когда Бэйрду было около пятнадцати лет, у него впервые появилась идея телевидения, но лишь на четвертом десятке лет у изобретателя нашлось время на эксперименты. До того его самым успешным изобретением были носки с подогревом. Используя найденные на свалке материалы и работая на чердаке в Лондоне, он в конце концов сумел осуществить передачу первых телевизионных изображений.

Несмотря на все старания… мне не удавалось получить сколько-нибудь достаточно света, чтобы заработали имеющиеся фотоэлектрические элементы, и я решил либо изготовить новый элемент, либо отыскать какой-то способ использовать селективный селеновый элемент. Были известны два устройства, чувствительные к свету: это фотоэлектрический и селеновый элементы. Фотоэлектрический элемент того времени был настолько нечувствителен к свету, что с него нельзя было получить детектируемых сигналов, если только не осветить ячейку непосредственно мощным лучом света. Такой элемент можно использовать, чтобы продемонстрировать разницу между полной темнотой и лучом света, испускаемым мощной дуговой лампой, поэтому было возможно, помещая на пути такого луча простые фигуры, пересылать их тени; но и речи быть не могло о том, чтобы использовать подобный элемент для настоящего телевидения, где чрезвычайно мало всего имеющегося света, как, например, в случае света, отраженного человеческим лицом.

Селеновый элемент был намного более чувствителен, но все писавшие на эту тему авторы соглашались, что имеется непреодолимое препятствие, мешающее его использованию, — временное запаздывание; чтобы получить отклик на свет, требовалось некоторое, хотя и малое время.

Я предпринимал множество попыток для увеличения чувствительности фотоэлектрических элементов и искал материалы, которые давали бы большую реакцию на свет. Светочувствительность человеческого глаза, согласно Элдриджу, Грину и прочим, определяется пурпурной жидкостью, обнаруживаемой в сетчатке глаза и называющейся зрительным пурпуром или родопсином.

Я решил сделать экспериментальный элемент с использованием этой субстанции и, зайдя в Чаринг-Кросскую офтальмологическую больницу, попросил о встрече с главным хирургом. Я рассказал ему, что мне нужен глаз для некоей исследовательской работы, которую я провожу со зрительным пурпуром. Он подумал, что я врач, и был готов помочь.

«Вы пришли в нужное время, — заметил он. — Я только что удалил глаз, и вы его получите, если присядете и подождете окончания операции».

Мне вручили глаз, завернутый в вату, — ужасная вещь. Я сделал грубую попытку препарировать его бритвой, но отказался от своей затеи и выбросил эту дрянь в канал. Так как мои старания получить чувствительный элемент без временной задержки оказались бесплодными, я решил испытать селеновый элемент и проверить, что можно сделать — если вообще хоть что-то можно сделать, — чтобы избавиться от запаздывания по времени. Первым делом я попытался использовать прерывистый луч света, пропуская его через зубчатый диск, который действовал как прерыватель света. Временная задержка не станет помехой. Элемент должен будет распознавать разницу только между прерыванием света и отсутствием прерывания. Тогда бы я мог использовать селеновый элемент, но прерыватель света рассекал изображение на грубые полосы, поэтому ничего нельзя было передать, кроме грубых очертаний. Я отказался от прерывателя и сосредоточился на проблеме преодоления запаздывания по времени.

В качестве объекта в своих экспериментальных передачах я использовал голову куклы чревовещателя. На экране она появлялась в виде испещренного полосками расплывчатого пятна. А происходило вот что: когда свет падает на элемент, ток, вместо того, чтобы тотчас же подскочить до полного значения, нарастает медленно и продолжает увеличиваться, пока на ячейку падает свет. Потом, когда свет исчезает, ток не перестает сразу течь, а только прекращает нарастать и начинает ослабевать, и чтобы дойти до нулевого значения, требуется ощутимое время. Пока я наблюдал за этим эффектом, мне пришло в голову, что можно от него избавиться или уменьшить, если наложить кривую, представляющую скорость изменения тока, на кривую изменения тока со временем.

Введя в схему преобразователь, мне, в сущности, удалось этого добиться. В тот момент, когда свет падал на элемент, должно было произойти изменение от «нет тока» на «ток». И хотя ток должен быть мал, скорость изменения была велика; и в то время, когда ток из нарастающего становился убывающим, скорость изменения должна была быть максимальной, так что я мог получать, когда требовалось, большой скачок вниз и большой скачок вверх. Мой усилитель представлял собой усилитель с батареей постоянного тока (и источник бесконечных забот). Теперь я решил соорудить второй усилитель, соединенный с батареей, но спаренный с преобразователем, так чтобы один усилитель мог бы выдавать мне кривую «время — ток», а второй давал кривую «время — скорость изменения тока». Затем я собирался комбинировать их, пока не скорректирую временную задержку. И я приступил к осуществлению этой задачи. Я был на верном пути.

• Предыдущая
• 87/135
• Следующая