Шотландия. Автобиография - Фруассар Жан - Страница 19

• Предыдущая
• 19/135
• Следующая

И все то время, пока ее раздевали, выражение лица у нее не менялось, она весело улыбалась и даже молвила, что еще никогда ей не помогали раздеваться такие вот грумы и что никогда прежде она не разоблачалась перед таким собранием.

Наконец осталась она в одной рубашке и нижней юбке, и две женщины, что ей прислуживали, горько зарыдали, принялись креститься и молиться на латыни. Она повернулась к ним, обняла и молвила по-французски: «Ne criez vous, j’ai promis pour vous»[6], а потом перекрестила их и поцеловала, попросила помолиться за нее и возрадоваться, а не плакать, ведь суждено им узреть предел страданий своей госпожи.

Потом, все так же улыбаясь, повернулась к своим слугам, Мелвину и прочим, стоявшим на скамье подле эшафота — из них одни плакали, иногда в голос, а другие крестились и молились на латыни, — и перекрестила их и махнула рукой в знак прощания, попросив молиться за нее вплоть до последнего часа.

После чего одна из служанок поднесла облатку, сложенную тройным углом, поцеловала ее, провела вдоль лица королевы Шотландской и прикрепила к чепцу на ее голове. Потом служанки ушли, а она преклонила колени на подушечке для молитв, весьма решительно и не выказывая и подобия страха, и громко прочла псалом на латыни: «In Те Domine confide…»[7]. Потом ухватилась за колоду, опустила голову, умостила подбородок на колоде, взялась за него обеими руками, каковые, не заметь того палачи, были бы отрублены вместе с головой. Когда ей велели вытянуть руки, она подчинилась и, лежа на эшафоте, тихо воскликнула: «В руки Твои предаюсь, Господи!», три или четыре раза. И один из палачей придерживал ее рукой, а второй нанес топором два удара; она же не издала ни звука и не пошевелила ни единым членом своим; палач же, ровно отрубив голову, если не считать малой зазубрины, поднял эту голову и показал собранию со словами: «Боже, храни королеву».

И когда чепец спал с ее головы, почудилось, будто глядим мы на лицо семидесятилетней старухи, и волосы у нее были короткие и седые, а выражение лица почти не изменилось с того мига, когда она была еще жива, так что лишь немногие запомнят ее в смерти. А еще четверть часа после казни ее губы шевелились.

Мистер декан сказал громко: «Так падут все враги королевы!», а граф Кент подошел к обезглавленному телу, встал над ним и промолвил так, чтобы слышали все: «Таков удел всех врагов королевы и Святого Писания!»

После чего палач, снимая с нее подвязки, углядел ее собачку, каковая забралась перед казнью под одежды хозяйки и не желала вылезать, а потом отказывалась отойти от мертвой госпожи; она легла между телом и отрубленной головой и вся испачкалась в крови, так что ее пришлось унести и отмыть, как и все прочее, на что попала кровь: иное отстирали, иное сожгли, а палачи удалились с платой за содеянное, не взяв ни вещицы из тех, что принадлежали королеве Шотландской. После чего всех выставили из залы, где остались только шериф и его люди, и они унесли тело в покои, где уже ожидали врачи, чтобы его набальзамировать.

В 1590 году Джеймс (Иаков) VI и его невеста Анна Датская, как считалось, едва не оказались жертвами ведьминского заговора: ведьмы Северного Бервика якобы намеревались потопить королевский корабль, подняв на море бурю. Королю, который верил, что против него злоумышляют даже придворные, было, вероятно, проще воевать с врагами сверхъестественными, нежели с реальными. Анонимный памфлет «Известия из Шотландии», отрывок которого цитируется, был, скорее всего, опубликован в конце 1591 года, сразу после суда над предполагаемыми ведьмами; предположительно его автор — Джеймс Кармайкл, священник из Хаддингтона, который, видимо, присутствовал на допросах. Это отличный образчик пропаганды, полной суеверий и похоти, и замечательное свидетельство той атмосферы в обществе, в которой любые обвинения в колдовстве немедленно принимались за подтвержденные факты. Некоторые указания в памфлете явно вымышлены, однако многие взяты из показаний обвиняемых; кроме того, этот памфлет — важнейший письменный источник сведений о методах пыток, самой жуткой из которых были «сапоги». Не удивительно, что добытые пытками показания Джейлис Дункан для судей и публики оказались весьма убедительными.

В городе Траненте в королевстве Шотландия жил некий Дэвид Сетон, который, будучи помощником бальи в означенном городе, имел служанку по имени Джейлис Дункан, каковая приобрела обыкновение тайно уходить из хозяйского дома каждую ночь. Эта Джейлис Дункан оказалась причастной ко всему нехорошему, что происходило в городе и его окрестностях, и за короткий срок учинила много чудесного. Сии обстоятельства, каковые открылись неожиданно, понудили ее хозяина и прочих удивиться, как никогда в жизни, а сама Джейлис творила такое, к чему прежде не была ни в коей мере способна, однако вдруг научилась. И означенный Дэвид Сетон подозревал свою служанку в том, что творит она все это вовсе не по попущению небес, а, скорее, по противоестественному наущению и козням противозаконным.

Посему хозяин служанки стал приглядываться к ней и следить за ней, и вызнавать, каким образом творит она все это, а она не могла ему ответить. Хозяин же, продолжая разыскания, сговорился с прочими горожанами и подверг свою служанку пытке тисками, каковые налагаются на пальцы рук и причиняют жуткую боль, а еще перетягиванием головы веревкой, что не менее жестоко, и все же она не сознавалась. Посему, предполагая, что носит она на теле дьявольскую метку (как положено истинным ведьмам), устроили ей досмотр и отыскали сию метку в ложбинке на шее, и тогда лишь она призналась, что по воле дьявола творила колдовство и иные непотребства и наводила порчу.

После признания была она отправлена в тюрьму, где провела год; и там она обвинила в злокозненном ведьмовстве следующих людей, каковые были немедля схвачены, один за другим: Агнес Сэмпсон, старшую среди всех, из Хаддингтона; Агнес Томпсон из Эдинбурга; доктора Файана, он же Джон Каннингем, школьный учитель из Солтпенса в Лотиане… и многих и многих прочих… из которых часть уже казнена, а остальные ожидают в заточении своей участи, каковую определит его королевское величество…

Вышеозначенная Агнес Сэмпсон, старшая из всех, была схвачена и доставлена в Холируд, где допрашивали ее его королевское величество и цвет шотландского дворянства, однако все увещевания, с коими обращались к ней его королевское величество и совет, оказались напрасными и не заставили ее признаться в чем-либо; она лишь упорно отрицала все обвинения, каковые ей озвучили. Посему постановили отправить ее в тюрьму и там подвергнуть пыткам того рода, каковые позднее сделались повсеместными в этой стране.

При должном расследовании ведьмовства, творимого в Шотландии, выяснилось, что обыкновенно дьявол помечает ведьм своей меткой, и ведьмы признавались, что он лижет их языком в потайных частях тела, прежде чем они переходят к нему в услужение; метка же сия обнаруживается обыкновенно под волосами или там, где ее непросто найти и увидеть даже при обыске и досмотре. И покуда таковая метка не находилась, те, кому предъявлялись обвинения, продолжали отрицать свою причастность. Посему постановлено было сбрить вышеозначенной Агнес Сэмпсон все волосы на всех частях тела, а голову ей перетянуть веревкой согласно обычаю сей страны, и жестокую эту пытку терпела она почти час, ни в чем не сознаваясь, покуда не отыскали дьявольскую метку на ее тайных органах, после чего она незамедлительно призналась и назвала имена тех, кто предавался непотребствам вместе с нею.

И когда вышеозначенная Агнес Сэмпсон снова предстала перед его королевским величеством и советом и вновь была допрашиваема касательно ведьминских сходок и козней указанных ведьм, она призналась, что в ночь накануне дня Всех Святых собиралась вместе с названными товарками, а также множеством прочих, всего числом до двух сотен, в тайном месте, и там пили они вино, плясали и веселились, и было это в церкви Северного Бервика в Лотиане…

• Предыдущая
• 19/135
• Следующая