Я родом из СОБРа - Зверев Сергей Иванович - Страница 4

• Предыдущая
• 4/52
• Следующая

– Товарищ старший лейтенант, мне надо в вагон к чеченцам зайти. Там их старший сегодня не вышел, а мы знакомы, неплохой парень, что-то случилось, видимо. Я на десять минут сбегаю, узнаю, в чем дело, и назад. Разрешите?

Офицер поднял удивленные глаза, но просьба была изложена четко, причин для отказа не было, хотя начальники команд вообще запрещают всякое передвижение призывников по вагонам. Но просил Чижов, старший команды, уже неплохо зарекомендовавший себя, и для него можно сделать исключение. А удивился офицер потому, что от чеченцев все старались держаться подальше, а тут русский парень сам просится к ним зайти. Хотя он сам из Нальчика, мало ли, те русские, что выросли на Кавказе, устроены немного по-другому...

– Давай, – и Рутников махнул рукой, но добавил: – Десять минут, не более.

Пройдя в вагон, где ехали чеченцы, Алексей уже повторно изложил свою просьбу их старшему офицеру, уловил и его удивление, но виду не подал.

Начальник «чеченской» команды располагался вместе с проводником, дверь купе была постоянно открыта, даже ночью, чтобы иметь возможность контролировать своих беспокойных пассажиров. Алексея он уже знал и дал разрешение. Чижов примерно помнил окно, откуда говорил тот неприятный чеченец, и быстро прошел туда, не обращая внимания на несколько удивленные взгляды пассажиров. Сюда посторонние не заходили. В этом вагоне было заметно грязнее и шумнее. На полу валялись обертки от печенья и конфет, окурки и прочий мусор, который нужно относить в тамбур, а ведь для этого надо вставать и тащиться через весь вагон. Если у Чижова порядок поддерживал дневальный, используя для этого в основном уговоры вроде «Не сорите, братва, мне же убирать за вами», и тщательно следил за тем, как выполняются его просьбы, то у чеченцев дневальных попросту не было. Никто ни за кем убирать не собирался, начальник команды, ингуш по национальности, прекрасно понимал ситуацию, никого не напрягал, и проводник раз в день неспешно собирал мусор, а то и нет, справедливо рассудив, что порядок можно навести и после прибытия эшелона.

Алексей узнал эти глаза сразу. Человек шесть или семь заняли нижние полки в купе и увлеченно играли в карты, шумели и смеялись, и чеченец с неприятными глазами сидел прямо напротив остановившегося в проходе Чижова. Вот он поднял голову. Сначала просто посмотреть, кто это, принял его за своего земляка и глянул безразлично. Потом удивился, наконец вспомнил и понял.

– Давай сюда, – и он помахал раскрытой ладонью к себе. Видимо, он решил, что этот наглый русский одумался и выполнил его распоряжение. А раз так, то и наказывать его не будет...

Тут пришла его очередь ходить, он бросил карту на столик, оторвался от карт и, увидев, что русский стоит неподвижно и в руках у него ничего нет, раздраженно спросил:

– Ты не купил, что ли?

Остальные игроки повернули головы и несколько удивленно, пока еще без агрессии, посмотрели на застывшего в проходе русского. Все сразу замолчали.

– Это ты собрался меня насиловать, а? – спросил Чижов звенящим голосом, боясь только одного – чтобы у него не сорвалось дыхание от злости, глядя на бритоголового в упор и уже ничего не видя, кроме его глаз.

Чеченец вскочил. Тон Алексея был явным вызовом, и парень с неприятными глазами не мог, если б даже захотел, оставить это без последствий. Его земляки ему этого не простят. Тоже ничего вокруг не видя от мгновенно вспыхнувшей ярости, он попытался броситься на Алексея, но невероятная теснота плацкартного купе, забитого игроками, помешала ему это сделать. До остальных наконец дошло, что русский пришел на разборки к ним, в их вагон, разговаривает дерзко и готов драться. Два человека, сидевшие с краю столика, бросились с двух сторон на Алексея. Чижов уже успел убедиться в невероятной сплоченности чеченцев, их агрессивности и ожидал чего-то похожего. Зрение его, реакция и восприятие происходящего значительно обострились.

Отступив на шаг, Алексей, пять лет прозанимавшийся боксом, четко направил свой левый кулак в челюсть напавшего слева, одновременно с ударом резко выдохнул носом, удачно попал в подбородок и, не глядя на рухнувшего противника, развернулся вправо, готовясь встретить другого врага. Он и встретил его правым прямым в солнечное сплетение, совместив удар с шагом навстречу. И почувствовал, как прогнулась под кулаком грудная клетка. Эти двое сразу вырубленных нападавших дали Алексею несколько секунд форы в тесноте вагона и на мгновение шокировали всех остальных. Но только на мгновение.

Поднялась невероятная шумиха. Все что-то громко кричали по-чеченски. Весь вагон сбегался к месту событий, чеченцы теснились и толкались в узком проходе. Мелькали чьи-то руки, искаженные яростью и злобой глаза, все мешали друг другу, стараясь дотянуться до наглого русского. Теперь он уже только защищался, выбрасывая руки в прямых ударах и целясь в подбородок. Сначала для Чижова дело облегчалось тем, что остальные пассажиры, не видевшие начало драки, решили, что сцепились их земляки, и принялись оттаскивать от него нападавших. Алексею разбили губу, хорошо заехали под глаз, но серьезного удара пока он не пропустил. Но вот произошло то, чего опасается любой боксер. Его правую руку мощно потянули на себя, затем последовал захват за шею... Броска, правда, не провели – пространства не хватило, – Чижова повернули вокруг своей оси и притиснули к окну, закрывая спиной от нападавших. Пару раз его ударили ногой сзади, целя в пах, и он прижался к стенке вагона, защищая уязвимое место. Алексей дернулся раз, другой, но его держали крепко, он начал уже задыхаться, левой рукой пытаясь ослабить давление на горло, но самое паршивое было то, что он ничего уже не видел – весь обзор закрывало чье-то тело, прижавшее его к окну.

Тот, кто его держал, что-то начал выкрикивать на чеченском, несколько раз отпихнул кого-то, и вдруг, перекрывая весь этот шум и гам, крики и вопли, в замкнутом пространстве вагона невероятно резко и оглушительно ударил выстрел. В моментально наступившей тишине слышался только перестук колес. Алексея наконец отпустили, он выпрямился и первым делом посмотрел туда, откуда раздался выстрел. В дверях вагона стоял Рутников с пистолетом в полусогнутой руке. Ствол он не опустил.

– Всем оставаться на своих местах, – жестким, тихим страшным голосом проговорил он. – Кто дернется, стреляю.

Он явно никого не пугал, и по нему было видно, что он готов привести свою угрозу в действие. По эшелону уже ходили слухи о каком-то поезде с призывниками с Северного Кавказа, которые просто выбросили из вагонов всех офицеров и разошлись по домам, забравшись на далекие и недоступные горные кошары. Слухи это были или нет, но Рутников явно не хотел, чтобы такое же произошло с ним и с подчиненной ему командой. То, что он готов выстрелить, ощущалось всеми, чувствовалась решимость офицера навести порядок любым способом, вплоть до убийства. Все молчали. Сейчас все решал этот невысокий плотный мужик с леденящим холодом в глазах.

– А ты иди сюда, – и он пальцем поманил Чижова к себе.

Стоявший за спиной Рутникова офицер-ингуш добавил несколько слов на чеченском, видимо дублируя слова начальника команды. Руку он держал на кобуре. Алексей двинулся по проходу. Все молча со злобой смотрели на него, но никто не делал попыток его задержать. Пройдя пару шагов по коридору, Чижов обернулся. У окна стоял Рамазан. Это он прижал Алексея к окну и не давал избивать его. «Ну, конечно», – усмехнулся про себя Чижов.

– Салам, – Алексей развернулся, подошел, протянул руку, затем потрогал начавший распухать глаз. – Я тебя не видел сегодня, решил зайти узнать, как ты здесь. Да заодно с твоими земляками познакомился. – Он облизнул разбитую губу и оглянулся.

– Ваалейкум ассалам, – отозвался Рамазан, отвечая на рукопожатие. – У меня все хорошо, приболел немного, хотел поспать, да ты разбудил. – Стоящие рядом чеченцы невольно усмехнулись и переглянулись. – Ты иди, иди, а то у него в пистолете патроны закончатся, – и он кивнул головой на старшего лейтенанта.

• Предыдущая
• 4/52
• Следующая