Последний князь удела(СИ) - "Димыч" - Страница 130

  - Вам для этого поместья даны,- зло буркнул я в ответ.

  -Дадены, - согласился Эль-мурза.- Но страдники нерадивы, а коли их жать начинаешь, так к попам бегут челом бить - дескать, обасурманить нас хотят нехристи. И тех холопов от нас забирают, без всякого владельческого дозволения. Так у моего брата московского списка дворянин Пивов крестьян свёз, с той обиды тот в Крымский юрт и утёк. Так что живём только воинской добычей, да конскими продажами, и ещё вот ныне приказчики твои на овечью шерсть добро разное меняют.

  Объяснения татарского князя меня не успокоили, мне даже захотелось вернуть подарки. Но сделать такое значило нанести страшное оскорбление. Сразу после проводки последних лошадей, мы отправились в назначенные нам на постой палаты на традиционный дневной сон.

  -Неспроста степняк тебя, княже, одаривает, - предупредил меня по дороге Бакшеев.- Он скорее жён своих и детей раздаст, чем с такими конями расстанется.

  Слова Афанасия лишь подтвердили мои опасения. Придя в гостевые хоромы, я прошёл мимо накрытого стола в опочивальню.

  Вечером мурза Юсупов устроил пир, на котором я играл роль свадебного генерала. Всех прибывших гостей в первую очередь подводили ко мне. Знатные татары делали поклон, причём надлежало положить им на голову правую руку, дворянам исповедующим христианство требовалось ту же шуйцу протягивать для поцелуя. После длительного представления, из которого я запомнил лишь несколько имён, ногайская знать устроила коллективное челобитье.

  -Князь Дмитрий Иоаннович,- преклонив оба колена, прочувственно, со слезой в голосе произнёс Эль-мурза.- Защитник и хранитель наш, заступись за род мангытский перед царём и великим князем Фёдором Иоанновичем, умоли его повелеть сломать Самарский и Царицынский острожки, да свести с Итиля и Яика казаков.

  -Этому делу не бывать,- торопливо опередил меня Бакшеев, видимо опасаясь, что ослеплённый дарами князь может дать неразумное обещание.- Чего нашему государю Бог дал, тем никак нельзя поступиться.

  - Если осмелюсь просить разорить государевы города, то ждёт меня справедливая казнь за измену,- поддержав своего советника, решительно отмёл я первую часть просьбы.- Воровских казаков мне и так указано с Волги гнать, на то из Углича воинские люди отправлены.

  -Дозволь нам своих нукеров в помощь твоему отряду привести,- воодушевился старший Юсупов.- Как прежде, при усопшем великом государе Иоанне Васильевича будет - ты, княже, сплавную рать пришлёшь, а наши чапулы обоими берегами пойдут.

  -А опосля итильских татей, нужно с Яика душегубов начисто вывести, - вставил свою реплику старший сын мурзы Сююш.

  -Не за что яицких казаков карать, - после этой моей реплики палата наполнилась недовольным гулом.

  -Не за что? - возмутился Эль-мурза.- Да они прямые царёвы изменники! Ходили маем месяцем Большая орда, да донцы верховские и низовые на Казыев улус. Загнали вражеские кочевья за Кубу-реку, тут бы им совсем карачун пришёл, да прилетели в войско злые вести с родного Яика. Лиходеи, в верховых борах обретающиеся, на врага по царёву слову не пошли. Дождались, когда мангытские отряды за Итиль уйдут и на бийскую столицу - Сарайчик напали. Хоть между моим родом и Ураз-Мухаммадовым кровь лежит, но радоваться новому погрому мангытского стольного града яз не стану. Воры не только посад наскоком взяли, но и кремник захватили, не спасли от них, ни стены в семь аршин, ни высокие башни стрельные. Как услышали воины, что их дома сожжены, дети побиты, а жёны да дочери на потеху взяты, так сразу назад коней поворотили. Тем прямые государевы недруги и спаслись.

  -Об этом надо государю доложить,- несколько растерянно ответил я.

  -Царю и великому князю Фёдору Иоанновичу обидные грамоты посланы,- сообщил старший ногайский вельможа.- Но и ты, княже, за нас слово замолви. Без московских полков не осилить нам сих душегубов звероподобных.

  - Казаки христианским обычаем живут, а не звериным,- тут уже возмутился Бакшеев.- А ежели где и согрешили, то за то сумеют и ответ держать.

  -Это христианским обычаем они не чужых, собственных младенцев в воде топят? - глаза старшего Юсупова превратились в узенькие щёлочки, из которых сверкал огонь непримиримой ненависти.- Только взятые на блуд полонянки дитём разродятся, так они его хвать - и в Яик мечут, словно щенка худого. Сказывают, тем они духа реки умасливают, оттого, мол, их долблёнки быстрее ветра по воде летают. Так ответь, Афанасий сын Петров, по христиански ли сие?

  -Навет то, лжа злая,- ответил на обвинение Бакшеев, но голос его при этом слегка дрогнул.- Да и разве не властен отец над чадами своими? Нет на родительскую мужнюю волю суда.

  -Хватит об этом,- я решил прекратить спор, грозящий перейти в свару.- Пусть лучше мурза твой вернувшийся сын расскажет, какие ныне дела за Камнем творятся.

  -Азм оросской речью нетвёрд, могу разный ералаш сказать,- с трудом произнося русские слова, заговорил молодец с лицом, исчерченным кривыми шрамами.

  Получив от отца разрешающий кивок, он продолжил:

  -Язм своим говором, кипчак типи буду молвить. Карачей Кадыргали-бек перетолмачит, он велик акылы.

   Парень продолжил повествование на степном диалекте татарского, а учёный узбек стал переводить. Речь бывшего карачея текла так же плавно, как передвигаемые его пальцами камешки чёток:

  -Имя мне Чин, отец мой Эль, дед мой Юсуф, прадед мой Муса, пращур мой Эдигей. У царевича Алея ибн Кучума стоял яз по правой руке первым мурзой. Вместе со своим государем ходил на войну и на охоту, нёс все тяготы и делил радости.

  Вдруг раздался голос с дальнего стола. Кричал дворянин из моей свиты, уже порядочно набравшийся сладкой татарской бузы:

  -Чего ж на Москву отъехал от такого славного господаря? Поди у того алафа кончилась?

  Чин Юсупов слегка дёрнулся, видимо угличанин попал не в бровь, а в глаз. Потом зло проскрипел что-то маловразумительное. Кадыргали-бек выслушал тираду, некоторое время посидел в задумчивости, пару раз огладил свою бородку и выдал свой перевод:

  - На всё воля Господа. Потерял род Кучума благоволение Неба, служить тому, от кого отвернулись небеса - губить себя попусту. Уж с Барабы, последней вотчины, гонят их царёвы воеводы.

  -Не желает ли царь Кучум смириться и пойти под государеву руку?- задал свой вопрос Бакшеев.- Долго ли он еще воевать хочет?

  Карачей продолжал толмачить:

  - Хану уже больше восьми десятков лет, тело его слабо, а глаза его слепы. Но дух его неукротим, сражаться он прекратит или когда вернёт свой юрт, или когда его призовёт к себе Всевышний. Слышал я , будто правитель Борис Фёдорович писал к нему ласковые письма, обещая жалованье великое и царёву милость, но не польстился на сии посулы старый Кучум. Единственное, о чём он просит царя - вернуть ему пленённых детей и прислать в дар стёкла чудесные, кои возвращают зрение.

  - В битвах кому Бог удачу дарует? Велики ли силы Кучумовы?- продолжал наседать Афанасий.

  Мурза Чин опять что-то проскрипел, и в его речах я явственно различил слова 'кобяк', то есть собака и 'шайтан'. В переводе Кадыргали всё опять звучало гладко:

  -Мало у хана войска, с сотню нукеров, да с тысячу простых юртовщиков. Но дают ему воинов и чатские татары, и омские, и кузнецы, да белые колмаки помощь подают. Господь ныне русскую сторону держит. Зимой сначала царевича Алея наголову побил казачий голова Гриша Ясырь, потом Фёдор Елецкий с ратью на лыжах к городку Тунусу прибежал и взял его с бою, хан Кучум еле убежал сам-третей. Теперь как государевы воинские люди городок о шести башнях на речке Аркарке срубили - вовсе некуда сибирскому царю деться. Он уж на самом рубеже своих прежних владений кочует, на реке Оми.