Том 1. Стихотворения - Бунин Иван Алексеевич - Страница 35
- Предыдущая
- 35/160
- Следующая
Изменить размер шрифта:
35
VI.04
Полярная звезда *
Свой дикий чум среди снегов и льда
Воздвигла Смерть. Над чумом — ночь полгода.
И бледная Полярная Звезда
Горит недвижно в бездне небосвода.
Вглядись в туманный призрак. Это Смерть.
Она сидит близ чума, устремила
Незрячий взор в полуночную твердь —
И навсегда Звезда над ней застыла.
1904
«Набегает впотьмах…» *
Набегает впотьмах
И узорною пеною светится
И лазурным сиянием реет у скал на песке…
О, божественный отблеск незримого — жизни, мерцающей
В мириадах незримых существ!
Ночь была бы темна,
Но все море насыщено тонкою
Пылью света, и звезды над морем горят.
В полусвете все видно: и рифы, и взморье зеркальное,
И обрывы прибрежных холмов.
В полусвете ночном
Под обрывами волны качаются —
Переполнено зыбкое, звездное зеркало волн!
Но, колеблясь упруго, лишь изредка складки тяжелые
Набегают на влажный песок.
И тогда, фосфорясь,
Загораясь мистическим пламенем,
Рассыпаясь по гравию кипенью бледных огней,
Море светит сквозь сумрак таинственно, тонко и трепетно,
Озаряя песчаное дно.
И тогда вся душа
У меня загорается радостью:
Я в пригоршни ловлю закипевшую пену волны —
И сквозь пальцы течет не вода, а сапфиры, — несметные
Искры синего пламени, Жизнь!
1904
Перекресток *
Я долго в сумеречном свете
Шел одиноко на закат.
Но тьма росла — и с перекрестка
Я тихо повернул назад.
Чуть брезжил полусвет заката.
Но после света как мертва,
Как величава и угрюма
Ночного неба синева!
И бледны, бледны звезды неба…
И долго быть мне в темноте,
Пока они теплей и ярче
Не засияют в высоте.
1904
Огни небес *
Огни небес, тот серебристый свет,
Что мы зовем мерцаньем звезд небесных,—
Порою только неугасший свет
Уже давно померкнувших планет,
Светил, давно забытых и безвестных.
Та красота, что мир стремит вперед,
Есть тоже след былого. Без возврата
Сгорим и мы, свершая в свой черед
Обычный путь, но долго не умрет
Жизнь, что горела в нас когда-то.
И много в мире избранных, чей свет,
Теперь еще незримый для незрящих,
Дойдет к земле чрез много, много лет…
В безвестном сонме мудрых и творящих
Кто знает их? Быть может, лишь поэт.
<1903–1904>
Развалины *
Над синим понтом — серые руины,
Остатки древней греческой тюрьмы.
На юг — морские зыбкие равнины,
На север — голые холмы.
В проломах стен — корявые оливы
И дереза, сопутница руин,
А под стенами — красные обрывы
И волн густой аквамарин.
Угрюмо здесь, в сырых подземных кельях;
Но весело тревожить сон темниц,
Перекликаться с эхом в подземельях
И видеть небо из бойниц!
Давно октябрь, но не уходит лето:
Уж на холмах желтеет шелк травы,
Но воздух чист — и сколько в небе света,
А в море нежной синевы!
И тихи, тихи старые руины.
И целый день, под мерный шум валов,
Слежу я в море парус бригантины,
А в небесах — круги орлов.
И усыпляет моря шум атласный.
И кажется, что в мире жизни нет:
Есть только блеск, лазурь и воздух ясный,
Простор, молчание и свет.
<1903–1904>
Косогор *
Косогор над разлужьем и пашни кругом,
Потускневший закат, полумрак…
Далеко за извалами крест над холмом —
Неподвижный ветряк.
Как печальна заря! И как долго она
Тлеет в сонном просторе равнин!
Вот чуть внятная девичья песня слышна…
Вот заплакала лунь… И опять тишина…
Ночь, безмолвная ночь. Я один.
Я один, а вокруг темнота и поля,
И ни звука в просторе их нет…
Точно проклят тот край, тот народ, где земля
Так пустынна уж тысячу лет!
<1903–1904>
Разлив *
Паром, скрипя, ушел. В разлив, по тусклой зыби,
Сквозь муть лиловых туч румянится заря.
На темном кряже гор, в их сумрачном изгибе,
Померкнули в лесу кресты монастыря.
Оттуда по Оке пахучим дымом тянет…
Но и костер потух, пылавший за Окой,
И монастырь уснул. Темней уже не станет,
Но все же ночь давно — ночь, сумрак и покой.
Лишь брезжится закат на взгорьях сквозь верхушки,
Блестит, как ртуть, вода по лужам на песке,
Дрожит в разливе рябь, да сонные лягушки
Звенят чуть слышно в тростнике.
35
- Предыдущая
- 35/160
- Следующая
Перейти на страницу:
