Мужчины на моей кушетке - Энглер Брэнди - Страница 13

Мама задавала вопросы: «Тебе нравится его общество? Если ты собираешься провести всю жизнь с одним человеком, важно, чтобы тебе по-настоящему нравилось находиться в его обществе».

Подруга интересовалась: «Он собирается позаботиться о тебе в смысле финансов?»

Я спрашивала саму себя: «Любовь это или фантазия? Дело в любви или в моем эго? Почему я на самом деле с ним?»

– Я познакомилась с этим русским в тихом полуподвальном баре в Челси. Мы сидели в уголке возле камина, погрузившись в беседу о написанной мною статье о свободе слова в Украине. Он назвался дипломатом, но мне думается, что он с тем же успехом мог быть и секретным агентом…

Это была моя первая встреча с Сашей, подругой Алекса, ставшего моим пациентом двумя месяцами ранее. Она не так давно приехала из Чешской Республики, работала писателем-фрилансером; девушка с высокими скулами и миндалевидными глазами, которые она подводила темным карандашом, рисуя стрелки, акцентируя экзотичность своей внешности. Саша украшала свой былинный сказ цветистыми подробностями.

– Пристальный взгляд его темных глаз затягивал меня, – продолжала она с мягким акцентом, но без всяких пауз или скованности. – Он словно пытался… не знаю… отыскать меня саму за моими словами, пока я его расспрашивала. Я не могла поверить, что на самом деле сижу рядом с ним, и гадала, понимает ли он, что я вся дрожу, жажду его… Должно быть, он понимал, потому что вдруг начал медленно обводить пальцем мои губы и положил конец вопросам, нежно коснувшись моего языка… Мы ушли из бара и отправились в его номер в отеле Soho Grande. Я была… я хотела… чтобы он взял меня силой. Немедленно! Однако он заставил меня ждать. Его голос был мягким, неторопливым и уверенным, он велел мне сесть на кровать и расстегнуть блузку. Я так и сделала, а он наблюдал за мной через комнату, одобрительно кивая, пока обнажалась моя грудь. Я продолжала раздеваться, и он называл восхитительным каждый изгиб моего тела. Наконец он подошел ближе и, когда я приподняла юбку, оголяя бедра, стянул мои трусики до колен. Прижался губами к моему уху и прошептал: «Хорошая девочка!» Я услышала, как расстегнулась пряжка на его ремне. Почувствовала, как он стянул мои трусики до самых ступней, и отшвырнула их ногой в сторону. Не снимая с меня блузку, он прихватил в горсть волосы у меня на затылке и, глядя мне в глаза, начал проникать в меня, сильно и медленно…

– Теперь вы понимаете, почему я не хочу трахаться со своим бойфрендом? – тихо спросила Саша.

М-м-м… да. Пожалуй, я понимала.

Саша загипнотизировала меня своей душераздирающей историей. Но я не могла позволить себе нежиться вместе с ней в лучах воспоминаний. Я стряхнула жаркую волну и восстановила терапевтическую дистанцию.

Эта соблазнительная история ошарашила меня еще и по иной причине: Саша оказалась абсолютно не похожа на женщину, к встрече с которой меня подготовил Алекс. В его описании она казалась асексуальным «синим чулком». После трех лет их романа Алекс обратился ко мне, встревоженный тем, что у Саши развилось отвращение к сексу. Он хотел воскресить ее гаснущее либидо и удержать их обоих от сползания в те благодушные десексуализированные отношения, о которых все мы то и дело читаем в женских журналах.

После нескольких сеансов, которые я провела с ним лично, Алекс с нетерпением ждал возможности предложить Саше встречу со мной. У него и в мыслях не было, что она ему изменяет, – его интуиция молчала. Однако я теперь ясно видела глубокую расселину между реальностью и его восприятием. Я ругала себя за легковерие, с которым «купилась» на рассказ Алекса об их отношениях. И заодно, переживая за Алекса, досадовала на Сашу, как будто она предала и меня.

Саша стала резким напоминанием о том, что ни в коем случае нельзя позволять себе полностью втягиваться в историю пациента так, будто она представляет истину в последней инстанции.

Я стараюсь никого не осуждать, но еще до встречи с Сашей я подозревала, что у бедного Алекса нет той самой «сексуальной жилки». Он работал ученым-исследователем в фармацевтической компании. В своих практичных брюках цвета хаки, рубашках на кнопках и очочках в тонкой оправе он казался странным эльфоподобным созданием. В моем представлении его чувство защищенности опиралось на более конкретные вещи – измерения, числа, списки, организацию…

Когда Алекс пришел, чтобы поговорить со мной о Саше, он был целеустремлен, напряжен и тщетно пытался скрыть свою тревогу. Он то и дело поправлял очки и пробегал пальцами по заутюженной стрелке брюк. Ступня его так и плясала по полу, и он закинул ногу на ногу, чтобы сдержать дрожь. В то же время он смотрел на меня выжидательным взглядом, заготовив блокнот и ручку, как прилежный ученик.

Мне всегда инстинктивно хотелось встать на сторону таких пациентов, как Алекс, как-то защитить их. Это был сверхинтеллектуальный, педантичный парень, чувствующий себя в своей загадочной алхимии как рыба в воде, классический «ботаник».

Но он не был ни высокомерным, ни отчужденным – напротив, необычайно располагал к себе и жаждал понравиться. Очень может быть, что во многом другом он был весьма искушен, но по-прежнему оставался невинным и искренним во взаимоотношениях.

Алекс начал с объяснений: он обратился именно ко мне, потому что специально занимался этим вопросом и узнал, что я специализируюсь на снижении сексуального желания у женщин. Верно, подтвердила я и пояснила, что это наиболее частая причина жалоб пациенток, – и при этом, как ни странно, проблема, которую женщины не так уж часто стремятся разрешить. Хотя они охотнее, чем мужчины, обращаются к психотерапевту за помощью при депрессии или тревожности, тяжелой утрате или конфликтах в браке, когда речь заходит о либидо, женщины часто считают, что его снижение – норма.

Познакомившись с Сашей, я и вообразить не могла, чтобы эти два человека водили знакомство, не говоря уже о совместной жизни – настолько они были разными. Тем не менее они были вместе уже три года. Саше нравилось писать статьи на политические темы, ей хотелось добиться большего признания.

Она говорила, что ее привлекает стабильность Алекса и она уважает его интеллект. Его обширные знания стимулировали и вдохновляли ее. Она была амбициозной, он – приземленным. Он предпочитал структуру и рутину. Она была неугомонной.

Алекс и Саша жили вместе в квартире с одной спальней в доме из бурого песчаника на Верхнем Вестсайде. До этого она обитала в Квинсе с другими иммигрантами из Восточной Европы. Это, рассказывала она, было для нее время нестабильности, полное и сомнений в себе, и надежд.

Рядом с Алексом Саша видела себя «половинкой» типичной пары молодых интеллектуалов, официально интегрированной в нью-йоркскую культуру. У них были интересные друзья, они любили литературу, поэзию и политику, каждое утро вместе читали «Нью-Йорк Таймс» за завтраком, состоявшим из кофе и рогаликов.

Меня интересовало, насколько влечение Саши к Алексу в момент их знакомства было основано на ее потребностях.

Я полагала, что переезд Саши в Нью-Йорк отражал ее тягу к приключениям и новизне, но при этом ей также необходимо было ощущение безопасности и защищенности в остальных аспектах жизни, чтобы спокойно удовлетворять первые две потребности (хотя в той или иной степени это свойственно любому человеку).

Алекс обеспечил ей безопасность, но, успев с тех пор привыкнуть к нему, она заскучала и теперь нуждалась в более сильной стимуляции. Алекс был для нее какое-то время удобным партнером, но связь не может строиться на такой временной мотивации, если только отношения не развиваются дальше и между партнерами не обнаруживается больше точек соприкосновения.

Когда Алекс предложил мне встретиться с Сашей, он хотел провести совместный сеанс. Я попросила сперва об отдельной встрече с ней, как вообще часто делаю. Свободная обстановка, характерная для одиночных сеансов, казалась мне наилучшим способом выслушать ее версию истории. И я ее услышала! В ярких подробностях. Но теперь, блюдя этику конфиденциальности между врачом и пациентом, я была вынуждена нести бремя Сашиной тайной жизни и хранить ее тайну в отдельном чуланчике, как делала и она сама.