В шутку и всерьез - Котов Александр Александрович - Страница 34

– С восторгом! – обрадовался я. – Когда еще можно дать мат спасающему твою жизнь доктору?!

– А вы не будете возражать, если сюда зайдет мой приятель? – попросил хозяин хирургического отделения.

– Ради бога!

И вот баталии начались. Шахматное мастерство моих попечителей было таково, что исход сражений определился довольно быстро. Поблагодарив за полученные маты, доктора раскланялись.

– Ну, как вы сыграли с Мистером? – спросила меня сестра, вошедшая в палату сразу после того, как удалились врачи.

– Доктор Холлинс выиграл, – тоскливо сказал я. Сестра недоуменно поглядела на меня, затем сочла своей обязанностью успокоить больного.

– Что ж, понятно, – покачала она головой. – Вы уже какой день лежите, практики нет.

– Наутро весь госпиталь поздравлял доктора Холлинса с победой. Проходя мимо моей палаты, он открыл дверь и погрозил мне пальцем.

Точно в срок, назначенный Холлинсом в начале лечения, я был "отвязан" от столба. На пятый день я уже разгуливал по госпиталю, на шестой… уплатил изрядную сумму австралийских фунтов.

У подъезда меня ждал любезный господин Блашке – бывший секретарь шахматной федерации Австралии. В своем юрком, маленьком автомобиле этот общительный человек, которому далеко за семьдесят, много раз возил меня по Сиднею.

– Ну, что будем делать? – спросил господин Блашке.

– Жить! – ответил я.

На следующий день я был уже в Мельбурне. Здесь, как и в Сиднее, не живет ни один советский человек. Но в беседах с людьми можно услышать самое высокое мнение о нашем балете, о пианистах и скрипачах, демонстрировавших в этом городе свое искусство. Еще живо воспоминание и о блестящих выступлениях спортсменов из СССР на Олимпиаде в 1956 году. Мне рас сказывали, какую бурю ликования вызывали достижения наших бегунов, метателей, тяжелоатлетов, гимнастов.

– А для нас это вообще был торжественный праздник. Мы ведь тоже чувствуем себя русскими, хотя и живем вдали от Родины, – говорили мельбурнские жители русского происхождения.

В Мельбурне мне посчастливилось побывать на интереснейшем зрелище. Когда я хотел 5 ноября уехать в Аделаиду, мельбурнцы запротестовали.

– Как это можно – уезжать в день знаменитых мельбурнских скачек!

Мельбурнские скачки в конце каждого года – большое национальное торжество. Этот день считается нерабочим. Закрываются даже магазины. Наблюдать ход борьбы в главном заезде съезжаются любители конных состязаний со всего света. Конечно, влечет их не столько красота бегов, сколько игра в тотализаторе и у букмекеров. Задолго до скачек газеты объявили, что в этот день будет выиграно и проиграно около одного миллиона австралийских фунтов.

Не менее усердно, чем лошадей, готовили ко дню бегов… модниц. Магазины накануне состязаний были переполнены. В поте лица трудились портные и создательницы дамских шляп.

– Обязательно обратите внимание на дамские шляпы, – советовали мне. – Нигде ничего подобного вы не увидите!

5 ноября, взяв такси, мы отправились на скачки. На свои машины мельбурнцы махнули рукой – их в этот день некуда поставить у ипподрома. Доставка зрителей велась интенсивно всеми средствами, включая вертолет. Пока разыгрывались побочные заезды, я фотоаппаратом "хватал" на пленку наиболее чудные одежды. А шляпы! Что за причудливые сооружения были на головах некоторых австралиек. То диаметром больше метра – настоящий аэродром, то высотой с каланчу!

Побить "рекорд" не так-то просто на этом празднике элегантности. Из Ирландии на ипподром прибыла известная чета – король и королева жемчуга. На их одеждах в тот день было по семи тысяч жемчужин!

Главный заезд кончился сенсационно: первым пришел скакун, на которого мало кто ставил. Уже через час на ипподроме продавалась газета: на первой странице хозяйка целует победителя в губы. И есть за что: лошадь принесла приз в двадцать пять тысяч фунтов!

А у дам уже не было сил следить за нарядами: измученные жарой, ажиотажем и четырехчасовым стоянием – мест сидячих очень мало на ипподроме, модницы падали в обморок прямо на траву, отбрасывая в сторону с таким трудом придуманные шляпы...

В маленькой живописной Аделаиде, куда я попал после Мельбурна, живет Георг Кошницкий. Его семья поголовно шахматная. Жена – Эвелин Кошницкая шефствует над юношеской шахматной организацией, два сына тоже азартные шахматисты. В Аделаиде я рискнул повторить эксперимент, проделанный на острове Кипре, – прочел лекцию на английском языке. Аделаидцы записали выступление на пленку с тем, чтобы передать советы по изучению шахматной теории любителям других городов.

В Аделаиде я отмечал сорок шестую годовщину Великого Октября. Местное общество дружбы с Советским Союзом устроило прием в честь национального дня СССР, как называют 7 ноября в Австралии. Я был единственным представителем своей страны на этом празднестве и страшно разволновался, когда отвечал на многочисленные приветствия добросердечных людей.

Кончился срок моего пребывания в Австралии. Теперь нужно было поторапливаться, чтобы перехватить самолет, курсирующий по трассе Джакарта – Москва. И вот я на небольшом самолете австралийской фирмы "Квантас" с характерной фигуркой кенгуру, нарисованной на гербе авиакомпании. Длительный полет через пустынную область страны. Я смотрел из окна на каменистый ландшафт и прощался с Австралией…

Когда двести лет назад белые моряки впервые сошли на землю Австралии и показали на убегающее незнакомое животное, темнокожие хозяева острова ответили:

– Кен-гу-ру! – что означает "Не понимаю".

За шесть недель пребывания в Австралии я многое понял, многим восхищался. Но и сейчас, в момент прощания с чудесной страной, многое мне оставалось непонятным.

Не понял я: почему нужно тратить столько денег на вооружение страны? Откроешь газету в Сиднее или Мельбурне и видишь фотографию сверхмощного бомбардировщика и броский заголовок: "Этот самолет правительство Австралии покупает у американцев".

Не понял я: почему аборигены – истинные хозяева страны – так жалки и забиты? Единственное совершенное для них "благодеяние" – библия, переведенная на язык аборигенов.

Не понял я: почему так мало кинокартин австралийского производства? Американские ковбойские боевики, "фильмы ужасов" – пожалуйста! А австралийских произведений, показывающих жизнь большого, талантливого народа, не сыщешь днем с огнем.

Не понял я: зачем нужно выпускать огромными тиражами дешевую макулатуру, каковой являются, например, книжки Брауна "Боди" и "Тзе скарлет флэшь". Это ухудшенные издания Пинкертонов и Картеров. Не верю, чтобы эти книги так уж интересовали людей культурной Австралии!

Впрочем, каждый живет по-своему, мы ходим в гости друг к другу не для того, чтобы учить соседа.

Австралийцы хотят дружбы с моим народом, и это самое важное. А что касается шахматистов, то мы поистине одна семья. И я с нетерпением жду каждой весточки с далекого, "павшего с неба" континента. Я знаю, в этой весточке будут выражены чувства настоящих друзей, которым, как и мне, дорого шахматное искусство.

РЫЦАРИ 64-Х ПОЛЕЙ

Роберт Фишер как он есть

Спасти черного воеводу не было возможности. Обреченный, стоял он среди жалких остатков собственного войска, мужественно отражавшего удары неприятельских рыцарей. Битва шла уже в стенах королевской крепости, недавно казавшейся такой неприступной. Отважный порыв белого офицера, правда, стоивший ему жизни, позволил пробить брешь в обороне и ворваться в самое сердце вражеского лагеря, Теперь каждое новое передвижение белых все теснее стягивало кольцо вокруг черного короля.

Тогда гроссмейстер пустился на крайние меры: жертвой коня попробовал он отвлечь силы белых. Хоть чем-нибудь умилостивить врага! Он был искусен в шахматах, этот пришелец из-за океана, но даже его несравненное мастерство оказалось бессильным. Белые не прельстились какой-то жалкой фигурой, целью их атаки был король, только король! Вот наступающие выбили черного владыку из последнего укрытия. Стало ясно – капитуляция неизбежна. Гроссмейстер сидел бледный и потерянный. Сделав еще два хода, на которые последовали сокрушительные удары, он остановил часы, протянул руку противнику, поздравляя его с победой, и… заплакал. На ресницах блеснула слеза, потом другая, и вскоре он уже вытирал лицо ладонью большой руки с тонкими длинными пальцами. Противник, судьи, зрители смотрели на него с удивлением: гроссмейстер плачет! Что из того, что ему всего пятнадцать лет, ведь он уже дважды чемпион крупнейшей страны, общепризнанный шахматный корифей. И вместе с тем безудержные слезы ребенка.