Темный мир. Равновесие - Дяченко Марина и Сергей - Страница 9

• Предыдущая
• 9/14
• Следующая

– Пошли. Я тебя подвезу.

У нее была ярко-синяя «Шкода», забитая в колонну припаркованных соседских машин так плотно, что я в первый момент подумала: здесь не выехать.

Лиза села за руль и, не повернув головы, а только по зеркалам, выбралась за несколько секунд – четко, сухо, профессионально. Я молча позавидовала.

Мы выехали на улицу, чье название мне ничего не говорило. Впрочем, из всей Москвы я знаю всего несколько районов.

– Эти картины у вас – они Гришины?

– Нравится? Его.

– Он художник?

– И это тоже.

Она вдруг улыбнулась:

– А ты хорошо держишься. Прямо стойкий оловянный солдатик.

– Я?!

Шустрый внедорожник «Мерседес» грубо подрезал нас посреди улицы.

– Из-за таких сволочей люди бьются, – Лиза пристально посмотрела «Мерседесу» вслед.

Я увидела, как под ее взглядом вминается полированное крыло без видимых причин, как летят чешуйки краски, как дергается и кривится бампер. Машина была в двадцати метрах перед нами; водитель вильнул, от неожиданности прибавил ходу – и почти сразу же остановился. В зеркало заднего вида я могла наблюдать, как он бродит вокруг своей тачки – нахальный пацан, получивший щелчок по носу среди бела дня…

– Разрыв шаблона, – пробормотала Лиза. – В другой раз подумает.

– Ты даешь, – я закашлялась.

Лиза кивнула:

– Ненавижу этих… с куплеными правами. Один такой Гришку сбил.

– Когда?!

– Давно. Гришке было двенадцать лет. Почти два месяца в коме. Думали, не выкарабкается.

Она ловко обогнула пробку у светофора – по узкой дорожке за гаражами, и видно было, что она это делает не в первый и даже не в сотый раз.

– А ты думаешь, как Гриша в Темный Мир вляпался? Вот так и попал. Все мы с отметиной… У тебя что было?

– Да так…

– Потом расскажешь, – легко согласилась Лиза. – Тебя к какому корпусу подвозить?

Пара должна была начаться через несколько минут. Попрощавшись с Лизой, я остановилась у скамейки и вытащила телефон.

– Мама? Доброе утро… Нет, у меня все хорошо, просто звоню, просто…

Я задержала дыхание.

– Я тебя очень люблю, ты об этом знаешь? Вот так. Обнимаю.

Вокруг шли, бежали, смеялись, ругались, сопели, доедали на ходу бутерброды мои соплеменники – студенты. Я брела, как сомнамбула в лесу, никого не замечая, преодолевая головокружение, не уверенная, что вообще доберусь сегодня до аудитории.

Это случилось со мной. Теперь уже грех сомневаться. Я просто девочка, просто серая мышь, с раннего детства поставленная в строй грубым окликом воспитательницы: «Ты что, Лебедева, лучше других?!»

Нет, я не лучше. Но и не хуже. Я доказывала каждый день маме, учителям, одноклассникам – я это я, я остаюсь собой, даже когда вы меня обижаете, незаслуженно выставляете тройку в журнал или лепите жвачку на лоб. Если я изменюсь – по своей воле, а не по вашей. Я не ждала своего чуда, но оно пришло.

Теперь я работаю в службе Доставки. Доставляю не мебель и не пиццу, а жутких Теней к порталу в подземелье. Мне не положена униформа с крыльями, или маской, или трусами поверх брюк. Но я вас всех, наивные мои сограждане, защищаю от страшной опасности, о которой вы…

Что-то мелькнуло впереди на аллее, пересекло мой путь, обдало меня ветром. Велосипедист? Хуже. Наездник на сигвее, в последнее время их все больше.

Он пересек дорожку и развернулся, верхние пуговицы его светлой рубашки были расстегнуты, в глазах выражение типа «блистательный мачо». Замедлил ход, собирая любопытные и завистливые взгляды, откинув голову, подставив лицо ветру – точь-в-точь римский патриций, который выехал прогуляться на колеснице, поприветствовать горожан, снисходительно кивнуть обожающей его черни. Я уже видела этого героя – он был приписан к первому курсу нашего факультета, коммерческое отделение. Звали его Захар или Матвей, как-то так, у него был парк из нескольких иномарок, каждая по цене скромной московской квартиры. Что он делал на филологии – оставалось загадкой для всех, в том числе для декана. То ли сынишку наказал суровый отец, постоянно проживающий в Лондоне. То ли звездный мальчик проиграл спор. То ли ему совершенно все равно было, где числиться. В будущем году его вот так же назначат генеральным директором какой-нибудь папиной фирмы – он не изменится ни на йоту, будет раскатывать на сигвеях, менять машины и смотреть поверх голов.

– Девушка, хотите покататься?

Я повертела головой, соображая, к кому он обращается. Он, оказывается, уже сделал круг по аллеям, догнал меня и теперь смотрел сверху вниз, как подобает патрицию с колесницы.

– Спешу на пару, – отозвалась я сухо. – Спасибо.

Он обогнал меня и опять вернулся:

– А разве так не быстрее?

Вокруг собралась не то чтобы толпа, но группа заинтересованных граждан, точнее, гражданок. Я невольно почувствовала себя в центре внимания, совершенно некстати.

– Покатаетесь? – он спрыгнул с сигвея, широким жестом указав мне дорогу. У него были роскошные, издевательские, зеленые глаза – как у плута в старинном романе. Как у принца, который зачем-то переоделся плутом.

– И куда здесь нажимать? – спросила я небрежно.

Эта штука оказалась лучше, чем я думала. Сигвей – забавная машина, на нем установлены гироскопические датчики; если не знаете, что такое гироскоп, посмотрите на детскую юлу. Почему она не падает, стоя на тоненькой ножке?

Наклонившись вперед, я разогналась, на сколько хватило мотора. Люди шарахались на моем пути. Я катила не на занятия, а прямо в противоположном направлении – от своего филологического корпуса к главному. Я собиралась развернуться, вернуться по своим следам и отдать чудо техники запыхавшемуся владельцу.

Я ошиблась. Хозяин сигвея запыхался, но не отстал: едва повернув, я в него чуть не врезалась.

– Хорошо бегаешь, – я спрыгнула с сигвея.

– Разряд по легкой атлетике. Понравилось?

– Спасибо.

Группа заинтересованных гражданок никуда не делась – наоборот, стала плотнее. Завтра по общежитию поползут слухи, один удивительнее другого. Причем никто не станет рассказывать, как я была в подземелье под университетом и видела портал в другой мир. Вместо этого чужая фантазия подсунет мне новую биографию в качестве подруги Бонда… то есть Матвея, или Захара, или…

– Кстати, меня зовут Семен. Для друзей Сэм.

– Дарья, – представилась я и еле сдержала приступ нервного смеха. – Ну извини, я правда опаздываю…

И припустила бегом.

Приключения притягивают друг друга. Конвейерная лента вашей жизни может тянуться месяцами, годами, столетиями, тогда мудрый человек возблагодарит судьбу, а энергичный – умрет от скуки. Зато если на благотворительном студенческом вечере ваш лотерейный билет – вдруг! – выиграет шоколадку, вполне возможно, к утру на кухне лопнет самая главная труба, водопроводчик – внезапно! – окажется добрым волшебником, подарит вам монетку для исполнения желаний, принц шлепнется на вашу крышу прямо верхом на драконе, но приключения на этом не закончатся.

Я остановилась, чтобы перевести дыхание, и поймала в ладонь свой амулет. Сжала, чувствуя, как серебряный глаз прижимается к коже…

Свет! Зелень травы, потоки ультрафиолета, желтые и синие бабочки, столбы света над головами. Я видела человеческие голоса, растекающиеся цветными волнами, я взглядом различала пение птиц и сигналы машин с улицы. Я видела волнение, охватившее однокурсниц Сэма, и шлейф всеобщего любопытства, который тянулся за ним – и гораздо слабее за мной. Я видела чужие страхи и побуждения, их было слишком много, так пестро и сложно, прекрасно, жутко, ярко…

И вдруг на все это великолепие упал пульсирующий аварийный красный отблеск.

Двое целовались в стороне, у скамейки, у всех на виду. Я видела только затылок парня и руки девушки – но девушка меня не интересовала; на виске у парня мерцал уже знакомый мне символ. Этот знак был похож на раскаленное клеймо палача.

• Предыдущая
• 9/14
• Следующая