Время войны - Антонов Антон Станиславович - Страница 67

• Предыдущая
• 67/86
• Следующая

Когда Лана обессиленно замерла на его груди, Игорь ни с того ни с сего признался, что тоже очень не хотел умирать девственником.

— Я у тебя первая? — удивленно спросила Лана.

Игорь рассеянно кивнул и заметил:

— Теперь я, как честный человек, должен на тебе жениться.

— Правда?

— Не знаю. Вообще-то такие мероприятия в легионе не предусмотрены…

— А такие?.. — спросила Лана, снова прижимаясь к нему горячей грудью и целуя его горячими губами.

И, не прекращая ласк, стала расспрашивать Игоря про легион.

Она присутствовала при разговоре Игоря со своим отцом, когда сержант объяснял генералу, откуда взялся космический легион и зачем он прибыл на Целину. Но Игорь не сказал всей правды. Например, он умолчал о земном происхождении легионеров. Ему казалось, что участие землян в агрессии бросает тень на саму Землю, которую, как он понял, в Одиссее очень уважают. А потому изобразил дело так, будто легионеры — это подневольные люди, захваченные на планете, населенной славянами.

Еще Игорь выложил Казарину, что войну финансирует организация, которая нуждается в рабочей силе для освоения новых планет. В конечном счете для перенаселенной Народной Целины это должно обернуться благом, но простые целинцы могут этого не понять, потому что командование легиона не хочет тратить время на уговоры и увещевания, а намерено действовать силой.

Казарин был солдатом до мозга костей, он родился в семье офицера и с двенадцати лет был в армии, где прошел путь от военной школы до штаба округа, и он воспринял это, как должное. Армия всегда действует силой, и тут уж никуда не денешься. А идея переправлять излишек населения на другие планеты показалась ему даже привлекательной.

И вообще ради того, чтобы уничтожить Бранивоя и Страхау Казарин был готов на все. Вплоть до того, чтобы в составе диверсионной группы лично прорваться в Цитадель и ценой собственной жизни ликвидировать обоих.

Игорь Иванов еще не знал, что генеральный комиссар Органов Пал Страхау захвачен в плен в аэропорту города Чайкина. Об этом вообще мало кто знал — информация оставалась секретной и ночью, и утром, и предполагалось держать ее в тайне еще как минимум сутки.

Страхау уже позвонил в Центар и передал лично вождю слегка подкорректированную сабуровскими спецами версию сообщения на тему «Все хорошо, прекрасная маркиза, за исключеньем пустяка». Он обрадовал Бранивоя новостью, что мариманский десант все-таки был, и отдельные предатели в войсках попытались поднять мятеж, дабы поддержать диверсантов силой оружия. Именно с этим, якобы, и связаны панические сообщения, то и дело поступающие в столицу с Закатного полуострова.

На самом же деле все диверсанты и мятежники уже уничтожены, а покрывавшие их сотрудники военной контрразведки и территориальных Органов — арестованы. Мобилизация в Закатном округе идет полным ходом, и уже к вечеру первые эшелоны с солдатами и техникой выйдут из Чайкина и Дубравы в восточном направлении. Так что беспокоиться не о чем совершенно.

В тот час, когда в Краснаморский военный округ из Центара поступил категорический приказ об отправке 5-й армии на восток, в городе Гаване все уже знали, что рядом, прямо под боком, творится что-то неладное.

Ночью под покровом тропической тьмы через боевые порядки легиона на перешейке в Гаван прорвался командир Дубравского отдельного испытательного танкового батальона майор Суворау с группой личного состава.

Суворау очень удачно угодил не туда, где легионеры строили прочную оборону, а туда, где они готовились к наступлению. Но войск здесь было столько, что осталось загадкой, каким образом командир ОИТБ сумел пробиться сквозь это нагромождение вражеской техники и людей живым и невредимым.

Правда, три танка из четырех он все-таки потерял. Но свой, командирский, сохранил до самой передовой, и чуть не ушел от погони, увозя на броне уцелевших танкистов и прибившихся пехотинцев.

Горючее кончилось в самый неподходящий момент, но возможно, это тоже был знак судьбы и невероятного везения. Потому что как только все отбежали от танка подальше, в него попала управляемая ракета. Наверняка она бы достала машину и на ходу.

Дальнейшая погоня за пешими людьми означала бы проникновение легионеров в запретную зону, и им вслед пустили только несколько пулеметных очередей, ни в кого не попав. Еще попросили разрешения на активацию минного поля, но пока на орбите решали этот вопрос, окруженцы с поля уже ушли.

Добравшись до ближайшей деревни, Суворау узнал, что здесь все прекрасно осведомлены о том, что творится в трех километрах к западу. Накануне там убили местного участкового органца, и сельские жители доложили обо всем краевому начальству и даже послали гонца за восемь километров в воинскую часть. Но часть до сих пор остается в казармах, потому что не было приказа сверху, а о чем думают наверху, этого простым людям не понять.

Оставив своих людей в этой деревне, Суворау реквизировал трактор и поехал на нем в Гаван, где творились вещи уже совсем непонятные.

Узнав, что 5-я армия в полном составе грузится в вагоны, чтобы ехать на восток, майор осатанел совершенно. После разгрома на городском полигоне и жуткого ночного прорыва он выглядел и вел себя неадекватно. Учинив скандал в военной комендатуре, Суворау тряс за грудки дородного подполковника и обзывал его тыловой крысой, требуя немедленно остановить погрузку и бросить все наличные силы на Дубраву и Бранивойсак.

Про Чайкин Суворау не знал ничего конкретного, а о том, что делается в Бранивойсаке, ему рассказал прибившийся по дороге моряк, который своими глазами видел вражеские десантные корабли.

Моряк был уверен, что корабли амурские и даже будто бы заметил на одном из них белый флаг с синим кедром — символ амурских ВМС, так что в комендатуре майор в возбуждении кричал:

— Амурцы десант высадили, вы что, не понимаете?! Хотят с тыла ударить! Ты что, сука, гад, предатель, охренел — отводить отсюда войска?!

— А за оскорбление старшего по званию ответишь особо, — сказал на это подполковник, поправляя обмундирование, когда бойцы оттащили разбушевавшегося майора в угол кабинета.

То, что майор говорил об амурском десанте, окончательно утвердило подполковника в мысли, что этот Суворау в лучшем случае сумасшедший паникер, а в худшем — злонамеренный провокатор.

В Гаване ходили слухи о мариманской диверсионной группе, которая орудует в Чайкине и Рудне, и о попытке мятежа в 1-й армии, и даже о том, что мятежники будто бы прячутся в лесах и деревнях неподалеку от Гавана — но все это не касалось Краснаморского округа. Горожане, правда, волновались все сильнее, подпитываясь паническими слухами из деревень, но военные вмешиваться в это не хотели вообще, оставляя борьбу с «мятежниками» Органам.

Органы тем временем ежечасно отбивали в Краснаморсак и Центар сообщения о гибели и исчезновении своих сотрудников и мирных граждан, списывая все на мятежников и запрашивая указаний. Но в Краснаморсаке не хотели брать на себя ответственность, а в Центаре не могли родить нужные указания, потому что Страхау уже и своим подчиненным сообщил, что бунт военных подавлен в зародыше и никаких мятежников на перешейке не может быть.

В итоге эти самые Органы по представлению военной комендатуры не нашли ничего лучше, чем арестовать майора Суворау, и с триумфом сообщили наверх, что как минимум один мятежник задержан с поличным при попытке поднять панику в Гаване и сорвать отправку 5-й армии на фронт.

А поскольку в доказательство своих слов арестованный майор ссылался на своих спутников, оставшихся в деревне (хотя и с приказом, отдохнув, пешком двигаться в город), Гаванское краевое управление Органов решило заодно арестовать и остальных мятежников, для чего провести своими силами что-то вроде войсковой операции.

Внутренними войсками численностью до батальона краевое управление Органов могло распоряжаться самостоятельно, а больше батальона там и не понадобится.

• Предыдущая
• 67/86
• Следующая