Атомный спецназ - Гончар Анатолий Михайлович - Страница 19

• Предыдущая
• 19/43
• Следующая

– Брат, я рад тебя видеть!

Бузджигит Абидов прибыл этим утром, и возможность поговорить наедине у них появилась только сейчас.

– И я рад. Я все сделал, – Бузджигит расцвел победной улыбкой. Хаким одобрительно покачал головой.

– Большое дело сделано. Большое.

– Да, – охотно согласился Абидов. – Он прибудет, как только уладит свои дела.

– Номер телефона человек знает?

– Да. Я оставил его. Он позвонит.

– Значит, ждать осталось немного. Но об этом мы с тобой поговорим позже. Нам надо уходить.

– Надо, – тут же согласился Бузджигит Абидов. Он успел пообщаться с людьми и был наслышан о постигших их злоключениях. – Когда?

– Сейчас, – приняв решение, Батырбеков не собирался медлить.

– Днем? – удивился такому решению Абидов.

– Да. Нам надо спешить. – Хаким, дернувшись, резко обернулся, бросил взгляд за распахнутые ворота двора. Показалось…

– Может, дождемся сумерек? – внес свое предложение Бузджигит.

– Нет. Нам нельзя находиться в этом месте дольше. Слишком опасно. Ты думаешь, я сидел здесь просто так? – Хаким ухмыльнулся. – Я ждал не только тебя. Я ждал русских. Кто придет первым.

– Думаешь, среди нас предатель? – Абидов уловил неприкрытый намек, и грустная улыбка появилась на его губах.

– В тебе я был уверен всегда, – возразил Хаким. – Если бы появились русские, мы бы дорого отдали свои жизни, а ты был бы оповещен.

– Так все же не означают ли твои слова, что среди нас предатель? – теперь уже по сторонам начал оглядываться Абидов.

– Теперь, надеюсь, нет, – в голосе Батырбекова не слышалось уверенности.

– Все в воле Аллаха и наших руках, – смиренно согласился помощник.

– Выходим через час. – Хаким поправил висевший на плече автомат.

– Да будет так, – вновь покорно согласился Бузджигит, возражать не имело смысла.

– Построишь наших людей, заберешь все сотовые телефоны. На руках не должно остаться ни одного. Осмотришь все: одежду, рюкзаки, спальники… – Батырбеков угрюмо посмотрел вокруг, остановился на расшатываемых ветром ветвях орешника.

– Но это обыск. Мы обидим… – робко запротестовал Абидов.

– Они поймут, – главарь перебил своего помощника. – Занимайся людьми. А я пойду, побуду один. Мне надо подумать.

– Что по поводу кинооператора? – Бузджигит покосился на пустые проемы окон.

– Мусса Саидович Исахаджиев – человек проверенный, – Хаким заступился за видеооператора. – Возможно, что он один сделал для нашего движения больше, чем все мы, вместе взятые. Его фильмы смотрит весь мир.

– Ахмад Кадыров тоже когда-то считался человеком проверенным.

– И не называй имя этого предателя! Шакал, продавшийся дважды, хуже самого шайтана! – упоминание бывшего муфтия Республики Ичкерия вызвало ярость Батырбекова. – А за Муссу я ручаюсь, как за самого себя!

Сказал как отрезал. После чего, уже не глядя на своего помощника, вернулся в дом, закрылся в одной из комнат и, сев за стоявший там стол, долго писал. После чего нагнулся, приподнял половицу и сунул туда написанное. Листки, аккуратно завернутые в старую газету, содержали два послания. Одно – короткое, предназначенное Сухайле, своей связной и одновременно любовнице. Второе – более длинное, с подробно расписанными инструкциями завербованному ракетчику. На встречу с ним Хаким рассчитывал прибыть сам, но уверенности в том, что ему это удастся, не было. А Батырбеков был не такой человек, чтобы не предусмотреть все случайности. Вот потому, сообщив всем о предстоящем выходе, он тем не менее не спешил сообщать конечную точку своего маршрута.

Когда начали обыскивать и забирать сотовые, Исахаджиев слегка занервничал. Правда, обыск не явился для него новостью. То, что нечто подобное должно случиться, Мусса предполагал еще с первого дня своего появления. От внимательного взгляда не укрылось, что Батырбеков подозревает кого-то из своих в предательстве. Конечно, можно было заподозрить и Муссу, но для этого не хватало оснований. К тому же Исахаджиев появился в гостях у Хакима только четыре дня назад, то есть гораздо позже, чем на отряд навалились беды и, как следствие, посетившая Хакима маниакальная подозрительность. Тем более что и на самом деле даже облава, устроенная органами почти одновременно с приходом Исахаджиева, в которой Хаким потерял четырех своих людей, не имела к агенту «Аладдину» ни малейшего отношения. И все же он занервничал. Кому-то могла прийти мысль досмотреть главное оружие кинодокументалиста – его видеокамеру. Естественно, чтобы обнаружить скрытый в ней передатчик, надо было быть специалистом, но кто сказал, что среди воинов Батырбекова таких специалистов не нашлось бы? Правда, сейчас передатчик оказался выключен. Не вовремя сели аккумуляторные батареи, а в обстановке, когда приходилось спасать собственную шкуру, не до их замены. Мусса намеревался поменять аккумуляторы по приходе на новое место дислокации, но…

– Никаких съемок! – сразу предупредил Хаким. Замену батарей пришлось отложить. Копание с видеокамерой вызвало бы ненужные подозрения. И потому все дни, что они находились на этой заброшенной стройке, видеокамера пролежала в нераспечатанном виде в плотно застегнутом чехле. А ведь место для окружения и взятия банды было что ни на есть самое подходящее! Но, собственно, Мусса не очень и жалел, что ему не удалось отправить сообщение. Слишком проблематично выглядел в этом каменном мешке процесс собственного выживания. «Иншааллах, на все воля Божья и все в руках наших», – поняв, что проверять лично его никто не станет, Мусса успокоился и начал собираться в путь. Настроение было радужное. Обещанных за голову Батырбекова денег должно было хватить надолго.

Скинутая на сотовый эсэмэска напоминала обычное любовное послание: «Приезжай. Завтра к десяти. Целую». Но прочитавшая его Сухайла поняла все правильно. Хаким не смог приехать сам. Оставил что-то в известном ей тайнике. Теперь ЭТО следовало забрать. Но не сейчас, завтра. Желательно до десяти утра. «Повидаться с Хакимом не удастся». От этой мысли сердце защемило болью. Сухайла, тяжело вздохнув, прошлепала на кухню. С тоской в душе поставила на плиту чайник. Вынула из шкафчика выпечку. Когда чай вскипел, налила полную чашку кипятка и долго задумчиво сидела, медленно помешивая маленькой ложечкой налитую воду. К выпечке она даже не притронулась. Спать легла ближе к полуночи. Сон не шел. Проведя бессонную ночь, Сухайла поднялась рано, приняла душ, выпила маленькую чашечку чая, переоделась, долго перед зеркалом приводила себя в порядок. Приласкала и покормила отсутствовавшего целые сутки и появившегося только под утро пушистого рыжего кота. Выбрала и обула самые удобные для дороги туфли на среднем каблуке. Покончив со сборами, выгнала из гаража машину и нарочито долго закрывала на ключ двери ворот своего частного дома. Вернулась к машине. На виду соседей неуклюже села за руль, несколько раз попыталась сдвинуться с места, но машина всякий раз глохла. Наконец ей удалось тронуться, и Сухайла, выехав едва ли не на встречную полосу, продолжая усиленно играть роль неумехи, медленно поехала по улице, ведущей к загородному шоссе. На самом деле водила автомобиль Сухайла гораздо лучше среднего мужчины. Она вообще многое делала лучше многих мужчин, например, могла с закрытыми глазами разобрать и собрать автомат, с десяти шагов попасть из «макарова» в спичечный коробок, выплавить из неразорвавшегося снаряда тол, изготовить и установить самодельное взрывное устройство. Могла при случае перерезать горло незадачливому туристу. Собственно, с этого они с Хакимом и начинали. Потрошили туристов, приезжающих полюбоваться местными горами. Потом Хаким подался к ваххабитам и занялся, как ему казалось, более прибыльным делом – войной против неверных. На первых порах так оно и было, но вскоре выяснилось – этот «бизнес» оказался слишком опасным. Друзья Хакима гибли один за другим. Но засветившись один раз, уйти в тень стало невозможно, пришлось продолжить начатую «борьбу». Авторитет Батырбекова в определенных кругах рос, и тут-то оказалось, что наиболее правильным решением Хакима стало его упорное нежелание вовлекать в дело джихада свою подругу. На какое-то время он даже прекратил с ней всяческое общение. И, когда у его родственников, друзей и знакомых начались повальные обыски, про нее никто даже не вспомнил. Зато у Батырбекова появилось место, куда он мог прийти и ненадолго затаиться, не опасаясь быть окруженным и пойманным. Но в последнее время Хаким приходил редко, но и тогда не находил себе места, нервничал, спал беспокойно и, уходя, всегда обещал ей великое будущее, намекая на некие грандиозные планы, впрочем, не посвящая Сухайлу в их суть. Она же, твердо уверовав, что «во многих знаниях много печали», не настаивала.

• Предыдущая
• 19/43
• Следующая