Контрольное вторжение - Медведев Михаил - Страница 49

— Здесь все зависит исключительно от вас. Вы думаете, мне доставляет удовольствие устраивать подобные спектакли?

— Думаю, что да.

— Вы глубоко ошибаетесь. У меня ведь тоже есть жена, и еще я кормлю самку-славянку, которая рожает мне детей. У меня восемь прекрасных детей, Светозар. Как вы можете допустить, что мне доставляет удовольствие мучить женщину?

Туману посадили в кресло и закрепили ремнями руки и ноги. Ее прекрасные руки и божественные ноги стягивали окровавленными ремнями.

— Прикажете начинать? — Тэн артистично изогнулся и заглянул мне в глаза.

«А ведь эта двуногая рыба торжествует, — подумал я. — Не преодолевает внутренние барьеры, не заставляет себя делать то, что надо, хотя этого делать очень не хочется, а именно радуется представившейся возможности повластвовать. Хоть на мгновение стать пупырышком, выпирающим над серой равниной посредственностей».

— Я убью тебя, Тэн, — пообещал я. — И умрешь ты не сразу. Обещаю тебе.

— Ваша любимая женщина сейчас будет страдать. — Градус оптимизма в его голосе несколько снизился, однако он по-прежнему верил в успех. — Одно только слово, господин Ломакин, и кошмар немедленно закончится. Искреннее слово.

— Я всегда мечтал отдать за нее весь мир.

— Так в чем же дело? Вы действительно очень умный человек! Сделайте это немедленно.

Мне вдруг захотелось, чтобы самое страшное началось поскорее. Проклятый блок! Я даже не знаю, зачем мне его поставили. Какую дезинформацию в меня залили. Если бы меня предупредили… Сказали, что я должен делать, а не использовали как известное защитное средство. Сволочи! Ненавижу! Ожидание неизбежного превратилось в кошмарную пытку. Неразрешимая дилемма буквально разрывала меня на две части. Я должен был сделать выбор, зная, что он уже сделан.

— Вы должны быть готовы на все ради своей любимой женщины, — продолжал увещевать Тэн и вдруг запнулся. — Ведь вы ее любите. Как вы можете? — он растерялся.

— Я не могу платить жизнями сотен детей за жизнь даже самого дорогого для меня человека. Просто не могу, — мертвым голосом произнес я.

— Какая патетика, — вздохнул Тэн. — Кто вам сказал, что из-за смены вашей политической ориентации кто-то погибнет? Вы поверили болтовне этой выжившей из ума воительницы? Она обманула вас. Мы делаем все, чтобы дети не пострадали. И учтите, от вашего выбора ровно ничего не зависит. Блок будет сломан в любом случае. Либо через разрушение высокого чувства к женщине, либо через разрушение не менее высокого чувства к Родине. Вы уже проиграли, и ваша Родина почти мертва. Спасите хотя бы женщину. Она вам еще пригодится. Хоть раз сделайте то, что вам действительно хочется.

— Я вам не верю, — тихо, почти мысленно, сказал я. — Можно мне поговорить с Туманой?

— Нет! — Тэн отрицательно дернул подбородком. — Вербальный контакт исключен. Вы будете слышать ее крики и только.

Я вгляделся в лицо Туманы, запоминая каждую черточку, каждый штришок. Я хотел, чтобы она вся отпечаталась во мне. Если бы я мог скопировать ее сознание!

Тогда бы я вынес мою Туману из этого ада и воскресил в новом теле. Но, к сожалению, нам еще далеко до богов.

Я смотрел, слушал, глотал слезы и запоминал. Запоминал все. Уже тогда я знал, что отомщу. Сидя связанным в кресле, я знал, что отплачу этому миру за все. Когда Тумане вспарывали живот, я потерял сознание. Помощники Тэна привели меня в чувство, и палач продолжил с того места, где я отключился. Мне не дали пропустить ни секунды омерзительного зрелища. Мою жену потрошили гораздо дольше, чем полковника. Она кричала и молила меня о спасении. Она знала, что я здесь и слышу ее.

Почему я не сдался? Разве стоит одна слезинка самого любимого человека всей Солнечной Системы? Я не знаю, как объяснить. Те, кто способен понять, поймут и без слов. Остальные понять просто неспособны. Нет у них участка мозга, нужного для понимания подобных вещей.

В какой-то момент во мне что-то сломалось, и даже тэновским профессионалам не удалось меня откачать.

Я пришел в себя ночью, в пустой полутемной камере.

Я по-прежнему сидел в кресле. Стеклянную стену оставили прозрачной и свет не выключили, поэтому, открыв глаза, я пожалел о том, что не ослеп. Картина, представшая передо мной, отпечаталась в моем мозгу навсегда. Я вижу ее во всех подробностях, стоит мне подумать об Эдгаре Тэне и о том мире, который его породил. Большая выскобленная изнутри грудная клетка, горка внутренностей в железной лоханке и туловище без рук и ног. Отсеченные конечности сложены рядом. И лицо…

Ее лицо…

Я вылез из кресла, подошел к шкафчику, из которого Тэн доставал еду, и, едва не сломав крышку, открыл его.

Внутри что-то было. Я ел. Очень трудно себе представить, что человек в моем состоянии способен есть. Однако это было именно так. Я, как робот, поглощал энергию, вводил в организм калории, чтобы сохранить в себе силы для мести. Мысли в голову я старался не допускать. Стоило задуматься, вспомнить, и всё. Конец.

Я просто разорву в клочья первого, кто войдет в камеру.

Убью одного, а остальные останутся жить. Ну, уж нет!

Они все ответят за то, что сотворили с Туманой. Я приду ко всем и каждому. Лично. Персонально. Мне удалось заставить себя лечь в кровать. Уставший мозг подчинился и отключил эмоции. Тело расслабилось. Оно жаждало отдыха. Мои мышцы — мое единственное оружие, и я должен позаботиться о них.

Никто не беспокоил меня несколько дней. Если быть точным, то дверь в мою камеру не открывалась пятьдесят четыре часа. За это время я успел провести курс индивидуальной психотерапии и сумел почти полностью восстановиться. Я много думал и пришел к выводу, что этот мир не имеет права на существование. Я не стану разбираться, кто из его жителей хороший, а кто плохой.

Мне это безразлично. Меня больше не заботит, есть ли здесь приличные люди. Я просто хочу, чтобы их не было.

Когда через пятьдесят четыре часа и тридцать две минуты дверной запор скрипнул, я стоял посреди камеры чисто вымытый, в выстиранной одежде и улыбался испуганному Тэну, который бочком протиснулся внутрь.

За его спиной я разглядел плечистого чернокожего тюремщика. Эдгар меня боялся и не скрывал этого, хорошо понимая, что даже силовое поле не гарантирует ему безопасность. Наверняка думал, что я его загрызу. Правильно думал, и, если бы мне было достаточно только его крови, он бы сейчас уже корчился в предсмертных муках. Моим первым порывом и было оторвать ему голову, но я жаждал гибели всего этого мира и не хотел испортить праздник убийством ничего не значащего ничтожества.

Тэн несколько мгновений колебался, войти ли ему одному или все-таки пропустить вперед охрану. Наконец он решился и прикрыл за собой дверь, оставив тюремщика в коридоре. Честно говоря, я был удивлен его отвагой.

— У меня для вас хорошая новость, господин Ломакин, — с наигранной веселостью сообщил Тэн. — Ваш блок был успешно сломан. Мы знаем, кто вы, и ваша ценность для нас несколько снизилась. В связи с этим комитет по сбору информации решил смягчить ваш режим содержания. Вас переведут в другое место. Возможно, там вы сможете лучше проникнуться духом нашего свободного мира. — Он невольно покосился на стеклянную стену.

— У меня уже была хорошая возможность проникнуться духом вашего свободного мира. — Я демонстративно сел в кресло и уставился на останки за стеклом.

Куски трупа, наверное, уже начали гнить. Странно, что сюда не доходит запах. — Если мне будет позволено, я бы предпочел остаться здесь.

— Честно признаться, я и сам не очень понимаю, зачем понадобился переезд. Миссия, с которой вас послали к нам, оказалась жалкой попыткой не очень умной дезинформации, и разумнее всего было бы уничтожить вас прямо здесь, — разоткровенничался Тэн. — Однако у меня приказ, который я должен выполнить. Если вы будете сопротивляться, то вас поведут силой. Собирайтесь.

Я встал и сложил руки за спиной.

— Я готов.

Тэн поспешно выскочил в коридор. Все-таки не выдержали нервишки у недочеловечишки, и в последнюю секунду он дал волю инстинктивному малодушию. Боится. Не может просчитать и поэтому очень боится.