Пламя - имя моей любви (СИ) - Полежаева Инна Анатольевна - Страница 9

• Предыдущая
• 9/19
• Следующая

— И вообще… неправильно все это. У тебя девушка есть, а…

— …А у тебя парень? Лешка? — спросил Лаула, с визгом шин развернувшись на дороге.

— Да причем тут парень? Причем тут бедный Лешка, блин?! — вспылила я, — Просто ты — мужчина! И тебе можно гулять, а если я ушла с одним, а приехала с другим, то уже считаюсь девицей легкого поведения! А если я пересплю с тобой? Тогда кем я буду? И как я буду в глаза смотреть как минимум друзьям, а как максимум твоей девушке… которую, надо думать, за год жизни в Джангильдах я хотя бы однажды, но встречу…

Лаула молчал. И тут я подумала — а что если я его не так поняла? Что если… ну, не знаю… Он и не собирался ничего делать, а я тут истерики ему закатываю, будто я жена ему. Я пристально посмотрела на его профиль — взгляд сосредоточен, брови нахмурены.

— Ты права, — вдруг сказал он, — я сам не знаю… Просто…

— Просто захотелось, — подсказала я.

— Очень захотелось, — кивнул он, потом посмотрел на меня и шумно вдохнул. От этого у меня по всему телу мурашки побежали. Черт, а может ну их все эти правила приличия? А вот взять и сказать сейчас — "останови машину" и пусть будет так, как будет?

— А ты знаешь… — Лаула прочистил горло, так как его голос охрип и снова продолжил, — а ты знаешь историю рождения Ванькиного отца? Ну, того, с кем вы на речке были?

— Нет…

— Его мать, то есть Ванькину бабушку, немцы угнали в Германию на работы… Они тогда в Украине жили. А она беременной была. И, представляешь, выносила ребенка там, родила его, имени еще не дала. А кормить не чем было, они ж не доедали, сами, как скелеты были. Откуда молоку-то взяться?

Он замолчал.

— И что? — тихо спросила я.

— И один из немцев, стал приносить ей молоко в каске. Открывал двери этого карцера, или камеры, где она там лежала, протягивал ей молоко в каске и говорил: "Кляйне русише Ифван…"… Маленькому русскому Ивану. И она решила, раз Иван, значит, пусть будет Иван. Так что отец у Ваньки Иван, и сына так назвал… Она скрывала от сына историю его рождения, а слухи по деревне ходили, старожилы-то все знали. Как-то он ее спросил: "Мам, а где моя Родина?"

— А она? — Она ответила, что его Родина — Украина.

Мы замолчали. Уже въехали в деревню и подъезжали к акимату.

— А зачем ты мне это рассказал? — спросила я тихо.

— Просто… нужно было отвлечься, и тут на ум Ванька пришел, — также тихо ответил он.

— Спасибо, — прошептала я, у меня в глаза стояли слезы.

— За что? — удивился Лаула.

— За историю…

— Ну, может она не совсем в тему, зато мы отвлеклись… — он мягко улыбнулся.

— Останови здесь. Я дойду.

Он сразу же остановил, заглушил двигатель и выключил фары.

— Почему тебе не звонят? — вдруг спросила я.

— В смысле?

— Ну, почему тебя не ищут?

— А… ну, во-первых, знают, что я поздно приеду… — он выдохнул, — а во-вторых, может, и звонят. Я звук отключил.

Он снова посмотрел на меня.

— Хочешь спросить зачем? — его брови снова приподнялись.

Я быстро выскочила из машины. А то это неизвестно чем могло закончиться. Хотя, как раз таки известно, чем. Вдалеке проехала машина. И не спится еще кому-то…

Шла я очень медленно, вдыхая ночные ароматы. На улице похолодало. Или это после салона машины так показалось. Пели сверчки, где-то крякали утки, кричали какие-то птицы… И несмотря на все это, была такая ТИШИНА. Ни звука сирен, ни гула машин, ничего… Только природа.

— Хорошо, — прошептала я и задрала голову вверх. Сквозь кроны тополей были видны звезды. Вот бы одна упала, чтобы загадать желание!

— Хорошо! — снова прошептала я и тут же вляпалась в коровью лепешку, — твою же… Оценив масштабы бедствия — лепеха была подсохшая, поэтому пальцы не вымазала, только подошву обуви, я добавила гробовым голосом:

— А может и не очень хорошо…

Все мои мечты выспаться накрылись медным тазом. Пока помыла обувь и ноги, смыла косметику, сходила в деревянный туалет… Короче, мои часы показывали три часа ночи, а я все еще не спала. Лежала и таращилась в потолок.

Итак. Что мы имеем. Меня влечет к парню. Его влечет ко мне. Казалось бы все хорошо… Но! У него есть девушка, причем невеста. Фиг знает, может там уже по казахским обычаям какая-нибудь помолвка была и это серьезно. Так. Есть еще Лешка, которому здесь просто скучно, он пережидает год из-за болезни мамы. От тоски спит с Наташкой и, возможно, хочет заняться сексом со мной… Ну, для разнообразия. Самое удивительное — меня это не возмущает. Более того, возможно я бы поддержала его в этом вопросе, НО! Но меня к нему не влечет, не тянет, не… короче НИЧЕГО! Зато есть Лаула и… Снова все по кругу.

Что делать-то?

И Лена моя как назло в Турции. Даже поговорить не с кем об этом…

Конечно же я проспала. Ну, этого следовало ожидать. В итоге я подскочила, натянула платье, чуть смятое в области живота, сандалии, волосы на бегу собирала в пучок. Зубы почистила на ходу, короче, не умылась, а как кошка лапкой вытерлась. Вылетела на улицу, даже в окно не глянула, а погодка-то испортилась. Набежали тучи, дул холодный ветер. В контору я прибежала задубевшая, аж зубами клацала. Наш кабинет был открыт, но Полины Афанасьевны не было.

Я включила электрочайник, комп и стала отогреваться. Минут через сорок пришла моя начальница. Я к тому времени согрелась и пыталась не уснуть.

— Здравствуй, красавица… ты что это, опаздываешь? — строго спросила она меня.

— Эм-м-м… будильник забыла завести, — быстро придумала я.

— Ясно все. Значит так, сегодня никуда не поедем. Ты мне помоги вот этот отчет сделать и можешь идти домой.

Счастью моему не было предела. С отчетом ближе к обеду было покончено, и я пошла домой. Полина Афанасьевна обозвала меня "съежившейся курицей" и выдала свою кофту, которой она "зимой правый бок укутывает, а то с кона дует". Кофта была добротная, шерстяная, кусачая, как собака. И я шла в ней по деревне, как попандопуло. И было мне очень даже комфортно. Это в городе я бы застремалась выйти в такой на проспект Абая. А тут… фу-у-у-у, по фиг. Я шла и радовалась, что мне тепло, только руки чесались и плечи от нее.

Навстречу попадались люди знакомые и незнакомые, но все упорно здоровались со мной. Я за всю жизнь столько не здоровалась, сколько за этот месяц в деревне. В сумке зазвонил мобильник. Кристинка.

— Алле, — сказала я. Дунул ветер, я поежилась и ускорила темп.

— Юльчик… У меня Лешка номер твоего мобильника просил…

— Когда?

— Сейчас!

— И ты дала?

— Да!

— О, блин…, - простонала я.

— А что… не надо было? — растерялась она.

— Да ладно, дала ведь уже. Давай я тебе позже звякну, ага?

— Юль, ну ты не обиделась, что я номер дала? Я, правда, думала, что у вас… ну…

— Да все хорошо! Правда! Просто мне сегодня не хочется никуда, а он начнет натринькивать, вот и все…

— Фига се… Я-то думала, что ты обрадуешься его звонку. А что, ты не пойдешь сегодня на диско? О, черт. Сегодня ведь суббота… Дискотня в доме культуры.

— Нет, — твердо сказала я. То ли интонация у меня была гневная, то ли Кристинка пока решила на меня не наседать, но она сказала быстро:

— Ладно… Если что — звони. По пути я завернула в туалет, пришла домой, закрыла все форточки, чтобы не было сквозняка и улеглась спать, предварительно вырубив звук на мобильнике. Причем, когда это делала, вспомнила еще кое- кого, кто тоже отключил звук на телефоне.

— Уйди из моей головы! — решительно буркнула я ему и уснула.

Проснулась я от шума дождя за окном. Привстав с кровати, приоткрыла створку окна и в комнату ворвался одурманивающий аромат речки, мокрой травы, деревни… Где-то мычали коровы. Значит уже вечер, раз табун гонят домой. Я взяла мобильник. От мамы звонков не было. Зато с неизвестного номера, аж четыре. Лешка. Больше некому.

Я включила звук и отложила телефон в сторону. Потом подошла к маленькому телевизору, такие дальнобойщики берут с собой в дорогу, а я привезла с собой в деревню. Включила его. Показывал только один канал — "Евразия". Там шел КВН, я отправилась на кухню на поиски пищи.

• Предыдущая
• 9/19
• Следующая