Лучшее за год 2005: Мистика, магический реализм, фэнтези - Датлоу Эллен - Страница 51

• Предыдущая
• 51/189
• Следующая

Так вот, всякий раз, оказавшись в Махигуле, я отправляюсь в Читальные сады, и приветствую терпеливых, знающих свое дело библиотекарей, и брожу в поисках чтения, покуда не найду себе интересную книгу — беллетристику или исторический труд. Чаще всего я читаю книги по истории, ибо по увлекательности история Махигула превосходит беллетристику многих других стран. В истории Махигула много насилия и горя, но в библиотеке, месте столь благодатном и прекрасном, можно и нужно открыть свое сердце для печали, боли и безумия. Вот лишь несколько из тех историй, которые я прочла при мягком осеннем свете, на поросшем травой берегу ручья или жарким летним днем в сумраке уединенного безмолвного дворика, в библиотеке Махигула.

Когда Додау, пятидесятый император сороковой династии Махигула, взошел на престол, столицу и прочие города уже украшали десятки статуй, изображавших его деда, Андау, и его отца, Дауода. Новый император повелел заменить лица у этих статуй и высечь на них собственный лик, и так по всей стране появилось множество статуй, изображающих Додау. Он также повелел изготовить сотни и сотни своих новых подобий. Тысячи ремесленников трудились в сотнях мастерских над идеализированными скульптурными изображениями императора Додау. А всего статуй с переделанными лицами и новых статуй получилось такое великое полчище, что для них не хватало постаментов и пьедесталов и ниш, и потому статуи пришлось расставить прямо на улицах и перекрестках, на ступенях храмов и общественных зданий, на площадях и во дворах. А поскольку император продолжал платить ремесленникам, чтобы те создавали все новые и новые статуи, а мастерские работали бесперебойно, то вскоре места для одиночных изображений императора уже не — осталось. Целые компании и отряды Додау молча и неподвижно стояли теперь в самой гуще уличной толпы, среди прохожих, спешивших по своим делам — по всем большим и малым городам королевства Махигул. Даже в самой крошечной деревеньке неизбежно имелся десяток-полтора императоров Додау — они высились на главной улице или в переулках, и под ногами у них бродили свиньи и курицы.

По ночам император частенько облачался в простые темные одежды и через потайную дверцу покидал пределы дворца. Офицеры дворцовой гвардии следовали за ним на почтительном расстоянии, под покровом ночи оберегая государя во время всех его прогулок по столице, которая в те времена носила название Додауайя. И офицерам, и прочим дворцовым сановникам не раз приходилось наблюдать, что проделывает на прогулках император. Обычно он шел по улицам и площадям столицы и останавливался у каждой статуи или компании статуй, изображавших, естественно, его самого. Додау тихонько хихикал над статуями, шепотом бранил их трусами, дурнями, рогоносцами, меринами и тупицами. Он плевался на статуи, проходя мимо. Если же площадь или улица были безлюдны, он мочился на статую или наземь, и, подобрав ком вонючей грязи, пачкал лицо статуи или замазывал надпись, прославлявшую величие собственного царствования.

А если наутро кто-то из горожан сообщал, что видел подобное осквернение императорской статуи, то стража хватала или какого-нибудь махигулца, или заезжего чужеземца — любого, кто попадался под руку, а если никто не попадался, тогда стражники хватали того, кто сообщил о преступлении. Арестованному, кто бы он ни был, предъявляли обвинение в святотатстве и затем пытали его — до смерти или до признания. Если обвиняемый признавал свою вину, император, в качестве уполномоченного богом верховного судии, приговаривал святотатца к смертной казни на следующем массовом Вершении Правосудия. Эти массовые казни происходили каждые сорок дней. На казнях присутствовали император, его священнослужители и весь двор. А поскольку каждую из жертв душили гароттой, то церемония нередко затягивалась на несколько часов.

Император Додау правил тридцать семь лет. Он был задушен в собственной уборной своим внучатым племянником Дандой.

После этого в Махигуле вспыхнула гражданская война, а за ней еще и еще, и большая часть статуй, изображавших Додау, была уничтожена. Однако группа из девяти статуй сохранилась в маленьком горном городке, на площади перед храмом, ибо местные жители поклонялись этим статуям как изображениям Девяти Благословенных Проводников в Иной Мир. А поскольку, поклоняясь, они годами натирали лица статуй благовонным маслом, то вскоре черты императора стерлись, но надписи на статуях более или менее сохранились — по крайней мере, во времена седьмой династии некий ученый смог идентифицировать изображения как последнее, что осталось от правления Додау Неисчислимого.

Ныне Обтри — дальняя западная провинция империи Махигул; она вошла в состав Махигула в те времена, когда император Тро II присоединил к империи страну Вен, которая аннексировала Обтри ранее.

Обтрийская чистка началась около пятисот лет тому назад, когда в демократической Обтри был избран президент, в ходе предвыборной кампании пообещавший изгнать за пределы страны астазов.

В ту эпоху на плодородных равнинах Обтри уже тысячу лет обитали два народа — созы, пришедшие с северо-запада, и астазы, явившиеся с юго-запада. Первоначально созы были беженцами, которых некогда вынудило покинуть родину вторжение захватчиков. Произошло это примерно в те же времена, когда астазы, доселе ведшие полукочевой образ жизни, начали устраивать оседлые поселения на равнинах Обтри.

Тиобы, коренное население Обрти, вытесненные пришельцами, переселились в горы, где и жили нищим пастушьим племенем. Они хранили свои древние, примитивные обычаи и язык и права голоса не имели.

Что касается созов и астазов, то каждый из двух народов пришел на равнины Обтри со своей религией. Созы простирались ниц перед божеством-отцом, которого называли Аф. Сложные, строго соблюдавшиеся ритуалы афского культа проводили в храмах жрецы. Астазы же исповедовали религию, согласно которой высшие силы ни в каком конкретном божестве не воплощались; священнослужителей у астазов не было, а религиозный культ сводился к разнообразным трансам, пляскам-импровизациям, толкованиям видений и поклонению мелким идолам.

Когда астазы явились в Обтри, это был народ яростных воинов, и они изгнали коренное население, тиобов, в горы, а у поселенцев-созов отобрали лучшие земли. Но плодородных угодий хватало на всех, и со временем оба народа научились мирно сосуществовать бок о бок. По берегам рек выросли прекрасные города — в одних жили созы, в других — астазы. Торговые узы между двумя народами крепли с каждым годом, в городах созов появились гетто и анклавы, в которых селились торговцы-астазы, и наоборот.

На протяжении девяти веков Обтри не знала централизованного правительства. В стране существовали города-государства и сельские регионы. Они соперничали в торговых делах, время от времени устраивали сражение-другое из-за какой-нибудь территории или религиозного постулата, но в целом им удавалось поддерживать пусть и непрочный, и настороженный, но мир.

Астазы считали созов тупыми и лживыми трудягами. Созы же полагали, что астазы умны, честны, проворны и непредсказуемы.

Созы выучились у астазов их дикой, бурной, страстной музыке, похожей на вой ветра. Астазы переняли у созов умение пахать землю и обрабатывать зерно. Но лишь немногие из них осваивали чужой язык — разве что самую малость, ровно в тех пределах, которые были необходимы для торговли, ругани и еще — для выражения любви.

Ибо сыновья и дочери обоих народов горячо влюблялись друг в друга и нередко смешанные пары сбегали из дому, разбив сердца отцов и матерей. Проклятия, исторгаемые оскорбленными родителями, возносились к небесам и летели по следу беглецов. А влюбленные беглецы отправлялись в другие города и селились в смешанных гетто — созастазских и астасозских, и в аффастазских анклавах, и воспитывали детей в поклонении Афу или в вихре вольной пляски перед идолами. Аффастазы соблюдали и те и другие ритуалы, каждый в отведенные для этого дни. И созастазы устраивали пляски под воющую музыку перед алтарями Аф, а астасозы простирались ниц перед идолами.

• Предыдущая
• 51/189
• Следующая