Наталия Гончарова - Черкашина Лариса Сергеевна - Страница 10

• Предыдущая
• 10/21
• Следующая

Надо отдать должное родителям Таши – Николаю Афанасьевичу и Наталии Ивановне Гончаровым – всем своим шестерым детям: Дмитрию, Екатерине, Ивану, Александре, Наталии и Сергею, несмотря на семейный разлад, связанный с болезнью отца, и житейские невзгоды, они сумели дать превосходное образование.

Детей в семье Гончаровых старались воспитать достойно, не нарушая фамильной традиции: на эти цели дедушка Афанасий Николаевич выделял из своих доходов по 40 тысяч рублей ежегодно – «для профессоров и наук» он не скупился. В 1825 году, когда старший сын Дмитрий готовился к выпускным университетским экзаменам, на дом к Гончаровым приглашали профессоров…

И если братьям Гончаровым претензий по поводу их образования никто и никогда не предъявлял, то в отношении сестер – их было более чем предостаточно.

«Воспитание сестер Гончаровых (их было три) было предоставлено их матери, и оно, по понятиям последней, было безукоризненно, так как основами такового положены были основательное изучение танцев и знание французского языка лучше своего родного», – писал П.П. Каратыгин в журнале «Русская старина» еще в 1883 году.

«Об образовании Натальи Николаевны не стоит и говорить, – категорично заявлял пушкинист П.Е. Щеголев, – … Обстановка детства и девичьих лет Н.Н. Пушкиной отнюдь не содействовала пополнению образовательных пробелов. Знакомства и интересы – затхлого, провинциального разбора». Резче, пожалуй, некуда…

И здесь же Щеголев авторитетно делает ссылку на собственную статью «Пушкин и московские студенты в 1831 году». Но именно студенты лучшего в России Московского университета и давали некогда уроки сестрам Гончаровым: Екатерине, Александре и Наталии.

Прославленный Московский университет окончил старший брат Натали Дмитрий. Средний брат Иван воспитывался в частном учебном заведении, младший Сергей – получил домашнее образование.

И Наташа, и Сергей (он родился в 1815 году) – младшие дети в семье Гончаровых. Почти погодки, они были очень дружны в детстве, и эта дружеская привязанность сохранилась на всю жизнь.

Посмею высказать собственную гипотезу: в детстве, видимо, брат и сестра брали одни и те же уроки, к ним приглашали одних и тех же учителей. Ведь домашнее воспитание младшего Гончарова должно было быть на должном уровне, – во всяком случае, не хуже, чем у братьев. Вместе с ним, по «мужской» программе, быть может, чуть скорректированной, занималась и Наташа. Кстати, мое предположение не опровергли и некоторые специалисты по дореволюционному детскому образованию.

Думаю, что первые ученические опыты Наташи, да и старших детей, сохранила мать, Наталия Ивановна. И могла ли она предполагать, что эти простые домашние тетрадки сослужат в будущем такую добрую службу – снимут с младшей дочери обвинения в ее никчемности, необразованности, пустоте. Сколько их было – в земной и посмертной судьбе Натали!

«Наталья Гончарова просто роковая женщина, то пустое место, к которому стягиваются, вокруг которого сталкиваются все силы и страсти. Смертоносное место», – уверяла Марина Цветаева. И далее: «Были же рядом с Пушкиным другие, недаром же взял эту! (Знал, что брал.) Он хотел нуль, ибо сам был – все». Ей вторил Вересаев: «Пушкин любил жену. Но никакого духовного общения у них не было и не могло быть… В напряженной творческой и умственной жизни мужа она неспособна была принимать никакого участия».

«Люди с неудовольствием смотрят на совершенства других, думая, что их слова помрачают их, что их добрые качества унижают их», – запишет в своей тетрадке мудрая девочка Таша Гончарова.

Сохранился ее детский портрет. На нем – серьезная, неулыбающаяся девочка, в облике которой ничто еще не предвещало будущую красавицу. Наверное, нелепо было бы представить Наташу в детстве этакой маленькой отшельницей, которая только и делала, что прилежно училась. Нет, она (впрочем, как и юный Пушкин) любила шалости, и Наталия Ивановна упоминает о «Ташиных проказах».

Любила Таша сажать цветы, и дедушка, присылая ей разные семена, радовался, что внучка – «охотница до цветов»: «Хоть тем веселюсь, хоть будет кому за временем и за моими цветниками присмотреть».

С детских лет вместе с сестрами брала уроки верховой езды и слыла отличной наездницей. Играла в шахматы. И много позже, уже женой поэта, совершенствовала свое искусство.

«Благодарю, душа моя, за то, что в шахматы учишься. Это непременно нужно во всяком благоустроенном семействе: докажу после», – поощрял ее супруг. Кстати, как уверяли ее друзья, Наталия Николаевна считалась лучшей шахматисткой Петербурга. Да и сам Пушкин говорил, что играла жена изрядно.

Любила музыку. Вместе с Пушкиным слушала оперы в лучших театрах Москвы и Петербурга, бывала на концертах музыкантов-виртуозов. Не раз упоминает она о «прекрасной музыке», «о превосходном оркестре Гунгля, который всегда слушаешь с удовольствием».

Свидетелями тех былых увлечений стали скупые строчки из писем, воспоминания подруг Натали и еще – ученические тетрадки…

От них просто невозможно оторваться. Большинство записей – на французском. Корю себя за то, что почти не знаю этого языка. Приходится довольствоваться тем, что в исписанных бисерным почерком страницах (Натали повзрослела – изменился и почерк) могу разобрать лишь самые простые фразы.

Перелистываю ее тетрадку по русской истории – Наташа пишет о Куликовской битве, о царствовании Ивана III, о покорении Сибири Ермаком, о великой смуте семнадцатого столетия, начавшейся с убийства царевича Дмитрия. Борис Годунов, князь Пожарский, Минин, польский королевич Владислав, сын Сигизмунда III. Призвание первого самодержца из Дома Романовых Михаила Федоровича…

Когда она это писала? Точной даты нет, – тетрадная обложка не сохранилась. Но скорее всего, судя по почерку, – в 1824—1825-х годах. Да ведь в те же годы Пушкин работал над «Борисом Годуновым»! (Сама трагедия увидела свет лишь в декабре 1830-го, после того как поэт, в связи с его предстоящей женитьбой, обратился с просьбой к графу Бенкендорфу.)

Вот тетрадь по географии за 1827 год. В ровные столбцы вписаны наименования островов и архипелагов: Мальдивы, Цейлон, Мальта, Родос, Формоза, Японские, Никобарские, Парасельские острова… Ловлю себя на мысли, что современный четырнадцатилетний подросток вряд ли сможет показать на глобусе и половину географических названий, упомянутых Натали. Да и не только подросток…

Далее следует подробнейшее описание российских губерний. А вот она приступает к изучению Китая, точнее, всех его многочисленных провинций. Государственное устройство, географическое положение, климат, особенности… Да ведь это просто энциклопедические познания!

Мелькают на страницах названия государств, морей, рек. Некоторые страны, что когда-то изучала Наташа, уже не встретишь на политических картах мира…

Открываю следующую тетрадь по всемирной истории. Рим, Карфаген… Наташа описывает древние Пунические войны – долгую кровавую вражду между Римом и Карфагеном в третьем столетии до нашей эры. Ту самую, что предсказала некогда вещая Дидона!

Перелистываю сто тридцатую страницу. Аннибал… Так и есть! Натали описывает военные походы и сражения знаменитого полководца Ганнибала. А ведь так иногда называл эту фамилию и Пушкин. Пришли на память его строки: «До глубокой старости Аннибал помнил еще Африку, роскошную жизнь отца…» И дальше: «В России, где память замечательных лиц скоро исчезает, по причине недостатка исторических записок, странная жизнь Аннибала известна только по семейственным преданиям».

Но поэт писал о своем темнокожем прадеде, крестнике и любимце Петра I, Абраме Петровиче Ганнибале.

• Предыдущая
• 10/21
• Следующая