Ночной орёл - Ломм Александр Иозефович - Страница 46

• Предыдущая
• 46/63
• Следующая

— Я не могу рисковать, господин генерал. Близость фронта и без того до предела накалила обстановку. Если мы прибегнем к массовому террору, которого чехи безусловно заслуживают, здесь может вспыхнуть всеобщее восстание. Угроза гибели делает людей отчаянными и готовыми на все. Ни ваших, ни моих сил не хватит для подавления всеобщего вооруженного восстания. В районе живет около ста пятидесяти тысяч взрослого населения. В лесах оперирует несколько партизанских отрядов, численность которых известна одному господу богу. В самом Б. давно работает подпольная организация. А теперь еще этот «Ночной Орел», который столь неожиданно свалился на нашу голову. Нет, нет, все, что хотите только не чрезвычайное положение и не расстрел заложников. Будем бороться иными радикальными мерами.

Такой радикальной мерой Коринг считал тщательную проверку всех жителей района и выпустил для этого строжайшее постановление об обязательной регистрации.

Когда срок, указанный в постановлении, миновал, во всем районе начались облавы, повальные обыски, внезапные ночные проверки. Однако результаты этого мероприятия оказались ничтожными. Несмотря на то что арестовано было более двухсот «подозрительных личностей», на след подпольной организации «Ночной Орел»

гестаповским ищейкам напасть не удалось. А удары этих загадочных мстителей продолжали сыпаться один за другим и становились все более и более сокрушительными.

В конце концов сведения о критическом положении в районе достигли Берлина.

Генеральный штаб направил в Б. военного инспектора, опытного контрразведчика из абвера.

Этим рейхсинспектором оказался моложавый щеголеватый полковник, барон фон Норденшельд.

Прибыв на место и ознакомившись с делами, барон наговорил оберштурмбанфюреру Корингу массу неприятных вещей, а генералу Петерсу рекомендовал срочно созвать военный совет.

В роты и батальоны дивизии, расквартированные по городкам и селам района, помчались на мотоциклах вестовые с пакетами. К вечеру в особняке генерала Петерса собрался весь командный состав дивизии. Кроме офицеров, были также приглашены представители полиции и суда и сотрудники гестапо.

Совещание происходило в гостиной. Собравшиеся с трудом разместились за тремя длинными столами.

Вступительное слово произнес генерал Петерс. Он долго и монотонно рассказывал о положении в районе, детально перечислял все крупные и мелкие диверсии, совершенные подпольной организацией «Ночной Орел», приводил подробные данные о потерях дивизии. В заключение он сказал:

— Самым странным и необъяснимым, господа, представляется то, что бандиты из шайки «Ночной Орел» всюду оставляют свои визитные карточки, но при этом никого из них не только не удалось задержать, подстрелить или хотя бы коснуться в рукопашной схватке, а даже мельком увидеть. Они неуловимы, как призраки. Все меры, которые мы до сих пор принимали, оказались недейственными. По всей вероятности, эти ловкие разбойники придумали какой-то новый метод для своих бандитских налетов. В силу этого я считаю, что и мы с вами должны разработать новую тактику для борьбы с диверсантами, подпольщиками и партизанами. Я уверен, господа, что у вас найдется немало дельных предложений. Однако, прежде чем начать высказывания, я предлагаю, господа, выслушать присутствующего здесь господина оберштурмбанфюрера Коринга. У него есть на этот счет особые соображения, так как под его опекой находится человек — единственный живой человек, господа! — который каким-то образом связан с бандой «Ночной Орел» и который, стало быть, при желании мог бы о ней кое-что рассказать. Господин оберштурмбанфюрер, прошу вас.

Маленький, тщедушный Коринг, внешне похожий чем-то на знаменитого рейхсминистра пропаганды Геббельса (чем он очень, кстати, гордился!), заговорил с места крикливым, неприятным голосом:

— Господа! Мой несчастный предшественник, оберштурмбанфюрер Штольц, погиб от руки бандита из шайки «Ночной Орел». За несколько дней до этого бандиты подбросили ему письмо, в котором нагло требовали освобождения некоего доктора Коринты, а в случае отказа угрожали расправой. Оберштурмбанфюрер Штольц был человек смелый и решительный. Он не освободил Коринту и был за это убит в собственном кабинете вместе со своим адъютантом. Подробности этого потрясающего убийства вам известны. Протоколы допросов доктора Коринты, с которыми я внимательно ознакомился, вступив в должность, а также новые допросы, проведенные мной самим, не внесли в дело ни малейшей ясности. Коринта начисто отрицает какую-либо связь с «Ночным Орлом» и упорно твердит, что ему абсолютно неизвестно, почему неведомые бандиты требуют его освобождения и совершают ради него убийства.

Гестаповец сделал трагическую паузу, обвел всех мрачным взглядом и продолжал:

— Вчера ночью, господа, я самым загадочным образом тоже получил письмо от «Ночного Орла». Короткое и категорическое. Да, господа, мне, как и моему предшественнику Штольцу, угрожают смертью, если я не выпущу доктора Коринту на свободу. Если оберштурмбанфюрер Штольц мог не придать угрозам бандитов никакого значения, то у меня, господа, есть все основания считать эти угрозы абсолютной реальностью. «Ночной Орел» за это время слишком убедительно доказал, что он способен на все. Я, разумеется, принял кое-какие меры. Снабдил, например, окна кабинета и квартиры решетками. Но, господа, не вам мне объяснять, что стрелять можно и через решетку! Взвесив все это, господа, и поняв, что никакими мерами от «Ночного Орла» не спастись, я решил выполнить требования бандитов и освободить доктора Коринту из заключения.

По гостиной пронеслась волна оживления. Офицеры заговорили между собой вполголоса, возбужденно жестикулируя. Коринг поднял руку:

— Один момент, господа! Я еще не кончил!.. Я решил освободить Коринту, господа, но не из страха перед смертью. У меня возникла идея. Будучи на свободе, Коринта может послужить отличной приманкой! Ведь он нужен этим бандитам из «Ночного Орла». А раз нужен, значит, бандиты непременно попытаются связаться с ним. Дальнейшее не нуждается в пояснениях. Элементарно простая засада — и бандиты окажутся в мышеловке, в которой Коринта сыграет роль аппетитного куска сыра!.. Мне кажется, господа, это дельная мысль, и я сегодня же ночью намерен ее осуществить!

— Ваша мысль, господин оберштурмбанфюрер, говорит лишь о том, что вы изрядно струсили! — с барственной небрежностью, но достаточно громко произнес барон фон Норденшельд, сидевший рядом с генералом Петерсом во главе стола.

— Вы позволяете себе слишком много, господин полковник, — возмутился Коринг. — То, что вы служите в генштабе, еще не значит!

— Вы правы, господин оберштурмбанфюрер, — бесцеремонно перебил его барон. — То, что я служу в генеральном штабе и в настоящее время являюсь рейхсинспектором по вашему району, не имеет для вас решающего значения. А вот мои дружеские отношения и в некотором роде родственные связи с рейхсфюрером СС господином Гиммлером, я надеюсь, что-нибудь значат даже для вас. Вы не находите, господин оберштурмбанфюрер?

Коринг мгновенно сник и в полнейшем замешательстве пробормотал:

— Простите, господин полковник: Я был несколько резок.

— Ничего, господин оберштурмбанфюрер, я не злопамятен. Однако я вот что хочу сказать вам. Я верю в реальность и неотвратимость угрожающей вам опасности и отнюдь не намерен отдавать вас на растерзание «Ночному Орлу». Но освобождение Коринты я считаю опрометчивым шагом. Прощу извинить меня, господин оберштурмбанфюрер! Мне известно дело, по которому Коринта взят. Это очень интересное дело, господа!

Барон медленно поднялся и говорил дальше стоя, обращаясь ко всем собравшимся:

— Я сопоставил некоторые факты и сделал из этого кое-какие выводы. Вы все, господа, наверное, помните историю загадочного снаряда, который появился в ту самую ночь, когда в горах вашего района высадился советский воздушный Десант.

Вскоре после этого, через месяц или немногим больше, по доносу своего коллеги был взят главврач к-овской больницы доктор Коринта. Обстоятельства его ареста, предметы, обнаруженные при обыске, наконец само поведение преступника вызвали целый ряд недоуменных вопросов, которые до сих пор остаются без ответа. Коринта утверждает, что он занимался какими-то научными опытами. В пользу этого утверждения говорят его записки и некоторые найденные при нем предметы. Но наряду с этим существует целая взаимосвязанная цепь преступлений, которые имеют к Коринте непосредственное отношение, но от которых Коринта упорно отмежевывается. В доносе на него упоминается какой-то советский или, во всяком случае, русский по имени Иван.

• Предыдущая
• 46/63
• Следующая