Последнее предупреждение - Паттерсон Джеймс - Страница 12

• Предыдущая
• 12/38
• Следующая

Их легче контролировать, чем ирейзеров и летающих роботов. Но при этом мыслительные способности позволяют им анализировать приказы и принимать решения соответственно обстоятельствам. Роботы были в состоянии только механически исполнять приказы. У них полностью отсутствовали механизмы размышления, независимых действий и адаптации к меняющимся обстоятельствам.

У следующей за роботами модели Джей обнаружились свои минусы. И главный из них — эмоциональность: с одной стороны, кровожадность делала их полностью неконтролируемыми, чуть только они выходили на след добычи. Но с другой, если что-то вызывало их сочувствие, никто не был в состоянии заставить их перешагнуть через себя и убить намеченную жертву.

Так что на данный момент новое поколение Джей — самое эффективное.

Солдаты на стене на мгновение остановились, повинуясь единому импульсу, исходящему из всеобщей команды. Потом, быстро подняв сеть над входом, все, как один, ринулись в пещеру. Кто бы там ни сидел, слаженные действия группы захвата полностью исключали возможность побега.

Несколько подразделений высунулись из темного жерла пещеры и швырнули с высоты шесть набитых гамбургерами манекенов. Ни один гамбургер не был съеден. Солдаты в точности выполнили приказ по захвату цели и теперь победоносно вскинули руки.

Обер-директор моргнул ассистенту, завороженно, с явным отвращением смотрящему на манекены.

— Слушаю вас, сэр? — ассистент открывает маленький черный чемодан с высокоэффективным электрическим генератором.

Обер-директор посылает солдатам шифровку, и они стремительно слезают со скалы, легко и уверенно, как пауки, точно попадая ногами в выбоины и незаметные глазу щербины и даже не помогая себе руками.

Ассистент их боится, но хорошо понимает, что показывать страх нельзя. Солдаты окружают его. Ни единой эмоции не отражается на их лицах.

— Подходите сюда, — нервно бормочет ассистент.

Первый солдат делает шаг вперед и поворачивается вполоборота, подставляя ассистенту плечо. Ассистент дрожащими руками прикрепляет идущие от генератора провода и включает ток. От быстрого и сильного разряда солдат заметно дергается, напрягается, потом расслабляется. Лицо его обмякает. Следующий солдат делает шаг вперед.

Наркотическое действие электрического разряда на поколение Джей хорошо известно: он их одновременно и стимулирует, и успокаивает. Использование электричества в качестве поощрения усугубляет наркотическую зависимость. Солдаты его жаждут. Не получающие электростимуляции становятся непредсказуемыми и агрессивными. Это безусловный недостаток дизайна.

Но над ним уже работают.

— Макс, куда мы теперь направляемся? — Надж аккуратно переворачивает сосиску над небольшим костерком.

Именно об этом я думала сегодня весь день.

— Может, в Чили? — чисто обструганной палкой помешиваю содержимое консервной банки, пристроенной на горячих углях.

Газзи достает из огня свою сосиску и бухает на нее перец чили. Сейчас начнет кашлять и плакать.

— Давайте полетим обратно во Францию, — просит Надж. — Мне там ужасно понравилось.

— Ага, во Франции было хорошо, — соглашаюсь я. — Но четыре французских отделения ИТАКСа несколько портят дело.

Мы недавно совершили стремительное путешествие по Европе. В нашем туристическом фокусе были различные места заключения и нарушения человеческих прав и свобод, управляемые психованными дядьками и тетками под эгидой Корпорации ИТАКСИКОН. Дополнительно мы уделяли внимание кондитерским выпечным изделиям и последним достижениям европейской моды. Согласись, дорогой читатель, наша жизнь куда как эклектична.

— А может, подадимся в Канаду? — предлагает Игги. — Канада вроде здоровское местечко.

— Хммм… Не знаю.

Сказать по правде, я еще не решила, куда нам податься. Мне хочется уйти подальше от всех и вся. Но, похоже, нам нигде нет укрытия от всех тех, кто задался целью нас или уничтожить, или использовать в своих целях. Всюду нас поджидает то Школа, то Институт, то какое-нибудь безликое, но не менее злонамеренное заведение.

Игги шарит по земле руками в поисках мусора. Собирает его и заталкивает в пластиковый мешок. Мне слышно, как, дотрагиваясь до разных оберток, бутылок и банок, он бормочет:

— Белый. Коричневый. О-о-о… Странно… прозрачный. Опять коричневый… Голубой…

— Как ты думаешь, что я хочу тебе сказать? — Ангел только что откусила здоровущий кусок сосиски, и понять, что она хочет сказать с набитым ртом, у меня нет никакой надежды. Но зато есть нехорошее подозрение, что она сейчас заявит что-нибудь типа: «У меня открылась новая способность». Так и есть:

— У меня открылась новая способность.

Клык и я с отвращением переглядываемся через ее голову.

— Ты имеешь в виду что-то новенькое? Помимо способности разговаривать с рыбами?

Она кивает.

Господи, спаси и помоги… Надеюсь, запускать глазами молнии она пока не научилась.

— И что же это такое? — интересно, упаду я в обморок от ее ответа, или все-таки выдержу?

— Смотрите. — Она поднимает голову и смотрит мне в лицо. Вся стая заинтригованно придвинулась ближе. Я пристально вглядываюсь в Ангела в надежде, что рога не отрастут у нее на голове прямо у нас на глазах. Рога не отрастают, и я уже готова спросить, что именно за способность она в себе обнаружила.

И тут все становится ясно.

— Видишь? — Она вопросительно поднимает брови.

— Вижу, — отвечаю я, вперившись в ее темную кожу, карие глаза, прямые каштановые волосы…

— Я могу менять свою внешность, — вдается Ангел в ненужные объяснения.

— Я не слепая…

— Покажи им девочку-птицу, — говорит Тотал. — По-моему, она у тебя самая клевая.

Мы ждем, затаив дыхание. Ангел улыбается и снова начинает меняться. Спустя две минуты перед нами стоит райская птица с глазами ангела. Точнее, тело ее по-прежнему сохраняет человеческую форму, но голова и лицо покрыты нежными бирюзовыми перышками и два восхитительных длинных пера поднимаются вверх. Ничего более странного я в жизни не видала. А уж ты поверь мне, дорогой читатель, я на своем веку странностей навидалась изрядно.

Она вытянула тонкие покрытые перьями руки и пошевелила пальцами.

— Ну ничего себе! Во ты даешь! — восхищенно выдыхает Надж.

Ангел смеется и снова быстро превращается в саму себя:

— Я пока только в этих двух могу превращаться. Но, наверное, если потренироваться, я еще кого-нибудь освою.

— Ох-ох-ох, — грехи наши тяжкие… — я только тяжело вздыхаю.

— Интересно, как это получается, что она может делать то, чего я не могу, — Газман не то восхищается, не то возмущается способностями сестры.

— Вы же не двойняшки, а просто брат и сестра, — объясняю я, мысленно благодаря Бога, что подобных сюрпризов можно ждать только от Ангела. Двое для моей ранимой психики был бы уже явный перебор.

— Мне кажется, что в последнее время мы все сильно меняемся, — в голосе у Надж звучит тревога. — Они такие перемены не планировали и в наш генотип не закладывали.

— Ага, — веселится Игги. — В конце недели мы станем головастиками.

— Игги, перестань, — обрывает его Надж, — я серьезно говорю. Откуда нам знать, что с нами может случиться.

Оглядываю стаю. Клык, как всегда, сдержан, но все остальные, каждый по-своему, нервничают. Пора исполнять мои командирские обязанности.

— Послушайте меня, — говорю я спокойно и уверенно. С моим актерским дарованием мне бы на Бродвее выступать. — Это правда, что мы меняемся. И меняемся непредсказуемым образом. Это правда, мы не знаем, что с нами дальше случится. Но знаете что? Предвидеть будущее не может никто. Хоть в этом мы ничем не отличаемся от обычных людей. Никому никогда не известно, что случится завтра. Люди все время меняются. Когда дети нормальных людей растут, никто не знает, чем все это закончится. Одни будут высокими, другие вырастут толстыми. Одни смогут играть на пианино, другие — нет. У кого-то окажутся материнские глаза, а у кого-то нос отца или дядькина лысина. Конечный результат — всегда загадка. Неизвестность — единственная константа в мире. Везде и для всех. С нами все так же. Только еще интересней, клевее, чем у всех остальных!

• Предыдущая
• 12/38
• Следующая