Настоящая принцесса и Наследство Колдуна - Егорушкина Александра - Страница 10

Уна вырвалась и затопала ногами, так что песок полетел.

– Я его спрятала! Спрятала! Я слова такие знаю, вот! И мама не найдет! Мой ключ, и мама не найдет, и ты не найдешь! И ничего вы знать не будете, ни-че-го-шень-ки! Иди к маме, иди, я сама в свою комнату пойду! – Рыжие косички на плечах Уны обиженно подпрыгивали.

– Слова знаешь? – поразился Инго и встал.

Уна сверкнула глазами – получилось у нее не хуже, чем у Таль:

– Еще и не такие знаю!

– Уна, успокойся, – оторопел Инго. Он набрал побольше воздуху, крепко взял ее за руку и повел к дворцу. – Извинись перед мамой завтра, вот что.

Он нагнулся и посмотрел приемной сестре в глаза.

– Ты хоть мне скажи, куда ты дела ключ? Ведь нам его на двоих дали, верно?

– Не скажу! Ты маме проболтаешься! – упрямо повторила Уна и горько разрыдалась.

– Не буду, – пообещал Инго. – Сказал же, значит, не буду.

Уна выдернула у него руку, гордо выпрямила вздрагивающую худенькую спину и побежала вперед. Инго вслед за ней прошел по парадной галерее и увидел, как девочка, всхлипывая, шмыгнула в дворцовую гардеробную – отсидеться в сумраке и поплакать. Он потоптался на месте. Пойти утешать? Нет, Уна хоть и маленькая, но страшно гордая, и не захочет, чтобы он, Инго, видел, как она плачет.

Инго тяжело вздохнул и поплелся к маме Таль. Он нарочно шел как можно медленнее, чтобы подумать. Мимо него проплывали знакомые створчатые двери, гобелены, картины, статуи, но Инго их точно и не видел – ему все казалось, что мимо плывут те зеленые берега, которые они с Уной миновали утром на лодке.

Лодку они взяли без спросу, и нарочно поплыли по самому тихому их трех рукавов реки Глен – тому, над которым склонялись плакучие ивы, где не было ни рыбаков, ни пастухов по берегам, только птицы, звонко щебетавшие в ветвях, да мерно жужжавшие насекомые. Инго греб, гордясь тем, что ничуть не устал, а Уна сидела на корме и смотрела в воду, где мелькали рыбки.

А потом над лодкой ни с того ни с сего соткался густой туман и она резво двинулась против течения – как принц ни старался ее развернуть веслами, ничего не получилось, – и, вместо того, чтобы вернуться мимо мельничной запруды в город, почему-то приплыла совсем непонятно куда.

В яблоневый сад посреди зеленой долины, окруженной заснеженными горами. В сад за кованой оградой, увитой металлическими розами.

И калитка сама отворилась.

А под цветущими яблонями детей встретили хозяева – загорелый, яркоглазый Садовник и его уютная, румяная жена. Встретили не как незваных пришельцев, а как долгожданных гостей и давних знакомых. Накормили, напоили, расспросили, откуда явились мальчик и девочка, как попали в уединенную долину. И вот что растолковали Садовник с женой своим гостям. Обычному человеку попасть в потаенную долину не под силу. И раз Уну с Инго сюда принесло по воде, по той Реке, которая течет через все миры, но везде носит свои имена, – значит, это не случайно. Не хотят ли они со временем сменить Садовников? Конечно, при условии, что, когда вырастут, согласятся на всю оставшуюся жизнь поселиться в Саду, заботиться о нем и о Библиотеке, следить за магическим равновесием на свете. Библиотеку детям тоже показали, и Инго с Уной просто ахнули, когда увидели бесконечные ряды книжных полок, уходящих вдаль, и тысячи книжных корешков, на которых танцевали солнечные зайчики. Принц не успел задуматься о том, что же поняла из объяснений Садовников маленькая Уна, но ключ она приняла охотно и горячо пообещала, что обязательно вернется в Сад…

… Наследный принц ускорил шаг и в покои Таль влетел неподобающей рысцой. Уж если будут ругать, так пусть все это поскорее начнется и поскорее кончится.

Первое, что он увидел, было побледневшее лицо мамы – растерянное, но уже не сердитое. Королева Таль сидела, уронив руки в перстнях на колени, смотрела прямо перед собой, и сына заметила не сразу. А когда заметила, то встряхнулась, словно отбрасывая какие-то воспоминания, и твердо сказала:

– Прежде всего, дай мне честное королевское слово, что эта история останется между нами. Никому ни слова, особенно Филину.

Инго понял, что сейчас будет нелегкий разговор. И надо как-то исхитриться, чтобы не врать маме, но и не выдать тайну. А хитрить Инго терпеть не мог.

Но почему, почему мама так огорчилась, что Уна, оказывается, умеет колдовать? Ведь в Радинглене столько волшебников! И Филин мог бы распрекрасно Уну учить!

Не поймешь этих взрослых.

Как только Фифи ушла, Лиза со всех ног помчалась проверить, не приехал ли Филин. О счастье, Андрей Петрович как раз вернулся. Лиза пробыла у волшебника ровно три минуты, побеседовала с ним наедине и вышла от него обескураженная.

Во-первых, в кои-то веки Филин ничего не знал – ни о маминых способностях, ни о том, как Уна с Инго пропадали, ни о том, как Уна потом болела и бредила садами и яблоками, ни о загадочном ключе. А когда выслушал Лизу, ужасно из-за этого расстроился, даже скрыть не пытался, и хотел сразу же идти к Бабушке все выяснять, так что Лиза с трудом его отговорила.

Ведь Бабушка просила ее не беспокоить.

А во-вторых, фриккен Бубендорф Филин не привез. Ее рейс задержался где-то на пересадке в Норвегии.

И неизвестно было, доставит ли она для Бабушки лекарство от амберхавенских волшебников или нет.

Оставалось только ждать. А это самое тяжелое, особенно когда ничего не можешь сделать.

… Пробило половину десятого. Выпускники, которых Богданович напоил глинтвейном, давно уже разошлись – они бы посидели и дольше, но слишком устали после церемониала посвящения. Тем не менее публики в «Жабах» все еще хватало. Коротал в углу вечерок ушастый профессор с очередной хорошенькой аспиранткой, преданно заглядывавшей ему в глаза. Изысканная дама в черном, изогнув руку, будто шею умирающего лебедя, мерно подносила ко рту крошечную чашечку кофе. Небольшая компания старшекурсников устроилась в уголке и вполголоса спорила, отпихивая друг друга от толстой потрепанной тетради. Иногда парок над их чашками вдруг начинал складываться в причудливые трехмерные схемы, но не более того: эти студенты уже прекрасно знали, что разбазаривать магию попусту – отменная глупость. Пришла немолодая солидная пара, обвешанная какими-то амулетами поверх мантий, испещренных рунами и знаками Зодиака. Пара заняла лучший столик и, вытаращив глаза, завертела головами – не иначе, с трепетом ожидая, пока кто-нибудь кого-нибудь разразит громом или превратит сидящую в аквариуме жабу в хризантему. Туристы, с неприметным вздохом понял бармен, – не будет же настоящий маг изображать из себя новогоднюю елку. Богданович подавал кофе, глинтвейн, шоколад, протирал бокалы, но что-то не давало ему покоя. Он прислушался, вернулся к двери и выглянул в ближайшее окошко, занесенное снегом.

Высокая фигура в белой куртке ходила под дверью взад-вперед. На плечах куртки и на капюшоне лежал снег, который Инго не стряхивал. «Это что же получается, – прикинул бармен, – сколько он так ходит? Целый час! И о чем он раздумывает? Ему ведь все равно нужно у меня кое-что забрать…» Богданович прислонился к стене и стал ждать. Наконец в дверь постучали.

– Входите, открыто, – буркнул бармен.

– Извините, Богданович, я ненадолго, – Инго пригнулся, чтобы не задеть головой притолоку. В руке он рассеянно подбрасывал эмалевое яблоко.

Посетители «Жаб» не обратили на рыжего студента никакого внимания, даже туристы, которые были слишком зачарованы призрачными схемами, клубившимися над чашками старшекурсников.

– Ты за Мэри-Энн? – Богданович вынул из-под стойки сумку с говорящим ноутбуком – амберхавенским изделием, при отличных мозгах отличавшимся сварливостью и неуемным аппетитом. Перед началом церемониала Инго оставил ноутбук в «Жабах» и поручил заботам бармена. – Забирай, я ее накормил до отвала, она еще и плитку шоколада на десерт умяла, будет просить добавки – не давай. И вот тебе, как договаривались, – Богданович вручил королю небольшой пакет. Инго заглянул внутрь: даже сквозь темно-зеленое стекло склянки было видно, как внутри что-то мелко вспыхивает.