Час пик - Антонов Антон Станиславович - Страница 17

• Предыдущая
• 17/36
• Следующая

— Законом запрещено заголяться, — строго ответил Сажин.

А Косте задал два вопроса:

— Чего не любят львы?

— Одиночества.

— Чьим именем они клянутся?

— Короля-странника.

После этого Сажин не счел нужным продолжать проверку и ушел, оставив сержанта Маловерова в полном недоумении.

Вообще-то, условные фразы «Львиного сердца» не были такой уж большой тайной. Ведь знал же их сам Сажин, имевший к этому агентству более чем косвенное отношение. Он просто периодически сиживал за одним столом с Ковалем, а такая обстановка располагает к откровенности. Если честно, то вся безбородовская тусовка, от негра Жозе и до Пеночки Луговой включительно, знала, чего не любят львы, и клялась именем короля-странника куда чаще, чем сами люди «Львиного сердца».

Но у Кости Данилова было еще и удостоверение с хорошо знакомым Сажину росчерком Романа Каменева — а обладателям таких удостоверений Юра привык доверять, как самому себе.

Сержант Маловеров о «Львином сердце» не имел ни малейшего понятия, а странные фразы Сажина и Данилова навели его на мысль о заговоре. Каковой мыслью он прежде всего поделился со своими друзьями-собутыльниками, а уже после стрельбы в подъезде доложил о своих подозрениях по начальству.

Доклад Маловерова и показания Дубова упали на благодатную почву. Короленко, давно мечтавший подловить частных сыщиков на чем-нибудь серьезном, уверовал в вину Кости Данилова сразу и безоговорочно и ни о каких других версиях даже слышать не хотел. Более того, он предположил, что существует прямая и непосредственная связь между Даниловым и старыми друзьями «Львиного сердца» — Яной Ружевич и ее окружением. А к этому окружению относились и по-прежнему подозреваемые Дети Солнца. И Сажин, кстати, тоже.

Ростовцев, меньше, нежели Сажин, связанный с тусовкой Яны Ружевич, решился возразить:

— Я продолжаю утверждать, что против Данилова нет никаких улик. Только показания троих алкоголиков и хулиганов, один из которых был с пистолетом и ранил случайного прохожего. Причем все их показания сводятся к тому, что Данилов выгнал Звереву голой на мороз. Зверева, между прочим, эти их слова категорически опровергает, и говорит, что никто ее на балкон не выгонял, а вышла она сама, потому что ей показалось пикантным заниматься любовью на морозе. Может, это и ненормально, однако совершенно не может служить доказательством того, что Данилов — маньяк. То есть улик нет не только для ареста, но даже для подозрения.

— Улики есть, — сказал негромко Туманов. — Прости. Саша, но ты не прав. Данилов владеет приемами, о которых говорил Кирилл Васильевич. А это уже улика, как ни крути.

Судмедэксперт, известный в неформальном кругу под прозвищем Кадавр, на самом деле звался Кириллом Васильевичем Вороновым.

— Нам бы только его взять, — вставил свое слово коллега Ростовцева Кондратьев. — Тогда он у нас быстро расколется.

— Это вы, ребята, быстро забыли, что говорил нам генерал, — заметил Ростовцев. — Насчет весомых доказательств и насчет того, что грозит человеку, которого мы решимся обвинить.

— Майор Ростовцев! — загремел Короленко. — То, что вы — любимый сыщик генерала Голубева, еще не освобождает вас от необходимости соблюдать субординацию и дисциплину.

— К вам, товарищ полковник, слово «ребята» не относится, — Ростовцев уже откровенно хамил.

— Сашка, кончай, — коротко сказал Туманов.

— Нет уж, дай мне сказать. Я категорически против того, чтобы бросать все силы на охоту за Даниловым только потому, что начальнику криминальной милиции не нравятся частные сыщики. И субординация тут ни при чем. Я понимаю, что от нас требуют результат по этому делу. Но то, что вы затеяли, не называется результатом. В газетах это будет выглядеть эффектно, но на суде не пройдет ни под каким видом. Я знаю, что вам сейчас наплевать на это. Надо до Нового года хоть кого-нибудь предъявить публике-а там хоть не рассветай. Ну так я вам в этом деле не помощник.

— Ты все сказал? — мрачно поинтересовался Короленко.

— Нет, не все. Заметьте — кроме версии с Даниловым и Детьми Солнца у нас есть еще несколько столь же, а то и более правдоподобных. Например, вы слышали о московских «инквизиторах»? Между прочим, это банда жестоких убийц, которые любят подвергать своих жертв мучительной смерти. Так вот, люди из этой банды зачем-то появились в нашем городе как раз перед тем, как началась серия убийств. И кстати, инквизиторы враждуют с Детьми Солнца. Наводит на некоторые мысли, не правда ли?

— Наводит, — иронически согласился Короленко. — Например, на мысль, что ты, Саша, впадаешь в детство. Вся страна знает, что «инквизиторы» — это газетная утка, а Ростовцев в них верит.

— К сожалению, не верю, а знаю достоверно. Есть разница.

— Есть, — снова иронически согласился Короленко. — И она заключается в том, что тебя я тоже отстраняю от этого дела. Можешь жаловаться генералу. Только прежде чем ты вернешься к своим обязанностям, я возьму Санта-Клауса.

— Задачка эта, Николай Дмитриевич, посложнее, чем всем вам кажется. Как бы не ошибиться, выискивая простые ответы.

— Вот смотрю я на тебя, Ростовцев, и удивляюсь — на кой черт дались тебе эти пинкертоны? Может, они тебя купили?

— А вот этого, Николай Дмитриевич, я прошу вас больше никогда не говорить. Вспомните кропоткинский рубль.

Примерно за год до описываемых событий Короленко имел неосторожность при свидетелях заявить, что прокурор города Кропоткин подкуплен частными охранными и сыскными структурами. Прокурор подал в суд частным порядком, а в качестве компенсации потребовал у Короленки один рубль, каковой и получил, когда суд признал обвинения в его адрес беспочвенными.

— Если ты думаешь, что Кропоткин не даст санкции на арест Данилова, то ты жестоко ошибаешься, — сказал Короленко. — Никуда он не денется. Потому что если не даст, то весь город поверит, что пинкертоны его купили.

— Я думаю, ты не захочешь сорвать нашу операцию, — сказал Костя Данилов после того, как в общих чертах обрисовал Ковалю суть своей миссии и некоторые ее итоги.

— Львы не торгуют своей шкурой, — ответил Коваль.

— Вот поэтому нужно, чтобы Яна не присутствовала на открытии «Королевы».

— Но если рассказать ей все, то она будет настаивать на широкой огласке. Ей ведь нет дела до наших операций.

— Придумай что-нибудь. Например, угрозы лично в ее адрес.

— Это может подействовать, а может и нет.

— Есть еще одна проблема. У меня нет времени добывать надежные документы на стороне. Лучшей «крышей» мне будет твоя команда.

— То есть ты хочешь попасть в здание, как охранник Яны Ружевич, но сама она приехать не должна.

— По моим расчетам ей достаточно будет опоздать. Но лучше, если она не появится там совсем.

— Так. В принципе, я знаю, как это устроить. Заранее ничего говорить ей не будем. Вечером я отвезу тебя в город и помогу пройти в отель. Я хорошо знаю Добродеева, так что будет меньше проблем. Потом звякну сюда своим ребятам и попрошу задержать Яну на вилле по причине непредвиденной опасности. А сам останусь там, чтобы предупредить наших контрамарочников.

Накануне Яна получила пачку входных билетов на праздник и уже успела раздать их друзьям и собратьям по тусовке. Это были неполные билеты — без права на номер в отеле и доступ к некоторым развлечениям, и в обиходе их называли контрамарками.

— Тебе лучше знать, что делать, — заметил Данилов. — От того, будет Яна на празднике или нет, в моей операции ничего не изменится. А для тебя ее безопасность — главная задача.

— Да, пожалуй, так и поступим. Яна, конечно, будет бунтовать, грозить разными карами. Но мы-то подчиняемся Марику, а он наверняка будет на мессе с Детьми Солнца.

— Отлично. Тогда я буду спокоен.

— Ты уверен, что я тебе не понадоблюсь там, в отеле?

— Если ты окажешься поблизости, я буду рад.

— Сколько львов в городе?

— Не знаю. Возможно, что ни одного. Я передал в центр все, что узнал, и получил приказ действовать по своему усмотрению. Думаю, одного меня не оставят, но основные силы прибудут сегодня… Роман боится спугнуть антиподов раньше времени.

• Предыдущая
• 17/36
• Следующая