Женщина, преступница или проститутка - Ломброзо Чезаре - Страница 5

• Предыдущая
• 5/52
• Следующая

Adamoli знал в Магадоре одну женщину, муж которой убил ее любовника. Даже во время самых мучительных пыток она повторяла, что любовь ее прекратится только с ее жизнью. В другой раз ему пришлось видеть в Затме одну знатную девушку, которая влюбилась в одного генуэзца и оставила родительский дом для того, чтобы убежать с ним. Ее схватили и жестоко наказали. Во время наказания она не переставала повторять, что ни на минуту не перестанет любить христианина (Mantegazza).

Г-жа Carlyle, жена знаменитого английского писателя, отличалась вообще независимым характером. Когда она была молодой девушкой, любимым занятием ее было лазить на стены и драться со своими школьными подругами. Выйдя замуж, она стала самой кроткой и послушной слугой своего странного и жестокого мужа. В это время последний был еще беден и неизвестен, и она отдала ему все свое небольшое состояние для того, чтобы он мог свободно работать, не заботясь о средствах к существованию. Из угождения к нему она поселилась в Kraighnputtock, в местности, климат которой был очень вреден для ее здоровья. В награду за такую жертву муж запретил ей заходить к нему в рабочий кабинет и все время заставлял ее починять ему платье и обувь и готовить его любимые блюда. В продолжение целых месяцев он не говорил с ней ни слова, словно не замечая ее вовсе, даже тогда, когда она была больна. Нередко он нарочно в ее присутствии начинал ухаживать за дамами высшего английского общества. Но никогда эта женщина не выразила своих страданий ни малейшей жалобой. «Прошу вас, – писала она ему, – быть немного добрее и снисходительнее к вашей Gooda (ее насмешливое прозвище), потому что она вас очень любит и всегда готова исполнить ваше малейшее желание; если вы ей прикажете, она полезет и на луну… Но если господин мой не найдет для меня ни одного слова, ни одного взгляда, то что же мне остается, кроме отчаяния? Я замкнусь в себе самой и сделаюсь несносной для всех…»

Сам Carlyle, мучимый угрызениями совести, говорил после смерти ее, что в годы лишений и неизвестности она была для него оплотом против его несчастий: «У нее всегда находилось сказать мне что-нибудь приятное, сообщить какую-нибудь милую историйку на свой оригинальный манер… Никогда я не слышал от нее ни единого слова, которое могло бы опечалить меня или быть мне неприятным даже в самые тяжелые, мрачные дни. Она скрывала от меня все грустное и неприятное, заботливо пряча это для себя одной» [4].

В «Путешествии по Австрии» Cadet-Gassicourt'a, которое цитирует Stendhal, мы читаем следующее: «На свете нет более угодливого и кроткого существа, чем австрийская женщина… Одна венка была любовницей некоего французского офицера. Любовник не только обманывал ее, но даже знакомил с подробностями своих грязных похождений; она же, несмотря на это, ухаживала за ним с полной самоотверженностью и удвоила свои заботы, когда он заболел, но он тем не менее не переменил после всего этого своего обращения с ней и любил ее не больше прежнего».

«Любовь, – пишет Georges Sand, – это добровольное рабство, к которому стремится натура женщины». Жалуясь на то, что ее покинул Alfred de Musset, она говорит: «Я должна страдать для кого-то, должна исчерпать тот излишек энергии и чувства, который есть во мне. Мне необходимо, наконец, питать эту материнскую заботу, с которой я привыкла бодрствовать у изголовья страдающего и изнеможенного существа» [5].

Приведенные строки бросают истинный свет на ту психологическую задачу, изучением которой мы заняты в настоящую минуту. Именно женщина, поставленная у всех народов в условия рабства, вполне зависящая всюду от произвола мужчины, существо слабое и не способное к энергичному сопротивлению, несомненно всегда и везде старалась действовать на лучшие чувства мужчины, чтобы добиться его расположения кротостью и привязанностью. Поэтому она всегда стремилась окружить его возможно большею нежностью, довольствуясь сама лишь ничтожными частицами ее.

К подобному приему прибегают и животные. Так, например, собака увивается у ног своего господина, прыгая от радости и желая обратить на себя его внимание, чтобы добиться от него какой-нибудь ласки.

Элоиза, во время одного из страстных порывов, освещающих душу человека до ее глубины, подтверждает своими словами только что сказанное. «Чем больше, – пишет она, – я себя унижала, тем более я надеялась овладеть твоим сердцем». Подобная нравственная черта – унижать себя с целью скорее добиться взаимности любимого человека – до того укрепилась с течением времени в женском характере, что в настоящее время женщина поступает нередко так же бессознательно даже в тех случаях, когда она нисколько не надеется на благополучное осуществление своих желаний, что и есть истинная причина ее самоотверженности.

Итак, любовь женщины выражается главным образом в сильной привязанности к любимому человеку и в преданности ему, т е. именно теми чертами, которые развиваются сплошь да рядом в слабых или более низкой организации существах, живущих совместно с более сильными и высшими. Так, например, домашняя собака, бывшая некогда, по мнению Grani Allen'a, независимым, диким и хищным животным, в настоящее время, после тысячелетней дрессировки, отличается, живя рядом с человеком, такой верностью и привязанностью к нему, что уже давно вошла в поговорку. Собака часто так предана своему господину, что если последний умирает, то она нередко также издыхает, оправдывая таким образом известную поговорку, цитируемую Darwin'oм: «Собака – единственное существо на земле, которое любит нас больше, чем самое себя».

Характер любви женщины, хотя и косвенным образом, указывает нам на то, что она стоит ниже мужчины, так как подобные чувства могли развиться в ней только благодаря ничтожной переменчивости ее личного «я». Сильные желания и страсти были бы несовместимы с этой наклонностью ее сливать свою личность с личностью другого, с этой почти полной утратой ею всякой воли, которая обыкновенно наблюдается только в некоторых болезненных состояниях, равно как и при гипнотизме.

Поэтому женщина действительно испытывает сексуальное наслаждение от любви только в том случае, если она всецело отдается любимому мужчине. При этом она счастлива все-таки не столько вследствие физического удовлетворения своего чувства, сколько благодаря сознанию, что она осчастливливает своею любовью того, кого любит. Таким образом, становится понятным отвращение, питаемое к браку столькими молодыми женщинами, выходящими замуж по коммерческому расчету за людей, которых они мало или даже совершенно не знают.

Это бросает свет на целую массу вторичных явлений и объясняет нам, почему, например, женщина избирает себе предмет любви, руководствуясь не столько удовлетворением своего полового чувства, сколько сознанием того счастья, какое она доставляет другому. Мужчина при выборе себе жены обращает внимание на многое: на красоту лица, сложение, свежесть, цвет лица и тонкость кожи, приятность голоса, грациозность манер, между тем как женщина придает значение только характеру мужчины; что же касается его наружности, то к ней она относится безразлично, лишь бы она не была слишком отталкивающей. Таким образом, красота имеет различное значение у обоих полов.

«Женщины, – говорит г-жа Scudery, – больше ценят в мужчине мужество и часто поступают положительно несправедливо, предпочитая храброго мужчину другим, более и богаче его одаренным различными достоинствами».

Г-жа Coicy того мнения, что «женщине более всего нравится военный народ: их наряд, манеры и осанка».

По мнению Schopenhauer'a, «женщины не придают никакого значения красоте лица и единственное, что их увлекает, – это физическая сила и мужество. Интеллектуальные качества мужчины также не производят на них никакого прямого впечатления, глупость в их глазах не есть порок; напротив, гораздо опаснее для желающего иметь у них успех, если он одарен недюжинными или особенно гениальными способностями».

• Предыдущая
• 5/52
• Следующая