Талисман всадника - Локнит Олаф Бьорн - Страница 22

• Предыдущая
• 22/55
• Следующая

Мы посмотрели на Райана с невольным уважением. Я вспомнила, что Маэль называл своего старшего сородича волшебником – вернее, не волшебником, а магом. Большая разница в понятиях – и поежилась. Может, дождаться благоприятного случая и попытаться обиняками расспросить, с чем могут быть связаны мои странные видения – трепещущие красные нити и незримый багровый плащ?

– Ксальтоун, не скрывающий своего звания и пребывающий в фаворе у Тараска… – Райан, похоже, забыл о нашем существовании и рассуждал с единственным собеседником, которого он признавал достойным, то есть сам с собой. – Там же околачиваются заносчивая бездарность по имени Аррас Кийяр и заискивающая бездарность, Ораст Кофиец. Добавим чужеродное колдовство, которое наверняка имеет самое прямое отношение к алому пламени в небесах над Бельверусом… – он оборвал непонятные для нас рассуждения и резко повернулся к Маэлю: – Потомок, тебе и твоим приятелям крупно повезло. В кои веки вам удалось меня заинтриговать. Хотя я продолжаю считать вашу идею безумной, я иду с вами. Но не сегодня. Сейчас проще сунуть руку в садок со змеями и надеяться, что уцелеешь, чем пытаться навестить королевский замок. Одного человека, может, и пропустят, но четырех? Нужно подождать, пока уляжется пыль. И имейте в виду, господа заговорщики – а вы теперь самые что ни на есть настоящие заговорщики! – никогда нельзя рассчитывать на благополучный исход вашей затеи. Постарайтесь обеспечить себе надежный способ улизнуть из-под бдительного ока властей. Если ваш замысел осуществится – отлично. А если нет? Или вы намерены героически пасть, оставив трон милейшему Тараску?

Ольтен отчетливо скрипнул зубами, однако промолчал. Райан говорил истинную правду. Коли мы безрассудно вознамерились бросить вызов человеку, которого твердо считали узурпатором, нужно подготовиться как следует.

20 день Первой Весенней луны.

Наше с Ольтеном безумие, наверное, оказалось заразительным. Почему-то никто не решился задать нам ни единого вопроса, возразить или сказать, что наше предприятие заранее обречено на неудачу. Наоборот, все с готовностью бросились помогать. Поскольку ни у меня, ни у принца, ни у Маэля не имелось никакого опыта устроения переворотов, мы решили не усложнять задачу и постараться обойтись как можно меньшим числом соучастников. Маэль переговорил со своим знакомым из числа гвардейцев, несущих стражу в замке короны, неким графом Эдмаром Крейном, открыв ему парочку разнюханных нами дворцовых секретов. Итогом их бесед стало то, что месьор Крейн проклял Тараска и всех кофийцев, вместе взятых, и решил лично обеспечить нам незаметное проникновение во дворец. Нам даже не понадобится ссылаться на Зенобию – уж кому, а дворцовой страже наверняка известен тысяча и один способ провести в замок своего человека.

Что будет потом – мы старались не задумываться.

Затем я села, приказала совести умолкнуть и написала еще одно письмо, доставленное по назначению безотказным Ларном Шеламом, добровольно принявшим на себя должность вестника. Послание отправилось к Целлигам – Цинтии и ее батюшке Хэлкарсу, который, несмотря на почтенный возраст, оставался редкостным сорвиголовой. Семейство Целлиг, любовно пестовавшее любую авантюру, радостно ухватилось на представившуюся возможность насыпать соли на хвост его милости Тараску Эльсдорфу. Баронесса Лиа Целлиг, собиравшаяся по весне навестить родовое имение, расположенное где-то в краю Соленых озер, бралась захватить вместе с дочкой и сыном Маэля Монброна – под видом слуги или родственника, как получится.

Маэль, выбравшись из города, немедля повернет коня в сторону Заката и аквилонской границы. Он утверждал, что сможет, пользуясь бумагами посольства и собственными возможностями, пересечь границу и добраться до Тарантии. Там он известит короля и свое начальство о творящихся в Немедии делах, а потом…

– Потом я обязательно вернусь! – упрямо заявил он. – И присоединюсь к вам!

– Если мы к тому времени не будем болтаться на виселице за провалившуюся попытку убийства немедийского протектора или прятаться в каком-нибудь захолустье от его ищеек, – напомнила я. – Маэль, не стоит рисковать без необходимости.

– Риск – это мое ремесло, – чуть высокопарно ответил Маэль и тут же украдкой фыркнул. – Госпожа Дана, я себе никогда не прощу, если брошу так замечательно начавшееся дело на полпути! – тут он сообразил, что «замечательное дело» обернулось для меня гибелью семьи и торопливо отвел глаза. Я сделала вид, будто ничего не заметила. Верный союзник и преданный друг – можно ли требовать от судьбы большего?

Для меня с Ольтеном тоже готовили лазейки к отступлению. Месьор Игдир деловито известил нас, что в ближайшие два-три дня столицу покинет очередной караван, направляющийся по Дороге Королей в Замору. Его милость и благородная госпожа вполне могут отправиться вместе с ним. Повозки, конечно, будут досмотрены, однако служащие таможни могут сколько угодно перетряхивать аквилонские ковры и выстукивать днища фургонов. Они не найдут никого и ничего.

– Нас сложат вчетверо, запихают в сундук и засыплют сверху россыпью офирских побрякушек? – с наивным видом спросила я у принца. Ольтен через силу улыбнулся:

– Вроде того.

Посовещавшись, мы выбрали подходящее время – ночь с двадцать четвертого на двадцать пятый день Первой весенней луны. На двадцать пятое назначено погребение Нимеда и его сыновей, хоронить их будут в фамильной усыпальнице, что находится в замке Эльсдорф, в двадцати лигах к восходу от Бельверуса. Согласно традициям, траурная процессия выедет из дворца, проследует по главным городской улице, выедет из города и отправится к усыпальнице. Следовательно, в замке короны будут вестись приготовления к последнему торжественному выходу короля Нимеда, туда съедется уйма участников шествия, состоится поминальный пир, и в этой суматохе проще простого затеряться нескольким подозрительным типам, не получавшим приглашения. Имелась и личная причина выбрать именно этот день – Ольтен непременно хотел проститься с отцом и братьями. Другой подходящий случай ему бы вряд ли представился.

Райан Монброн упорно продолжал именовать нашу затею чистой воды авантюрой, состряпанной кучкой взбалмошных детишек, но отказываться от ночного визита во дворец не собирался. После вдумчивого размышления я решила не рассказывать ему о своем внезапно открывшемся «внутреннем зрении». Побоялась оказаться вежливо высмеянной и услышать, что мне всего-навсего примерещилось, из-за сильного возбуждения и страха. Может, потом как-нибудь расскажу. Или пороюсь в библиотеках и сама найду ответ. Старший родственник Маэля совершенно не показался мне тем, которого я бы хотела видеть в числе своих друзей. Крайне высокомерный и самолюбивый тип. Не знаю, какой из него волшебник, не исключено, очень даже знающий и умелый, но как человек он во многом оставляет желать лучшего.

25 день Первой весенней луны.

В замке короны мы оказались под утро, незадолго до рассвета. Бельверусский дворец отчего-то производил на редкость удручающее впечатление – притихший, почти безлюдный и настороженный. Поневоле хотелось ступать на цыпочках и разговаривать шепотом.

Граф Крейн, капитан королевской гвардии, поджидал нашу маленькую компанию подле малозаметных хозяйственных ворот и не дал нам никакой возможности оглядеться по сторонам – быстро потащил за собой через запутанные коридоры, пустующие залы и гулкие анфилады. Я даже рассмотреть нашего проводника толком не успела, пока мы не остановились в какой-то проходной комнате, завешанной потемневшими от времени шпалерами, чтобы обсудить дальнейшие действия. Тут я вгляделась и беззвучно присвистнула – такого красавчика, как Крейн, еще поискать. Цинтия про подобные образчики мужеского пола говорит: «Рождены на погибель бедным женщинам», и говорит совершенно правильно.

Само собой, Долиане Эрде в грядущем действе отводилась самая незначительная роль. Диву даюсь, как Ольтен и Монброн вообще согласились взять с собой девицу. Очевидно, мне опять поспособствовала наша самоуверенная непредусмотрительность: все привыкли, что я постоянно околачиваюсь под ногами.

• Предыдущая
• 22/55
• Следующая