Воин древнего рода - Тарасов Валентин - Страница 9

– Чего это он? – удивился Чеслав.

– А вот чего… – Кудряш надавил на плечи друга и погрузил его с головой в воду.

– Да погоди ты, пиявка, нас, кажется, кличут, – вынырнув, остановил товарища Чеслав.

Держась за свое суденышко одной рукой и подгребая другой, они стали продвигаться в сторону берега.

– Чеслав, тебя Велимир домой поспехом зовет! – приблизившись, расслышали они голос мальчонки.

– Что за срочность? – недоумевал Чеслав.

Друзья вытащили лодку на берег, оделись и, подхватив свой улов, поспешили в городище.

Велимир был в доме один. Он сидел за столом и о чем-то сосредоточенно думал. Было видно, что он ждал сына.

Чеслав вошел в дом и остановился у порога.

– Звал, отец?

– Звал.

– Я рыбу принес… – Юноша положил рыбу возле очага. – Что-нибудь стряслось?

Велимир внимательно смотрел на сына.

– О том, что стряслось, я у тебя хотел спросить, Чеслав, – наконец спокойно произнес Велимир.

– Не пойму, о чем ты, отец? – вполне искренне удивился Чеслав.

– О девке…

От неожиданности Чеслав почувствовал, как мурашки пробежали у него по спине, а в голове завертелся хоровод вопросов, который тут же рассыпался под тяжестью одной мысли: «Он знает!»

– Я хотел рассказать тебе, отец, но позже.

– Когда?

– После посвящения.

– Когда о твоей пленнице знало бы уже не только наше, но и соседние селения?

– Я осторожность… блюсти старался… – попытался заверить Чеслав, но под тяжелым взглядом отца сбился и, помолчав, спросил: – Как ты прознал?

– Ты среди людей живешь!.. – Велимир с досадой вздохнул. – Кривая Леда заприметила, что ты зачастил к Маре в пещеру. Думала, захворал. А потом разведала, что у Мары девушка томится под присмотром. У Леды любопытства на все городище хватит, а язык такой, что им лес рубить – не зазубрится, сам знаешь… Хорошо, ко мне первому прибежала поделиться открытием. Аж лопалась от нетерпения! Но, думаю, скоро о твоей тайне только ленивый знать не будет. Кто она?

– Я ее умыкнул… Для себя.

– Тебе Голубы мало?

Чеслав не мог да и не хотел объяснять отцу, почему он решил украсть чужачку и что притягивает его к похищенной. Да и как объяснить отцу, если и сам до конца так и не смог понять себя?

– Это другое… Я ее возьму за жену.

– А не рано ли?

– Через несколько дней я пройду посвящение, и род и племя признают меня полноправным мужем.

– Откуда она?

На этот вопрос Чеслав ответил не сразу. Он хотел бы и вовсе не отвечать на него или хотя бы соврать, но не мог.

– Из рода Буревоя, – произнес он и затаил дыхание.

Эта новость для Велимира была уж слишком неожиданной, так что он даже не сразу нашелся, что сказать сыну.

– Чеслав… Ты же знаешь, что наш род и род Буревоя состоят во вражде!

– Знаю…

– Еще наши предки прокляли этот род и нам завещали не знаться с ним.

– Это было давно. Уже и старики не помнят причины той распри, – не сдавался Чеслав.

Велимир, раздраженный упрямством сына, повысил голос, и юноша уловил в нем железный отзвук, который появлялся всегда, когда глава рода был непреклонен.

– И жен брать из их гнилого племени мы не должны! Чтоб не мешалась кровь предков наших с проклятой кровью!..

– Отец!.. Говорят, что когда ты увидел мою мать, то никто и ничто не заставило бы тебя отказаться от нее. Это правда? – Чеслав смотрел отцу прямо в глаза.

– Твоя мать – другое дело. – Голос Велимира дрогнул. – Ее род… всегда был дружественен нам.

– Я хочу знать: это правда?

Напоминание сына о Росаве выбило Велимира из колеи. В груди защемило, как будто в старую рану вогнали кол и резко повернули. Велимиру показалось, что по дому прошелся сквозняк и сама Росава явилась, чтобы присутствовать при этом трудном мужском разговоре отца и сына.

– Правда?

– Правда… – И в голосе Велимира уже не было железа. – Твою мать любил и жалел, как ни одну другую… Но правда и другое… Три раза я брал себе жен. И каждый раз из рода или племени, дружественного нам. И делал это не только для себя, но и ради укрепления нашего рода. В свете диком живем, суровом и безжалостном. Среди зверья двуногого. Его опасаться надо. Того и гляди, недруги позарятся на земли наши да угодья. А то и кочевники какие набегут, чтобы разорить городища, людей побить да угнать. Легко ли было выжить нам без поддержки, без опоры? А потому есть мысль у меня, что и Ратибор, и ты, когда возмужаешь, должны взять себе жен из соседних племен, дабы сохранить дружбу с ними. Союз наш скрепить.

Никогда еще отец так серьезно не разговаривал с Чеславом, не делился такими сокровенными мыслями. Он понимал, что отец разговаривает с ним уже не как с юнцом, и это льстило ему, переводило его в статус зрелого. Но и от своего решения Чеслав отказываться не хотел. Так подсказывал ему внутренний голос, так чувствовало его сердце, так требовали его желания.

– С нами многие почтут за честь породниться. Сильные рода! Вы у меня вон какими славными взросли! – продолжал Велимир. – А девок у них красных, что рыбы в реке, – любую выбирай.

– Я уже выбрал, – упрямо заявил Чеслав.

И для него это было не просто блажью. «Коль я становлюсь мужем зрелым, полноправным, то и желание мое, и мнение должны признаваться другими», – думал Чеслав.

Упрямство сына рассердило Велимира. Он не сдержался, дернул себя за аккуратную бороду и закричал:

– Это ты так сказал, а что род скажет?

– Род тебя послушает, – уверенно ответил Чеслав.

– А Великим, богам нашим, будет ли это любо? Предкам нашим?

Такой аргумент заставил Чеслава задуматься, но ненадолго.

– Я попрошу у них благословения, – твердо произнес он.

– А если они отвергнут ее?

– Тогда…

– Замолчи! Не гневи Великих! А то скажешь сейчас какую-то глупость мальчишечью, а потом жалеть будешь. И я жалеть буду. – И после паузы с искренним непониманием спросил: – И в кого ты такой упрямый?

Чеслав и сам не знал. Но часто именно это его упрямство помогало ему добиваться своей цели. А для мужчины, и это юноша хорошо знал, достигать цели – важно. Потому как это делает его сильным и уважаемым в роду и племени, да и среди врагов его…

Видя, что сейчас с Чеславом разговаривать бесполезно, Велимир внезапно принял решение:

– Приведи ее сюда.

Чеслав постоял еще какое-то время неподвижно, думая, делать ли это? Но отец велел привести, а потому юноша молча вышел из дома.

Когда он уводил Неждану из пещеры, старая Мара, сначала молча наблюдавшая за ним, таки подала голос:

– На зыбкую дорожку ты ступаешь, парень, болотную. Того и гляди, оступишься и в прорву погрузишься. Еще есть время одуматься.

Чеслав, у которого и так на душе кошки скребли, огрызнулся:

– Что ты, Мара, вместо доброго слова вороной каркаешь? Я и без твоих сетований сполна наслушаюсь болтовни, упреков да понуканий. Сам знаю, что род моему выбору противиться будет. Ты бы лучше подсказала, как обойти препоны да склонить сородичей к моему выбору. Говорят, ты в еще не рожденный час и день смотреть можешь. Посмотрела бы для меня.

Мара подошла к нему почти вплотную и, глядя прямо в его ждущие глаза, ответила:

– То черноротые людишки брешут, как собаки, и наговаривают на меня. Беду и проклятие на Мару накликают. То, о чем ты говоришь, только Великим под силу. И не мне, хилой и смертной, с ними равняться, – горячо и убежденно произнесла старуха, и глаза ее при этом хоть и блеснули недобро, но смотрели лукаво.

– Тогда пожелай мне удачи. Она мне понадобится, – сказал Чеслав и, подтолкнув Неждану к выходу, вышел за ней.

Держа за руку свою пленницу, Чеслав стал удаляться в лесную чащу. Девушка шла за ним, время от времени оглядываясь на бывшего сторожа и место своего заточения. Она видела, что старая Мара стояла на пороге своей пещеры и задумчиво смотрела им вслед.

– Ну что ж, парень, ты выбрал свой путь – иди. И пусть твой страх да глупость людская не дадут столкнуть тебя с этого пути, – прошептала старуха.