Варяго-Русский вопрос в историографии - Сахаров Василий - Страница 46

Ниже я постараюсь показать, почему сторонники норманистских взглядов так привязаны к Средней Швеции или конунгству свеев, а здесь приведу несколько фрагментов из последних работ по истории Швеции средневекового периода, созданных ведущими шведскими медиевистами: одно написано Томасом Линдквистом и Марией Шёберг как учебник для студентов вузов, другое подготовлено при участии и под редакцией Дика Харрисона в рамках нового многотомного издания по истории Швеции. Перечисляя источники, в которых содержатся сведения, имеющие отношения к шведской истории раннесредневекового периода, Харрисон пишет, что большинство западноевропейских хронистов раннесредневекового периода были мало осведомлены о странах на севере Европы, и количество источников очень ограничено. Среди названных Харрисоном наиболее важных источников «История лангобардов» Павла Диакона (720–800), известного историка, создавшего историю лангобардского народа «Historia Langobardorum». Поскольку предки лангобардов переселились в Италию с севера Европы во второй половине VI в., Павел Диакон касается в своем описании и Скандинавского полуострова близкого к нему периода, но в качестве наиболее интересного материала приводит только сведения о саамском населении («skridfinnarna»), рисуя довольно буколические картины их жизни[105]. «Житие Ансгара», составленное учеником этого религиозного деятеля Римбертом в 70–80 гг. IX в. – другой важнейший источник по истории Швеции IX в., описывающий как раз земли свеев в викингский период, поскольку Ансгар посетил около 830 г. их торговый центр Бирку с миссионерской целью. И из этого источника мы можем почерпнуть, например, сведения о торговых контактах, связывающих Бирку как с Атлантикой, так и с Прибалтикой[106], но не найдём там ничего подобного, что могло бы подтвердить утверждения Петрухина или его коллег по круглому столу о «южном славянском побережье, колонизованном скандинавами».

В частности, известным раскопкам в Гробине (Латвия), которые отождествляются с городом в земле куршей, сожжённом свеями, факт, упоминаемый Римбертом, и на основе которых шведский археолог Б.Нерман, руководивший раскопками в 30-х гг. прошлого века, выступил с рядом утверждений, давших богатую пищу норманизму. Харрисон приводит следующую характеристику, отражающую современный взгляд шведских медиевистов: «Наши познания базируются исключительно на археологических данных и их толковании. Но часто они очень неопределённы, как например, в случае с Гробиным... В Гробине найдены остатки старинной крепости, три поля погребений, остатки поселения, существовавшего в период VII–IX вв. Есть много предметов скандинавского, преимущественно, готландского происхождения. Когда шведские археологи проводили раскопки в Гробине в 1929–1931 гг., то они предположили, что здесь было скандинавское торговое поселение, основу населения которого составляли выходцы с Готланда и из долины Мэларн (Средняя Швеция. – Л.Г.). Место раскопок было отождествлено с рассказом Римберта о короле свеев Олофе, правителе Бирки в 850-е годы. Согласно Римберту, Олоф совершил военный набег на Курляндию, сжёг город Сиибург и получил дань с жителей города Апулии. Но вообще-то, мы ведь ничего не знаем о языковой или этнической принадлежности населения Гробина. То, что выходцы из восточной Швеции приходили сюда для торговли с местным населением или же прибывали сюда с другими целями, по своей воле или против неё, не говорит нам ничего о количестве скандинавов, проживавших здесь»[107].

Хроника Адама Бременского «Деяния епископов Гамбургской церкви» (около 1075 г.) завершает список основных письменных источников по эпохе викингов и содержит, как отмечает Харрисон, много ценной информации о событиях в Дании и о шведских династийных междоусобицах в середине XI в., но полна и весьма сомнительных сведений, к которым надо относиться с изрядной осторожностью[108]. В контексте данной главы важно отметить, что и этот хорошо известный источник не содержит материалов для вышеприведенных утверждений Петрухина. Короче, как видно из вышеприведённого, письменные источники по эпохе викингов не дают оснований для гипертрофированных выводов о скандинавской колонизации на южнобалтийском побережье. По поводу же таких источников, как эпическая поэма «Беовульф» и исландские саги Харрисон говорит, что современная шведская медиевистика рассматривает «Беовульфа» как сугубо литературное произведение, которое невозможно использовать в качестве исторического источника, а исландские саги – источник, отражающий скорее представление о специфике национального самосознания в норвежском и исландском обществах в позднее Средневековье, а не достоверный исторический материал. В частности, «Перечень Инглингов» – это построение учёных-книжников, не имеющее научного значения[109].

Возвращаясь к статье Петрухина, хочу обратить внимание на некоторую курьёзность её тона: «..обсуждался вопрос о возможности поисков истоков летописных варягов не собственно в Скандинавии, а на южном славянском побережье... Гиппиус подчёркивал безосновательность сближения племенного имени вагры с названием варяги...». Создаёт впечатление не научного обсуждения, а поисков компромисса в деловых переговорах: дескать, принимаем южнобалтийское побережье, но возьмите туда наших скандинавов, а вот на вагров мы не согласимся ни при каких условиях. Конечно, ведь если вагры «сблизятся» с варягами, то вся ветхая конструкция готицизма рухнет и погребёт под собой свое норманистское наследие.

Но готицизм – не наука, и методика, разработанная его представителями, также не носит научного характера, и время тут бессильно что-либо изменить.

Примечания:

42. Svennung J. Op. cit. S. 59.

43Nordström J. Goter och spanjorer. Till spanska goticismens historia // Lychnos. Lärdomshistoriska samfundets årsbok. Stockholm, 1971–1972. S. 171-180; Svennung J. Op. cit. S 21-33.

44. Lindroth S. Göticismen // Kulturhistoriskt lexikon för nordisk medeltid från vikingatid till reformationstid. B. VI. Malmö, 1961. S. 35-36.

45. Haslag J. Op. cit. S. 113-190; Svennung J. Op. cit. S. 62-67, 97-103.

46. Johannesson K. Gotisk renässans. Johannes och Olaus Magnus som politiker och historiker. Stockholm, 1982. S. 118; Svennung J. Op. cit. S. 7-10, 58-59.

47. Политические и правовые учения эпохи Возрождения и Реформации. С. 268-270; Latvakangas А. Op. cit. S. 95.

48. Johannesson K. Op. cit. S. 118.

49. Ibid. S. 118.

50. Nordman V.A. Die Wandalia des Albert Krantz. Helsinki, 1934. S. 11-26.

51. Latvakangas A. Op. cit. S. 95-98; Nordman V.A. Op. cit. S. 13-30, 58-59.

52Мыльников А.С. Картина славянского мира: взгляд из Восточной Европы. Этногенетические легенды, догадки, протогипотезы XVI – начала XVIII века. СПб., 1996. С. 95-96.

53. Там же. С. 97, 100, 155, 264.

54. Latvakangas A. Op. cit. S. 96-97; Olavus Petri. En Swensk cröneka. Uppsala, 1917. S. 33-35.

55. Johannesson K. Op. cit. S. 40, 80, 120-122, 134, 145; Nordström J. Johannes Magnus och den götiska romantiken. Akademiska föreläsningar 1929. Stockholm, 1975. S. 39, 133, 140, 159.

56. Nordström J. De yverbornes ö. Sextonhundratalsstudier. Stockholm, 1934. S. 98.

57. Johannesson K. Op. cit.; Lindroth S. Op. cit. S. 38; Nordström J. De yverbornes... S. 101; idem. Johannes Magnus... S. 5.

58. Johannesson K. Op. cit. S. 7.

59. Ibid. S. 20-23; Nordström J. Johannes Magnus... S. 20-21.

60. Westin G. Johannes Magnus och Miechovitas brevväxling om goternas ursprung // Kyrkohistorisk årsskrift. Fyrtionde årgången. Uppsala och Stockholm, 1949. S. 185-186.

61. Johannesson K. Op. cit. S. 25.

62. Ibid. S. 9; Latvakangas A. Op. cit. S. 99.

63. Latvakangas A. Op. cit. S. 98.

64. Johannesson K. Op. cit. S. 103.

65. Latvakangas A. Op. cit. S. 91-94.

66. Johannnesson K. Op. cit. S. 24-25.

67. Johannesson K. Op. cit. S. 277; Latvakangas A. Op. cit. S. 104-105.