Ведьмина река - Прозоров Александр Дмитриевич - Страница 8

– Интересно, зачем это здесь? Железо в этом мире дорого… С какой стати его тут так просто бросили?

Середин присел, потер цепь пальцами, принюхался. Провел ладонью по одному из колец, тут же ощутил сальную скользкость.

– Вот тебе и ква!

Все сразу стало ясно: цепь предназначалась для рабов. Пленников заковывали, держали до оказии, потом отправляли куда-то на продажу.

– Однако солидно они тут обосновались. Бизнес продуманный, не баловство. Странно, что ватага такая маленькая оказалась, – вслух подумал Олег. – Как бы гости нежданные не нагрянули…

Он поднялся, торопливо зашагал к домам:

– Эй, Тумдум! Давайте-ка тут не задерживаться. Добро взятое собирайте, и на ушкуй.

– Воин! Ратный! Дружище! – кинулся ему навстречу радостный купец. – Да тут столько… Столько…

Тумдум в порыве радости обнял ведуна и даже попытался оторвать от земли, но силенок не хватило. От купца явственно несло вином. Когда только он выпить-то успел? Схватка вроде едва закончилась.

– Любо воину нашему! – закричал кто-то от навеса. – Любо оборонителю! Здравицу ратному человеку!

К Середину подбежал молодой гребец, удерживая на вытянутых руках деревянный ковш, до краев полный чем-то желтовато-красным.

– Долгие лета храброму воину!

Ведун принюхался – похоже, корабельщики нашли бочонок с сидром. Отнекиваться он не стал, выпил чуть кислый хмельной напиток до дна, но тут же сурово отрезал:

– Хватит гулять, мужики! Время дорого. Добро взятое собирайте и к ушкую несите. Ночевать среди трупов мне неохота.

– Да она сама на меня кинулась! – обиделся паренек. – Я не хотел, но таким половником башку враз разбить можно!

– Половником? – Олег отошел чуть в сторону, посмотрел на костер. Возле него в луже крови валялась разбойничья стряпуха. Совсем молодая баба, и тридцатника наверняка еще нет. И теперь уже не будет. Однако никакой жалости Середин почему-то не испытал. Наверное, после того, как увидел цепь, на которой тати держали рабов. Ведь стряпуха, живя с душегубами, невольников тоже ничуть не жалела.

– Вон он какой! Заместо молота кузнечного пользовать можно! – снова попытался оправдаться корабельщик.

– Да и фиг с ней. Правильно сделал, никто тебя не упрекает, – отвернулся Середин. – Рано еще гулять, говорю. Веселиться будете, когда товар на борт погрузим.

– Да-да, верно ратник сказывает, – заторопился Тумдум. – Давайте, допивайте быстро, и за работу!

Награбленных товаров в доме и амбаре оказалось изрядно, за одну ходку унести все корабельщики не смогли, пришлось обернуться аж три раза. Но несмотря на то, что путь до Волги был изрядный, победители выгребли со стоянки все, не оставив ни единого бочонка с бражкой или солониной, ни поварских котлов у очага, ни даже тяжелого половника, столь испугавшего молодого гребца. Естественно, работа растянулась до глубокой ночи – уставшие корабельщики смогли упасть на отдых возле родного ушкуя только перед рассветом, проспав на следующий день почти до полудня.

Впрочем, довольные нежданно свалившимся богатством путники особо задержкой не обеспокоились. Счастливый Тумдум, лазая по наваленным выше бортов тюкам и бочонкам, наверняка уже мнил себя избранником Макоши[4] и даже разрешил отдохнуть своим людям до вечера, дабы от души отпраздновать свою победу над разбойниками – благо вина теперь было в достатке, а припасы можно было есть без счета.

– Любо нашему воину! Любо славному ратнику! – даже во хмелю корабельщики не забывали, кому обязаны жизнью и добычей. – Всегда с нами плавай, Олег! Любо!

Ведун, поддавшись общему веселью, тоже осушил один за другим три ковша вина. В голове шумело, на душе было благостно и спокойно, и он ничуть не обижался на пьяненького Ерша, который уже в третий раз заводил один и тот же разговор:

– Странная, однако, у тебя дочка, друже. Когда ты намедни чуть не утоп, она даже бровью не повела. Иная к батюшке кинулась бы, обняла. Слезами радости грудь бы оросила. Твоя же и с места не сдвинулась, ровно истукан деревянный. А когда ты логово разбойничье отправился искать? Рази испугалась, обеспокоилась? Нет, не шелохнулась! Когда вернулся, тоже ни обнять, ни слова радости сказать не кинулась.

– Я учил ее спокойствию, Ерш, умению скрывать чувства. Недостойно воспитанной женщине, ровно девчонке малой, по каждому поводу слезу пускать, – объяснил Середин. – Да и что со мной случиться может? Мне сражаться, что дышать. Столько раз рубился, счету нет. Вот она за меня и не боится.

– Не ест, не пьет, по нужде не ходит, за отца не боится, не прощается, не здоровается… Что же у тебя за дочь такая растет? – Старый корабельщик поднялся, сходил к бочонку, зачерпнул еще вина, прихватил горсть сладкой солнечной кураги, опять вернулся к ведуну: – Странная у тебя дочка. Зело странная… Ты не поверишь, но когда ты чуть не утоп…

Вестимо, у Ерша с памятью и на трезвую голову не совсем в порядке было. А во хмелю все услышанное испарялось из его головы быстрее, нежели он успевал осушить очередной ковш сидра.

– Да поссорились мы намедни, вот и дуется, – решил поменять показания Олег. – Ты же знаешь, что за капризули девки в ее возрасте…

Из леска за прибрежными кустами внезапно раздался истошный вопль, послышался треск, на берег вывалился бледный как полотно молодой гребец, рукой указывая куда-то себе за спину:

– Там… там…

– Что там?! – поднялся Тумдум.

– Там… – Паренек полез обратно в кусты, несколько корабельщиков, поднявшись, пошли следом.

Ведун тоже не справился с любопытством, вместе с общей толпой пробрался в березняк и судорожно сглотнул, увидев обглоданное до костей человеческое тело. Причем обглоданное совсем недавно и еще пахнущее свежей кровью.

– Да смилуется над нами Похвист, – вскинул руку к лицу купец. – Кто это? Наш или чужак?

– Откуда тут чужаку взяться? – мотнул головой старый Ерш. – Недавно загрызли. Мы бы незнакомца заметили.

– Тогда кто? Кого не хватает? – повернулся Тумдум к своим людям. – Кто? Кого не вижу? Тягуль?

– Здесь я! – поднял руку один из пожилых корабельщиков.

– Семар?

– Живой я, Тумдум, здеся…

– Тарань? Тарань, отзовись!

В этот раз ответом была гнетущая тишина.

– Тарань!!!

– Может, на берегу? – зябко повел плечами Ерш.

Корабельщики вернулись к Волге, заголосили, но молодой гребец так и не отозвался.

– Кто видел его последним? – попытался взять расследование в свои руки Олег. – Сегодня на глаза кому-нибудь попадался?.. А вчера?

– Он на ушкуе остался, – вспомнил купец, торопливо поднялся на борт: – Девочка, ты не видела, куда паренек вчера ушел? Курчавенький такой, с голубыми глазами и острым носом, как у рыбы.

– Они вчера следом за вами пошли, – негромко ответила Сирень.

– Как за нами? – не поверил купец.

– Сказали, тоже хотят, – и пошли.

– Все трое?! – Тумдум развернулся к берегу: – Кузя, Мох! Отзовитесь!

Корабельщики молчали.

– Вот проклятие! Что, все трое сгинули?! И никто не видел, не слышал?!

– Девчонка видела! – отозвался кто-то из мужчин.

– Ты же не хочешь сказать, что одна маленькая девочка загрызла троих крепких парней? – громко пресек намеки Середин, положив руку на рукоять сабли. – Она что, волчица? Да кабы и так, никакому зверю с тремя оружными людьми не справиться. А у них и топорики были, и ножи.

– Тумдум, друже, подь сюда… – позвал купца старый Ерш. – Иди, иди, на ушко чего шепну…

Такая таинственность Олегу не понравилась, но и помешать он не мог. Корабельщики, отойдя, засовещались, недобро поглядывая в его сторону. Ведун вздохнул, перешел ближе к берегу. Он так прикинул, если что – на песчаном мелководье драться будет сподручнее всего. На малой глубине вода двигаться зело мешает. Стало быть, одному против десятка отбиваться выйдет легче.

– Семар, Тягуль, сюда пойдите! – поманил самых старших мужчин команды купец.

Они еще немного поговорили, и оба ушкуйника поднялись на корабль, стали возиться с вещами. Вскоре снова сошли на берег, неся несколько мешков. В том числе и заплечный Середина. Переглянулись, подошли к ведуну.