Ведьмина река - Прозоров Александр Дмитриевич - Страница 5

Команда быстро утихомирилась, а Олег еще долго стоял на корме, настороженно прислушиваясь к темноте. Где-то там, в неизвестности, шелестела листва, поскрипывали стволы, изредка слабо поблескивала вода. Последний шум заставил ведуна насторожиться… Однако минута тянулась за минутой, шум ничуть не приближался. Похоже было, либо рыба на мелководье жирует, либо сор какой-то в течении болтается.

Немного успокоившись, Олег насадил на макушку шелом, сел к борту и позволил себе погрузиться в слабую полудрему, из которой легко очнуться при первом же признаке тревоги, но при всем том хоть слегка, но высыпаешься.

Ночь прошла без приключений – однако утро хорошо показало всю озабоченность корабельщиков ближайшими верстами пути. Тумдум принес к рулевому веслу и положил у борта копье на длинном ратовище и широкий плотницкий топор. Трое пожилых путников с топорами и щитами обосновались на носу, внимательно глядя по сторонам, остальные обошлись висящими на поясах ножами. Середин, заразившись общим беспокойством, шлема снимать не стал, проверил, насколько удобно выходит из ножен косарь и не запутался ли тросик кистеня.

Ветер опять был попутным, и потому молодые корабельщики споро подняли парус, быстро разогнавший ушкуй до скорости бегущего человека. Увы, удовольствие длилось недолго. Резво прокатив путников мимо высокой Белой крепости, через полтора десятка верст Волга резко отвернула влево, к северу. Парус заполоскал, и его пришлось торопливо сворачивать. Пока Тумдум, навалившись на прави`ло, огибал выдающийся далеко в излучину мыс и выворачивал корабль на новый курс, двое парней заняли места на задней банке, опустили на воду весла.

Олег широко зевнул, борясь с неожиданно подступившей сонливостью, тряхнул головой, зевнул снова.

– Странно. Не так вроде за ночь устал, чтобы носом клевать… – пробормотал он себе под нос.

Надо сказать, сморило не только ведуна. Увязав парус, молодые корабельщики растянулись бок о бок на палубе и вовсю захрапели – равно как шумно посапывали и старики на носу. Гребцы зевали с риском вывихнуть себе челюсть, Тумдум фыркал и тряс головой, пуча глаза.

– Что за нечистая сила? – снова зевнул ведун и явственно ощутил, как в ответ на его слова стал плавно нагреваться примотанный к запястью крестик.

Парни на веслах сделали еще гребок, откинулись на спину и расслабились, распахнув рты и закрыв глаза. Тумдум повис на прави`ле, понуря голову и совершенно не различая, куда рулит. В глазах Олега тоже вовсю гуляли овечки, он привалился к борту, уже не понимая, где находится, и только отчаянно пульсирующая боль на запястье призвала его инстинкты на помощь угасающему разуму, заставив рвануть клапан поясной сумки. Ведун выхватил туесок с разрыв-травой, разрушающей бытовое колдовство даже без помощи наговоров, тряхнул на ладонь, резко дунул:

– Порви, разрыв-трава, слово колдуна черного, навет нежити холодной, морок духов чужих…

Вид привалившегося бортом к ушкую длинного узкого струга мгновенно стряхнул с него остатки сонливости. Там, внизу, шестеро гребцов в стеганых куртках уже побросали весла, засовывая за пояса боевые топорики – маленькие, но на длинных рукоятях. Загоревший до черноты мужик в кольчуге, с мечом на ремне, неуклюже карабкался на корабль по веревке с узлами, другой, в пластинчатом куяке[3], уже забросил на корму железную «кошку» и подтягивал ближе свой край. Но больше всего внимание ведуна привлек одетый в добротный кафтан черноволосый и длиннобородый мужчина в расшитой серебряными нитями тюбетейке, который, потупя взор, перебирал в руках костяные четки и что-то при этом бормотал.

– Проклятие! – Олег метнулся к Тумдуму, схватил у него из-под ног топор и копье, повернул обратно и что есть силы метнул пику в разбойничьего чародея.

С расстояния в три сажени промахнуться было трудно: тяжелое оружие прошило кудесника насквозь и вонзилось глубоко в доски лодки. Мужчина, похоже, умер еще до того, как успел что-то понять. Просто руки его упали на колени, выпустив четки, а голова повисла чуть ниже, чем ранее.

– А-а-а!!! – Разбойник в куяке отпустил веревку, схватился за меч…

Но у Середина оружие было уже в руках – он с короткого размаха вогнал топор врагу в основание шеи, дернул обратно и с высоты надстройки прыгнул вниз и вперед – за спину второму мечнику, что уже собрался переваливаться в ушкуй, засадил топор ему в ребра по самый обух и крутанулся, выдергивая саблю. Грабители ринулись на Олега, вопя и размахивая топориками:

– Бей гаденыша!!!

Ведун хотел было выхватить в пару к длинному клинку косарь, но тут случилось то, чего не ожидал ни он, ни, похоже, разбойники, – под массой навалившихся на одну сторону людей струг качнулся, жадно черпнул бортом воду и в таком положении, боком, стремительно стал тонуть.

– Йо-о… – охнул Олег, тут же хватанул, сколько смог, воздуха и с головой ушел под воду.

Заклинания, позволяющие дышать на глубине, он знал, знакомство с сыном русалки даром не прошло. Вот только читать наговоры под водой – дело не такое простое, как можно подумать, растянувшись на прибрежной травке…

Глубина в месте схватки оказалась не такая уж и большая – примерно две сажени, два человеческих роста. Коснувшись ногами дна, Середин несколько раз ткнул саблей вверх, в барахтающиеся ноги, поджал колени, толкнувшись что есть силы, на удивление легко всплыл к поверхности – в стеганом поддоспешнике еще оставалось в достатке воздуха, чтобы хоть немного уравновесить тяжесть доспеха. Вырвавшись на воздух, он торопливо вдохнул, выдохнул, снова вдохнул на весь объем легких.

– Веревку держи! – закричали с ушкуя, но увидеть спасительный конец Середин не успел: быстро намокающая стеганка и кольчуга со шлемом увлекли его обратно на глубину.

Понимая всю безнадежность положения, тратить силы и время на барахтанье ведун не стал – дождался, пока подошвы сапог опять коснутся дна, наклонился вперед и спешно зашагал к берегу. Все же река – не море. Десяток саженей – и он будет на суше.

Боги оказались милостивы к своему преданному слуге. Еще до того, как Олег начал задыхаться, он заметил над собой чьи-то ноги – схватился за них, рванул к себе, подминая плывущего татя, забираясь на него сверху, опять высунул голову на воздух, жадно задышал. Грабитель снизу задергался, тоже попытался выбраться к поверхности, цепляясь за его одежду, но Середин, продышавшись, снова позволил себе утонуть, удерживая врага вместе с собой. А когда тот затих, опять зашагал к берегу.

Волга сопротивлялась, как могла, стараясь удержать свою добычу, качала его волнами, сбивала в сторону течением, мягкой подушкой упиралась в грудь, однако, прежде чем от нарастающего удушья в глазах появились розовые искорки, Олег смог сделать два десятка шагов и, уже не в силах сдержать выдох, толкнулся, подпрыгнул, помогая себе руками, загребая так быстро, как только мог.

Изо рта вырвались пузыри, и вместе с ними Середин оказался над водой, хватанул воздух – словно укусил, едва не лязгнув зубами, – опять провалился под воду, старательно загребая в нужном направлении, снова ощутил ногами дно, толкнулся от него кончиками ног, всплыл к поверхности, еще раз вдохнул. Несколько последних, самых важных шагов – и Олег наконец-то смог перевести дух, оказавшись в Волге всего лишь по шею.

Постепенно приходя в себя, он выбрался на сушу, упал почти без сил и перевернулся на спину, глядя на реку. Там медленно скатывался по течению ушкуй, и корабельщики увлеченно добивали веслами последних выживших разбойников. Олег ощупал пояс. Рукоять сабли оказалась на месте – торчала из ножен. Вот что значит рефлексы: сам не заметил, как оружие убрал. Хоть и тонул, но не упустил.

Ведун откинул голову, немного полежал, набираясь сил, потом привстал и начал раздеваться, избавляясь от мокрой одежды. Краем глаза он заметил, что корабельщики уже закончили с праведными хлопотами и гребут к нему по чуть розоватой от крови воде.

Вскоре ушкуй ткнулся носом в берег, и его окружили веселые мужики: