Красный дракон - Локхард Джордж "(Георгий Эгриселашвили)" - Страница 20

• Предыдущая
• 20/47
• Следующая

Некоторые уцелели, но путь домой был разрушен, и с тех пор люди просто охотились на несчастных! Они выслеживали беглецов в горах, где те

пытались переждать реакцию, и зверски убивали их такими способами, что у меня гребень вставал дыбом. В ход шло всё – от отравленных стрел и ям-ловушек, где жертву сжигали живьём, наливая сверху масло, до кошмарного изобретения неизвестного «героя»: тонкой стальной паутины, которой завешивали вход в пещеру. Несчастный дракон, возвращаясь домой, почти никогда не замечал на тёмном фоне прохода эту жуткую

паутину, окрашенную в чёрный цвет, и она рвала ему перепонку крыльев в клочья. А люди зверски добивали несчастного, не обращая внимания на мольбы о пощаде. Часто я не выдерживал и вызывал к себе наиболее отличившихся драконоборцев. Им я предлагал испробовать своё «исскуство» на мне, а потом всенародно убивал тем же способом, каким они убивали моих родичей. С отчаянием я понимал, как далеко назад отбрасывает меня каждая казнь, но я просто не мог совладать с собой. В конце концов, я был драконом, и гибель родичей жгла меня куда сильнее, нежели

угрызения совести. Хотя по отношению ко убийцам никаких угрызений я не испытывал. Скоро меня стали называть «самым жестоким правителем в истории». Не слишком правильно, но слово «правитель» указывало на огромный прогресс. Грифоны переносили меня хуже людей. Игл, а особенно Старр, постоянно нападали, пока мне это не надоело и я не заключил обоих в

темницу. При этом я ощутил страшную боль, которая была сродни той, что

пронзила меня в ночь, когда я решил, будто Сила мне лишь пригрезилась. По крайней мере, это была ДРУГАЯ темница, и цепей я на них не одевал… Но мысль, что я стал причиной мук, подобных моим собственным, рвала мне душу. Это было недостойно. Однако Игл и Старр наотрез отказались прекратить нападения. Мои доводы о невозможности победы вызывали лишь фыркание. Тем не менее, я уже хотел их освободить, когда… …Часто по ночам, невидимый, летал я над расположением армий Арнора, где в огромном шёлковом шатре экс-король Родрик устроил временную резизиденцию. Разговоры в шатре меня не радовали. День за днём, ночь за ночью люди обсуждали только одну тему – как победить узурпатора Винга, прозванного «Демоном» за цвет чешуи. Интересная деталь: маг Тириох, который остался жить после моего нападения на

Ронненберг, настаивал на массированой магической атаке с участием всех волшебников Уорра, а Родрик возражал… В конце концов они сошлись, что надо ждать Минаса и Крафта с их волшебным артефактом. Хотел бы я знать, что это такое. О тайне не ведали даже личные стражники короля. Время от времени из армии приходили известия: они шли днём и ночью, изматывая лошадей. Принц Минас не мог оставить войско, иначе уже был бы здесь вместе с отрядом грифонов. Вместе с Крафтом… С КРАФТОМ… О, боги… А тем временем орки сообщали, что люди и эльфы медленно, очень медленно, но всё же становятся мягче, спокойнее. Моя программа работала. Медленно, но работала. Я жил в огромном красном дворце, понимая, что каждый день моих мук – это чуть меньше мук для других. Орки тоже жили во дворце. Они так меня боялись, что не осмеливались даже смотреть в мою сторону и сразу падали ниц, стоило мне покинуть библиотеку или выйти во двор. Я не мог ничего с этим поделать и продолжал оставаться одиноким. О, небо, как я был одинок! Я родился в Каэр Мортаре и никогда не посещал Локх. Единственные драконы, виденные мною, были моими родителями. А их я потерял слишком рано и слишком сразу. Мне следовало побывать на Локхе. Уже два года назад я стал достаточно силён, чтобы перелететь океан, но тогда я считал, что драконы бросили моего отца на смерть. Сегодня я знал правду, только время сыграло со мной злую шутку. Я более не был свободным мыслителем. Теперь я стал королём, променяв свободу на рабство. Да, я – раб. Я раб своего дела и своих идеалов,

они держат прочнее любых цепей. Вечное противоречие: тот, кто посвятит жизнь борьбе за свободу для всех, сознательно отказывает себе в свободе. Ибо становится рабом своего дела… В мрачных размышлениях и делах прошла ещё неделя, а затем по Арнору прокатилась весть о возвращении Минаса Аннутирита. Люди смотрели на меня злорадно, предвкушая череп Винга на копье своего героя. Мы встретились на поляне в лесу, среди огромных деревьев. Я, и мои враги.

– Ну, здравствуй, Крафт – спокойно сказал я, глядя в глаза грифону. Тот мрачно ответил:

– Я ошибся, сохранив тебе жизнь. Надо было убить сразу. Милосердие привело только к ужасу.

– Крафт, лишь благодаря тебе я сегодня не истребляю вас тысячами. Вся моя ненависть собрана в точку, и вся направлена на тебя. Ты сам породил ужас, о котором говоришь. Он вздрогнул. Посмотрел на молчавшего Минаса. Кивнув, эльф поднял странное металлическое копьё с изображением змеи и отсалютовал мне, грифон прошептал что-то на родном языке. А затем они бросились в атаку. Я дал им вонзить копьё мне в сердце, ощущая сладкую боль от прикосновения металла.

– Умри! – закричал Минас, вырвал оружие из раны и ударил ещё раз, потом ещё, и ещё, и ещё… Кровь моя окрасила перья грифона в пурпур. Они кричали и били меня в сердце, в горло, под крылья. Скользкое от крови копьё выпало из рук Минаса, тогда он выхватил меч и сломал его об мою шею. Крафт в ужасе на это смотрел.

– Мне больно, – сказал я тихо, когда обессилевший эльф отступил. Издав невнятный, яростный вопль, Минас замахнулся обломком меча и бросился на меня с криком «Демон!». Грифон отвернулся, не в силах смотреть.

– Мне больно, – повторил я ещё тише. Оставив осколок меча в ране, эльф рухнул на колени и уронил голову.

– Будь ты проклята, Ри… – прошептал он. И крикнул: – Теперь рази! Закрыв глаза, я призвал всю волю, чтобы исполнить клятву, данную восемь лет назад.

– Эльф Минас Аннутирит. Я казню тебя во имя всех твоих жертв, чья кровь взывает к отмщению. Прости и прощай, – тихо произнёс я, расправляя крылья. С рогов моих сорвались слепящие потоки алого пламени, испепелив воина за одно мгновение.

Страшно закричав, Крафт с места метнулся в прыжок. Грифон вложил в

атаку всю боль, весь гнев и ярость, на которые был способен, он словно обратился в бело-золотую волну ненависти. Но я остановил его порыв. Крафт был великолепен; грациозный, стремительный, полный грозной силы и хищного очарования, он застыл в прыжке, остановив на мне взгляд гордых орлиных глаз, полных гнева и горя. Я не стал ждать, пока пройдёт срок заклятия. Убийца отца более не жил; пришло время запустить план, придуманный ещё пять лет назад, когда огонь бешенства в моей душе ещё не погас. Это было последнее, что я хотел совершить из мести. Последняя эмоция дракона, победившая разум мага… Мгновение – и я сидел за столом, вместе со своими поддаными: орками, людьми, эльфами. Это не было иллюзией, пир я подготовил ещё неделю назад, узнав о возвращении Крафта. Все пирующие были околдованы: они веселились, наливая друг-другу вино и веря, что празднуют гибель узурпатора Винга. Я, полурасправив крылья, гордо сидел на троне. Гости видели Родрика вместо дракона. Хотя план мести зрел в моей душе более пяти лет, потребовалось призвать всю волю, чтобы совладать с ужасом, который я испытывал при одной мысли о том, что сейчас сделаю. И всё же я справился с собой, победил давний кошмар. Звучный голос дракона нарушил веселье:

– Привести пленных! И их привели: скованных в одну цепь эльфов и людей. В конце шёл Крафт; он плакал. Я взмахнул крыльями, призывая к вниманию. Мгновенно наступила мёртвая тишина. Подняв голову, грифон гордо спросил:

– Ты удовлетворил своё жалкое самолюбие, дракон?

– Нет, Крафт, – ответил я глухо. – Ты пока не видел головы своего отца. Грифон усмехнулся, не отводя от меня глаз.

– Мой отец погиб на войне, дракон. Даже тебе, с твоей демонической силой, никогда не удастся осквернить его память. Я горько усмехнулся.

– Не считай меня столь недостойным, Крафт. Мир твоему отцу. С этими словами я поднял за перья окровавленную голову Игла, с

• Предыдущая
• 20/47
• Следующая