Разведывательно-диверсионная группа. «Индеец» - Негривода Андрей Алексеевич - Страница 3

• Предыдущая
• 3/50
• Следующая

– Да, я помню немного из истории... – проговорил Андрей. – Тогда, в апреле 18-го, в нескольких донских станицах вспыхнули казачьи восстания...

– И в Усть-Медведицкой в том числе, – подтвердил Индеец. – Под командой сотенного есаула Григория Горчакова... А потом, под давлением германских интервентов и Белой гвардии, советские войска к середине августа были вытеснены из всей Донской области. 16 мая «Кругом спасения Дона» было образовано правительство «Всевеликого войска Донского» во главе с атаманом Красновым, который, как оказалось на самом деле, опирался не на родных, донских казаков, а на помощь Германии... Сформировав очень внушительную армию, он предпринял два наступления на Царицын, но потерпел неудачу... А потом, в начале 19-го, когда Красная Армия уже здорово наступала на Дон, начался развал белоказачьей армии...

– Ну, а закончилось все это чем?

– А закончилось полной жопой, командир! – сплюнул Артур. – В 19-м на Дону развернулась ожесточенная классовая борьба... «Красные» казаки явились одним из основных источников формирования 1-й и 2-й Конных армий... Добровольческая армия была разбита... В 1920-м Донское казачье войско как таковое полностью прекратило свое существование...

– Постреляли казачков...

– Не то слово, Андрюха!.. Истребили как класс... На корню...

– Ну, а дед твой что?

– А что дед?.. Решением Революционного трибунала он был приговорен к 25 годам...

– Это ему еще и повезло!

– Да, если честно... Могли и расстрелять, на хрен!.. Боевой офицер, дворянин... Но «чекист» попался понятливый... Да еще и вспомнили, что в 18-м году он все же поддержал Советскую власть... В общем... «25 лет лагерей без права переписки»... В Киргизии... А ему-то и переписываться не с кем было... Так и отсидел до 42-го...

– А что в 42-м? – спросил Андрей. – Ведь война уже шла полным ходом?

– Вот в том-то и дело!.. Тут тоже есть маленькая предыстория, командир... – Индеец неожиданно улыбнулся. – В ноябре 1942 года две гвардейские казачьи дивизии, которые были созданы в начале войны, в 41-м году, для обороны Северного Кавказа, были переброшены на правый фланг фронта, под Моздок... Здесь 20 ноября был получен приказ об образовании 5-го гвардейского Донского казачьего кавалерийского корпуса. Командиром корпуса был назначен генерал-майор Селиванов – один из замечательнейших военачальников нашей гвардейской советской конницы! Буденный по сравнению с ним, если честно, полный профан!.. В эти же дни стало известно и об окружении под Сталинградом 300-тысячной немецко-фашистской армии фельдмаршала Паулюса... Именно это известие и придало новые силы защитникам Кавказа... 3 декабря берлинское радио в очередной сводке с фронта сообщило, что «несколько дней тому назад на фланге германских войск в районе Моздока появилась дерзкая кучка донских и кубанских казаков. Командованием отдан приказ о немедленном уничтожении этой кучки конных бандитов...». А казачьи корпуса Селиванова и Кириченко тем временем прорвали фронт гитлеровских войск на глубину до 100 километров и стали выходить в тыл Моздокской группировки противника... Каким-то образом, но до деда дошло это сообщение немецкого радио. Может, кто из офицеров-энкавэдэшников проговорился... В общем... Дед напросился на прием к начальнику лагеря и попросил его ходатайства перед руководством – дед просился на войну, к «своим» казачкам, в 5-й Донской корпус!..

– Ну и что? Получилось?

– Знаешь, как это ни странно, но получилось!..

Сначала его направили рядовым в штрафбат. Летом 42-го, на Сталинградское направление... Там он был тяжело ранен, несколько месяцев лечился... Но, как говорится, «вину искупил кровью»... А при выписке из госпиталя опять попросился в 5-й Казачий корпус...

– И попал, надо понимать?

– Как раз перед самым началом наступления на Северном Кавказе, в январе 43-го... – Артур задумался ненадолго. – Участвовал в освобождении Ростова и Ставрополя... Потом освобождал Украину... В 44-м участвовал в Корсунь-Шевченковской операции... Потом его корпус участвовал в окружении и ликвидации в районе Кишинева 22 вражеских дивизий... А в конце войны вместе с другими частями форсировал Дунай и принял участие в битве за Будапешт...

– Ни хрена себе дед повоевал! – изумился Филин.

– Да уж... Повоевал... Трижды ранен был, но каждый раз к своим «дончакам» возвращался... И уж где-где, а на войне и проявились его качества настоящего, боевого, казачьего есаула...

– И награды есть?

– Конечно! Две Красные Звезды, орден Отечественной войны, две медали: «За Отвагу» и «За освобождение Будапешта»...

– Солидно!

– И это, если не считать царских!..

– Геройский у тебя дед, Артур, что и говорить!..

– Это верно, командир... Настоящий донской казак, одним словом!..

– А судимость?

– Сняли с него судимость... Еще в 45-м, после окончания войны... Реабилитировали вчистую!

...Индеец задумался ненадолго о чем-то о своем, и Филин, воспользовавшись моментом, задал вопрос, который «мучил» его уже давно:

– А что же ты офицером-то не стал, Артур? Собирался же вроде бы, насколько я знаю... Даже Московское Суворовское окончил...

– Да я и в военное училище уже поступил, было дело... В 81-м, в Ташкентское общевойсковое. – И тут лицо Артура исказила гримаса тяжелой душевной боли: – Да только не судьба...

– А что так? Расскажи!..

– В другой раз, командир... В другой раз... Долго рассказывать...

...Этот «другой раз» представился только едва ли не через год, уже весной 90-го года, когда Филин вновь вернулся в Отряд, в свою РДГ, после очередного ранения и вынужденного плена...[2]

Артур тогда тоже только-только оклемался после ранения, полученного в Абхазии. Они, эти двое, «меченные» пулями прожженные вояки, просиживая долгие часы на деревянных скамейках в парке госпиталя Бурденко, вели долгие-долгие разговоры «за жизнь»... Вот тогда-то Филин и вспомнил обещание Артура рассказать о том, как ему удалось не стать офицером...

Правда, Индеец сопротивлялся некоторое время, не особенно желая «раскрывать душу», а Андрей понял, почему, уже только после того, как услышал эту историю... И ему стало очень неуютно и стыдно за самого себя, за то, что, как медведь, залез неуклюжими лапами в чужую душу...

– Прости, Артур... Я не знал... Вот честное слово – если бы знал, что и как, то ни за что не стал бы расспрашивать!

– Да ладно, Андрюха, – отмахнулся Индеец. – Чего уж теперь... А с другой стороны – это жизнь... Такая, какая есть... И сложилась она так, как сложилась, и ничего теперь уже не изменить!.. Да и стесняться мне нечего... Казаки всегда, все пятьсот лет жили правилом «око за око, зуб за зуб»... Просто я сделал так, как должен был, вот и все...

Октябрь 1981 г. Ташкент. ТВОКУ им. Ленина.

«...Прошу направить меня в Афганистан по семейным обстоятельствам!..»

...Ташкентское высшее общевойсковое командное Краснознаменное ордена Красной Звезды училище имени В. И. Ленина... В просторечье его называли «Ленинское училище»...

И ведет оно отсчет своей истории с 12 июля 1918 года...

Индеец родился и вырос в семье, где мужской профессией была армия, ведь и отец Артура, Наиль Сабиров, хоть и не родился казаком, но тоже был офицером... Майор, командир батальона Витебской воздушно-десантной дивизии... Так что... Выбор судьбы Артура был очевиден...

Летом 79-го пятнадцатилетний казачок поступил в Московскую «кадетку», а через два года после ее окончания – в Ташкентское общевойсковое... Отец, Наиль, правда, был не очень доволен выбором своего сына, он-то хотел, чтобы его сын поступил в «Рязанку» и в конце концов, как и он, стал офицером-десантником, но... Артур не очень любил небо... А если честно, то у него попросту была боязнь высоты...

Но было и еще одно обстоятельство, повлиявшее на его выбор... К лету 81-го Наиль Сабиров уже полтора года служил в Афгане... Артур, может, это и выглядело наивно, но хотел быть хоть таким вот образом поближе к своему отцу... Вот и приехал в Ташкент...

• Предыдущая
• 3/50
• Следующая