Право на выбор - Логинов Михаил - Страница 35

• Предыдущая
• 35/64
• Следующая

— Ага, понятно, у вас тут дровяное отопление, — сказала гостья. — Все ничего, но только почему со мной ничего не делают? Представьте, вместо меня трое молодчиков, все крушат в щепки. У вас хотя бы горячая линия есть на такой случай. Не в милицию же будете звонить.

Поклонница Марининой набрала номер.

— Игоря Вилоровича, пожалуйста. Тут у нас в штабе происшествие. Что, не знаете когда будет?

— Так у вас даже нет его мобильника? — изумилась гостья. — Организация…

Игорю Вилоровичу Гордееву, верно, суждено было долго жить. Он вошел в комнату именно в эту минуту.

— Здравствуйте, — сказал он с порога, — вы уже знакомы, нет? Хочу представить вам нового начальника штаба Центрального района — Елкову Инну Борисовну.

Чем кончилась немая сцена в «Ревизоре» не знает никто. Немая сцена в главной комнате штаба Центрального района кончилась быстро — ее прервала Инка.

— Что мне у вас нравится, что кофе натуральный, — неторопливо сказала она. — По запаху видно.

— Хотите кофе? — несмело сказала одна из дам.

— Очень хочу, — ответила Инка.

Через минуту в ее руке была чашка, с которой она ходила по комнате. Дежурная, которую звали Софья Евгеньевна, а также Игорь Вилорович, слушали и записывали. Остальные просто слушали.

— Кофе у вас хороший, — повторила Инка. — Варите его такой и дальше. О том, как работали — забудьте. В этой комнате посетителям делать нечего, зато в приемной будут и стенды, и буклеты, и газеты. Все эта продукция придет через два дня; к этому времени должно быть все готово, чтобы ее раскладывать и вешать. Иваныч, вы, наверное, еще и плотник? Скажите потом, что вам нужно, для полок и стендов.

Вопрос нетактичный, но необходимый. Вы тут на окладе или на общественных началах?

Выяснилось, что на окладе Софья Евгеньевна и Иваныч. Остальные дамы относились к какой-то областной партии, отколовшейся три года назад то ли от «Нашего дома», то ли от Конгресса русских общин — никто и не помнил.

— С завтрашнего дня зарплату получают все. Хорошую. Какую? Вопрос решается в индивидуальном порядке. Будут премии, будут и штрафы, буду и гнать, после первого предупреждения. Не всегда, в некоторых случаях, даже без первого.

Немногочисленный коллектив протирал глаза, то ли желая обратиться с вопросами, то ли возмутиться. Но на них сыпалась одна порция информации за другой, и они чувствовали себя как жертвы игры в пионерском лягушатнике, когда вожатая отвернулась: окунули, дали высунуться из воды, дали вдохнуть-выдохнуть и снова окунули.

— Сегодня объявляю субботник. Это необходимость — вечером придет Нина Петровна из учительского профсоюза, не одна, а с коллегами. Нужно к ее приходу, чтобы был чистый пол и крепкие стулья. Игорь Вилорович, надо будет их привезти из фирмы, поищите там. Нельзя людей инструктировать когда они стоят, дольше десяти минут — проверено.

Инка допила чашку, поставила на стол.

— Спасибо. Имейте в виду, сейчас к нам будет народ приходить часто и помногу. Сегодня или завтра приведут молодняк — тоже агитаторы. Если все пойдет как надо, то через четыре дня первый обход.

— Извините, Инна Борисовна, — спросила Софья Евгеньевна, — обход кого?

— Будем мыть пол — объясню. Игорь Вилорович, сейчас нам надо сесть минут на пятнадцать, определиться с офисной техникой. И с самого начала вопрос об охране и сигнализации. Потому что, — суровый взгляд на всех, — если будем работать как надо, то есть, как я сказала, громить нас придут обязательно.

«Слово не воробей: не поймал — вылетишь, слово не воробей: не поймал — вылетишь», — высвистывал Толик старую шутку ленинградских радийщиков. Именно этим он и занимался: склонившись над столом, «ловил слова», перечитывая готовые полосы спецвыпуска, час назад привезенные из типографии. Олег, вытянувшийся над другим столом, занимался тем же самым.

— Корректора здесь халявничают, — сказал Гречин, — а электорат — грамотный. Стыдно, чтобы в первом же спецвыпуске были ошибки.

— Для нас важен только один электорат, в единственном числе, который будет оценивать нашу работу. А он, к сожалению, серебряный медалист, — усмехнулся Куклинс. — Помню одну из первых кампаний, в Свердловске. Кандидат, Вадим Орлов, такой же хороший мальчик, умница, но как наши писателей достал… Он не допускал, чтобы предложения начинались с союза «И». Когда статьи еще ничего, а как быть с разными листовками и программными заявлениями. Наш тогдашний писатель Андрюша Ярыжкин, бился с ним бился, запил в итоге.

— Деревня Конавино, — прочел вслух Олег. — Интересно, ошибка или нет? По логике надо Канавино.

— Только без логики, когда работаешь в незнакомом месте, — ответил Куклинс. — Обязательно найди кого-нибудь из местных и спроси.

— В той же самой пресловутой Карачаево-Черкесии, сильной головной болью, конечно, не единственной, были названия аулов, — заметил Толик. — Черкесы не уверены в правильном названии карачаевских аулов и наоборот. Причем, далеко не всегда местный кадр под рукой, чтобы подсказать. А цейтнот — такой же.

— Все, — сказал Олег, — вроде все. Ну и на… наигрались.

— Наигрались? — спросил Гречин. — То, что наш Ваня внес всего четыре правки в интервью, это просто идеальный клиент.

— И, заметь, вставил твой дополнительный вопрос с ответом: «Не жалеете ли, что родились в Ирхайске», — заметил Толик. — Коллеги, и правда, все. Предложение есть: сегодня вечером всем в ресторан. К примеру, в знаменитого «Соболя». Лично мы — заслужили.

— Ждем вестей из избиркома, — ответил Куклинс. — Будет, за что пить — Владимир Галактионович нас всех угостит. Это его день.

Зазвонил мобильник Куклинса.

— И долго будет жить. Алло, здравствуйте, Владимир Галактионович. Что, плясать? Ладно, спляшем.

Обернулся к коллегам.

— Сегодня идем в ресторан. А вы, господа писатели, пока есть время, набросайте спецвыпуск от Валенсы. Чтобы завтра было бы все готово: планы статей, планы иллюстраций. Егорыч, не забудь их идеологически оплодотворить.

— Что же ты, Белочка? Ведь просил же как человека?

Вечерний Батька, не в пример утреннему, был потухшим. Впрочем, если говорить по правде, особых оснований топтать и плющить председателя, у него не было. Людмила Николаевна сделала все, что могла, избавив Батьку от зловредного однофамильца.

— Юрий Иванович, вы не представляете, что там творилась. Этот другой Назаренко, сидел как мышь, зато его представитель — изгалялся как мог. Я еле-еле смогла найти сотню подделок.

— Ладно, за это спасибо. А почему ты потом и Савушкину отказала? Ведь подписи же у него были правильные!

— В том-то и дело, Юрий Иванович, что нет. Все, что у вас на заводе собирали — все нормально, брак — в пределах технической нормы. А то, что на стороне собирали, за деньги — страшное дело, тридцать листов, просто запороты сплошняком. И тут опять этот прокурор вылез, стал тыкать пальцем в эти листы. Ну сами подумайте, если я одного двойника сняла за сто неправильных подписей, как же я могла бы зарегистрировать другого двойника, у которого таких подписей — триста пятьдесят. И шли они в один день. Не требуйте от меня Юрий Иванович выше себя самой прыгать, не могу так. Слышите?

Но Батька уже не слышал. Батька повесил трубку.

Тараскин вошел в штаб своей неподражаемо-танцующей походкой, бросил кепку с шести шагов на стул.

— Привет ребята! Все ОК. Здравствуй! Олег? Здорово, я Серега. Эй, ТТанян, чего киснешь? Давай втроем, с Олегом по сети в кваку зарубимся! А, на ящик пива? Как?

— Этим об косяк, — вежливо ответил Толик — Таня рядом заваривала чай, покраснела. — Погоди, Серега, мы сейчас разберемся со спецвыпуском от Валенсы, который твои орлы по городу разнесут?

— Надеюсь, не завтра? Это хорошо. Орлам надо хоть два дня отдохнуть, пропить заработанные деньги. Чтобы был бы стимул, новые получать. Но как они потрудились… Это нечто!

• Предыдущая
• 35/64
• Следующая