Нефритовые четки - Акунин Борис - Страница 80
- Предыдущая
- 80/140
- Следующая
Никакого ответа. Две шляпы исчезли, осталась только одна.
– Не надо было про поднятые руки, – недовольно сказал Фандорин. – На такое они нипочем не согласятся. Мы же обо всем условились! Они должны отдать девушку и уйти из д-долины!
– Ты поучи меня, как вести переговоры с бандитами. – Скотт тряхнул бутылку и расстроился – виски оставалось на донышке. – Требуешь доллар – получаешь цент. Законы торговли.
Со скалы замахали тряпкой.
– Эй, Скотт! Хочешь серьезного разговора – поднимайтесь сюда! Двое!
– Почему двое? – спросил Эраст Петрович.
– Так всегда делают. Один торгуется, другой ходит взад-вперед, докладывает старшому. Можно, конечно, сказать, чтобы сами шли сюда, но это рискованно. Не дай Бог разглядят, что у нас с тобой за посси. Тогда конец.
Соображение было здравое.
– Если двое, то идем мы с Масой. Ты остаешься.
– Согласен. Не оставлять же за главного китайца.
– Он японец.
– Какая разница. Только учти: они ни в коем случае не должны догадаться, что ты у нас командир. Иначе они вас не выпустят. Пусть думают, что посси привел Мелвин Скотт.
Когда Фандорин с Масой вышли на открытое место и медленно направились к Двум Пальцам, камердинер сказал:
– Это очень хорошо, господин, что у них тут принято вызывать двух парламентеров. Может быть, мы сами справимся с людьми в черных фуросики. Если их меньше десятка.
Оказалось, что в утесе, на котором было устроено гнездо для часового, вырублены грубые каменные ступеньки.
– Оружие положите на землю, чтоб я видел! – крикнули сверху. – И подымайтесь!
Эраст Петрович выложил «русский» револьвер, Маса – короткий меч.
– Эй, косоглазый, а из второй кобуры?
– Там торько парочки, рис кусять!
Маса расстегнул кобуру и показал торчащие оттуда деревяшки.
Стали подниматься.
– Без фокусов! Руки держите на виду! Вы у меня на мушке! – покрикивал сверху все тот же голос.
В десяти саженях от земли в скале была выемка – будто дупло в гнилом зубе.
Отличное природное укрытие было расширено и обустроено так, чтобы обеспечивать дозорному идеальный обзор и защиту. Здесь стоял деревянный стул, баклажка с водой, валялись окурки. К стенке была прислонена винтовка. Человек в низко опущенной шляпе держал в руках два револьвера, наведенных на переговорщиков. Глаза над черным платком были карие, настороженные.
– Вон туда, один за другим и тихонько, тихонько.
Он мотнул подбородком в сторону. В глубине виднелись еще какие-то ступеньки.
Эраст Петрович шагнул на них первым.
Оказывается, пост часового находился только на середине подъема. Лестница, вырубленная в утесе с обратной стороны и совершенно не заметная с равнины, вела на самую верхушку.
Отсюда просматривался весь «рукав», вход в который стерегли Два Пальца. Это был узкий проем, языком врезавшийся в гору. В дальнем конце дощатый барак, корраль с лошадьми и прорубленная в склоне черная дыра – вероятно, вход в заброшенный рудник.
Ступеньки привели на ровный пятачок диаметром в дюжину шагов, по краям окруженный подобием парапета. Там ждали еще двое, тоже в платках: один голубоглазый, с чистым юношеским лбом; у другого глаз только один, черный и злой. Вместо второго ввалившаяся ямка.
– Плохо обыскал, Дик, – сказал кривой конвоиру. – У красавчика под фалдой «дерринджер». У китаезы в сапоге нож и в правой кобуре какая-то дрянь.
– Я не китаедза. – Маса вынул из-за голенища стилет, а нунтяку опять попытался выдать за палочки для еды, но с одноглазым этот номер не прошел. Под смех юнца он сказал:
– Рис потом будешь жрать. Если жив останешься… Снимай пояс. Брось вниз. Вот так.
«Герсталь» пришлось вынуть из спинной кобуры и отшвырнуть в сторону. Все трое бандитов держали парламентеров на прицеле – не поспоришь.
Но хуже было другое.
Отсюда, с вершины утеса, все плато просматривалось как на ладони: и засевший за валуном Мелвин Скотт, и расположившиеся полукругом коммунары. Хороший стрелок без труда достал бы пулей любого из них, на выбор.
И потом: разбойников трое, а в коррале по меньшей мере полтора десятка лошадей. Где остальные бандиты?
Однако спросил Эраст Петрович не про это:
– Что с девушкой? Она жива?
– Живее не бывает, – ответил черный глаз.
Двое остальных разбойников радостно заржали, причем особенно заливался самый молодой – тот, что с голубыми глазами.
– Никогда не видал китайца с шерифской звездой! – воскликнул он звонким, еще полудетским голосом и снова расхохотался. – Хорхе, ты только погляди!
– Это японец. А з-звезда не шерифская, маршальская. Мы помощники маршала и наделены самыми широкими полномочиями. – Фандорин старался говорить как можно официальнее. Что-то не нравилось ему это безудержное веселье. – Вы сами видите, сколько нас. Отдайте нам девушку, и я попытаюсь договориться, чтобы вам разрешили покинуть долину. Селестианцы очень злы на вас за шутку с Безголовым Всадником, но я п-попробую.
Он выжидательно замолчал, чтобы посмотреть, какой будет реакция на эти слова.
Реакция была все та же: голубоглазый закис от смеха, кареглазый фыркнул, черноглазый Хорхе чуть прищурил свое единственное око.
– Очень признательны за великодушие, сеньор, – с комичной серьезностью поблагодарил он. – Народу у вас много, это правда. Но что толку? Нас тут не возьмешь, сами видите. Вода в лагере есть. Еда тоже. В крайнем случае можем питаться кониной, ее на год хватит.
– Ну, ты, Хорхе, сказал! Кониной! – загоготал самый молодой. – Умора!
Фандорин быстро проговорил по-японски:
– Тут какой-то подвох. Они тянут время.
Маса улыбнулся.
– Наверно, сейчас набросятся. Чур, мне достанется Черный Глаз. Он опасней. Вам, господин, двое остальных. По-моему, честно.
– Сю-сю-мусю, – передразнил весельчак. – Ха-ха-ха!
Но японец ошибся. Никто на парламентеров нападать не стал. Выстрелы грянули внизу.
Обернувшись, Эраст Петрович увидел, что прямо из отвесного склона горы, словно в сказке, на плато один за другим выскакивают люди. Их было с дюжину. Лица закрыты черными платками.
Паля на бегу, бандиты быстро приближались к Мелвину Скотту, заходя ему в тыл.
На фальшивых «селестианцев» внимания не обращали вовсе – видимо, маскарад разбойников не обдурил.
«Пинк» вскочил на ноги, выхватил оба револьвера и даже успел несколько раз спустить курок, но через секунду опрокинулся навзничь. К нему подошли несколько человек. Один держался за простреленное плечо. Даже сверху было слышно, как бешено он сыплет ругательствами. Пнул лежащего ногой, потом разрядил в него весь барабан. Еще двое подхватили убитого за ноги, поволокли к обрыву.
Тем временем непротивленцы, побросав никого не обманувшие шляпы и палки, со всех ног улепетывали в сторону тропинки. Бегство сопровождалось истошным женским визгом. Бандиты несколько раз пальнули вслед, но, кажется, больше для острастки.
Вся баталия не заняла и полминуты.
Как мертвого «пинка» скинут в пропасть, Эраст Петрович смотреть не стал, отвернулся.
На них с Масой были наставлены три поднятых ствола. Даже четыре, потому что у одноглазого револьверы были в обеих руках.
– Сеньоры, вы предпочитаете быть застреленными или повешенными? – с глумливой учтивостью осведомился Хорхе. – Первое, конечно, менее мучительно, но и во втором варианте имеются свои преимущества. Пока ребята подойдут, пока сделаем петли… Это по меньшей мере лишних полчаса жизни.
Кареглазый Дик сказал:
– Никогда еще не вешал помощников маршала. А ты, Билли?
– Не-а. Интересно будет поглядеть, как они дрыгаются.
Парнишка опять прыснул.
Переглянувшись, Фандорин и Маса сделали одно и то же движение: положили правую ладонь на жестяную звезду.
– Хотите снять? Выйти в отставку? – спросил Хорхе. – Поздно, сеньоры.
Голубоглазого эта реплика рассмешила так, что он прямо пополам согнулся. Тем самым облегчив фандоринскую задачу – все-таки справиться с двумя противниками сложнее, чем с одним.
- Предыдущая
- 80/140
- Следующая
