Охотничье оружие. От Средних веков до двадцатого столетия - Блэкмор Говард Л. - Страница 40

У головок второго типа ребра направлены вперед и соединены вогнутым заточенным лезвием, наподобие широкой вилки. Такие лезвия наносили сильную травму, поэтому их обычно использовали во время охоты на крупную дичь, но иногда и для других целей. Так, Либо в «Сельском доме» (1620) советовал: «Для охоты на гусей или других больших птиц они [стрелы] должны быть с двойными вилками, настолько острыми, чтобы ими можно было снести крыло или шею. От удара древком редко образовывалась серьезная рана, которая бы тотчас сбила дичь, даже если ее ранили, она улетала и умирала в другом месте».

Во время охоты на птиц и мелкую дичь типа зайца традиционно использовалась третья разновидность стрел. Она имела тупую или закругленную головку, изготовленную из дерева, которая не могла повредить мех или пробить шкуру. На мозаике с библейскими сюжетами, размещенной в большой церкви XII в. Монреале, находящейся в Палермо в Сицилии, встречается изображение Исава, стреляющего в птиц тупыми стрелами.

Образцы стрел можно увидеть и в большинстве исследований, посвященных охоте, о которых уже шла речь выше, а также во французском переводе книги П. Креченци «Сельская жизнь» (1471), он хранится в Британском музее. В последней работе стрелы характеризуются как «стрела арбалета с железным наконечником или большой ворчун с надежной передней частью». Далее автор объясняет, как лучше стрелять в птиц, сидящих на дереве: «Тот, кто забавляется убиванием голубей и других птиц, гнездящихся на деревьях, должен использовать стрелы равного веса. Когда он собирается выпустить стрелу, то должен отметить точное место, где будет стоять, а также место расположения птицы. Если он сможет сбить ее, то его желание исполнится и он вернет себе стрелу. Но если промахнется, пусть точно отметит то место, где стоял и где находилась дичь во время стрельбы, пусть вернется и снова выпустит стрелу, тогда, безо всякого сомнения, он сможет и поразить цель, и вернуть себе стрелу».

Полагали, что стрельбой из лука могли заниматься и дамы. В частности, автор «Парижской хозяйки» дает следующий совет охотницам: «В конце сентября или позже, когда закончится охота с ястребами на перепелов и куропаток, и даже зимой вы можете выпускать ястребов на сорок, галок, чирков… черных дроздов и вальдшнепов. Когда черный дрозд укроется в кусте и не станет покидать его, поскольку ястреб кружится над ним и стережет его, дама или девица, владеющая навыками стрельбы из лука, может убить его первой же стрелой».

Ж. Реньяр (1656-1709), совершивший путешествие по Лапландии в конце XVII в., отмечает использование охотничьих стрел с деревянными головками: «Некоторые [стрелы] сделаны целиком из дерева, они предназначены убивать или, скорее, оглушать горностаев, песцов или куниц, тех животных, шкурку которых хотят получить. Встречаются и другие стрелы, покрытые пластинками из кости северного оленя, сделанные в виде гарпуна, имеющие острый конец. Такая стрела всегда оказывалась толстой и тяжелой, если ее использовали во время охоты на птиц, то она всегда оставалась в ее туловище. Случалось и так, что тяжелая стрела мешала птице улететь и тем самым разрушить мечты охотника. Третья разновидность покрывалась железом и делалась в виде ланцета, использовалась против больших животных, таких как медведи и дикий северный олень».

Несколько слов следует сказать о защите руки стрелка, том «наручне», о котором писал Чосер. Обычно он представлял собой широкий кожаный ремешок или кусок дерева или слоновой кости, привязанный к левому запястью лучника. При этом поверхность оставалась гладкой. Роджер Ашем так писал о своем приспособлении: «Браслет служит двум целям: он защищает его руку от повреждений тетивой и мешает ее преждевременному снашиванию. С другой стороны, по гладкому щитку стрела движется быстрее, что приводит к более точному попаданию».

В качестве примера можно привести богато украшенный наручень, закрывавший половину руки, хранящийся сейчас в Британском музее. Полагают, что он когда-то принадлежат Генриху VIII. В XVI и XVII вв. наручни часто изготавливались из слоновой кости, на которой гравировались соответствующие сценки или девизы.

Что же касается лука Ашема, то ситуация сложилась совершенно иначе. Хотя он упоминает луки из бразильского ореха, вяза, лещины и ясеня, он все же убежден в преимуществах тиса. Ашем так рассказывает своему ученику о правилах выбора лука: «Если ты придешь в лавку и обнаружишь, что он не очень большой, тяжелый и прочный, хорошо щелкает, не извилист, не имеет узлов, сучков, изгибов, выемок или трещин, то смело покупай этот лук, полагаясь на мой опыт».

Без сомнения, Чосер подписался бы под каждым этим словом. Лук из тиса оказывался не таким мощным, как лучшие составные луки, но достаточно сильным в большинстве случаев. В анонимном французском трактате XV в. «Об искусстве стрельбы из лука» утверждается, что обычно из тисового лука можно послать стрелу на 300 шагов и что самые искусные лучники попадали в предмет или дичь на расстоянии в 400 шагов. На более близком расстоянии стрела обладала огромной разрушающей силой. Так, Феб предупреждал своих читателей, чтобы они никогда не стреляли прямо в бок оленя, потому что стрела может пройти насквозь и ранить другого охотника, стоящего с противоположной стороны. При необходимости лучник мог выпустить пять или шесть стрел, в то время как арбалетчику приходилось перезаряжать свое оружие. Лук оказывался относительно дешевым изделием, нетрудным в изготовлении. Если удавалось достичь определенных навыков, то он оказывался идеальным оружием для охоты и войны.

Рис. 63. Нарукавный щиток лучника (гравированная слоновая кость). Франция, XVI в. Из книги Лонгмана «Лучник»

В течение XV и XVI вв. возникли разнообразные гильдии мастеров, которые выработали требования к производству луков и стрел и установили контроль качества продаваемых изделий. В Лондоне за качество оружия отвечали уважаемые компании Боуэров и Флетчеров, удалось обнаружить множеств свидетельств, достоверно подтверждающих, что им удавалось превосходно справляться со своими обязанностями.

Правда, заметим, что мало было произвести хорошие луки, нужны были и превосходные стрелки. К началу XVI в. стало очевидно, что благодаря отступлению от стандартов уровень изделий снизился, уменьшилось и количество лучников. Частично причину следовало искать в высокой стоимости дерева, из которого изготавливались лучшие образцы, ибо обычно для луков использовали испанский тис, который приходилось ввозить.

В Акте парламента, принятом в 1472 г., высказывалось сожаление, что стрельбой из лука «не занимаются и ее практические навыки утрачены», поскольку наблюдается недостаток планок. Поэтому вышло предписание, чтобы некоторое их количество закупили по той цене, которую за него запрашивали. Спустя десять лет максимальная стоимость лука из тиса доходила до 3 шиллингов 4 пенсов.

Назовем и другую причину, приведшую к закату лука. Если в Британии лучникам удалось противостоять арбалетчикам, они все же встретились с достаточно серьезным соперником. Примерно в 1505 г. изобрели колесцовый и фитильный замки, что привело к созданию легкого ручного ружья, аркебузы. Легкое и простое в обращении огнестрельное оружие быстро приобрело популярность среди охотников и начало вытеснять луки. Резкому сокращению числа лучников способствовал и переход армии на мушкеты и пистолеты.

Однако в начале процесс перехода от лука к личному огнестрельному оружию проходил медленно. Английский длинный лук по-прежнему оставался самым уважаемым оружием на континенте. На многих иллюстрациях в Weisskunig изображено, как император Максимилиан и его люди упражнялись в стрельбе из «типично английского двойного лука». Когда Генрих VIII в 1509 г. вступил на престол, он подал пример своему народу, назначив лучших лучников в свою личную гвардию. Одновременно король специальным указом назначил Генри Саутворта и Генри Пайкмана смотрителями за изготовителями луков и хранителями луков в лондонском Тауэре.