Чудеса: Популярная энциклопедия. Том 2 - Мезенцев Владимир Андреевич - Страница 66

• Предыдущая
• 66/139
• Следующая

Представим себе, как бы жил человек, который решил не оставлять без внимания ни одной суеверной приметы, ни одного гадания, ни одного вещего сна, принимать близко к сердцу все пророчества, неукоснительно выполнять все указания «свыше» — другими словами, все время не делать то-то, думать о том-то, позаботиться о чем-то… Но ведь и без подобных решений есть суеверные люди, которым дома и на работе, на улицах города и вдали от любого жилья — везде — постоянно видятся какие-то предвестники грядущих событий. Завоет во дворе собака, просыпется на стол соль, упадет и разобьется зеркало, прикурят трое от одной спички, загудит самовар ичт. д. и т. п. — все о чем-то говорит, предостерегает, пророчит… Не жизнь — мученье!

Видимо, поэтому большинство даже самых откровенных суеверов особо опасается обычно лишь нескольких примет — тех, что ближе всего задевают его бытие. Среди таких предрассудков есть и связанные с трудом человека.

Профессия, конечно же, накладывает свой отпечаток на отношение к различным суевериям. Если примета далека от круга трудовых обязанностей, то она не трогает человека, чаще всего он о ней просто не знает. Да и услышав, не воспримет сколь-либо серьезно. Ну зачем, спрашивается, нужна городскому шоферу такая примета: «Куры кричат на насесте — быть в доме ссоре». Иное дело, когда он слышит о суевериях, связанных с кошкой (не дай бог, еще и черной), перебегающей дорогу. Тут он знает и может разъяснить любому все тонкости этой приметы.

Оказывается, если кошка перебегает дорогу слева направо и, таким образом, не попадает «в полу» мужской одежды, то еще ничего. Хуже, когда этот «зловредный» зверь бежит «в полу» — справа налево. Хорошо знакома эта примета и машинистам локомотивов. Шоферам и машинистам отлично известно также суверие о перебежавшем дорогу зайце. Не в почете у них тоже и женщины с пустыми ведрами.

В годы Великой Отечественной войны некоторые летчики и танкисты старались не фотографироваться перед боем. И охотно делали это после того, как боевое задание было выполнено. Столь же дурной приметой считалось бриться перед заданием. В какой-то мере имела отношение к летчикам и суеверная примета о левой и правой стороне: считалось, что прежде следует одевать перчатки на правую руку.

Не будем строго судить такие «профессиональные суеверия»; их можно объяснить, особенно если речь идет о профессиях, в той или иной степени связанных со случайностями, опасными для жизни. По сути здесь мы сталкиваемся не только с суеверием, как темным пережитком прошлого, но и в гораздо большей степени с психикой человека, с ее индивидуальными особенностями, привычкой, навыком, перенятым от прежних, идущих испокон веков.

Профессор К. К. Платонов, изучавший такого рода случаи, приводит в своей книге «Психология религии» интересный пример. На фронте он встретил летчика, который рассказал ему, что испытывает страх при полете на самолетах с хвостовым номером 7.

— Хоть бы тринадцати боялся, было бы понятно, а почему семерки боюсь — сам не знаю, — сказал летчик.

Это было похоже на суеверие, но оказалось неврозом навязчивого страха. А причина его стала понятна, когда удалось выяснить, что летчик был сбит, когда летал на машине под номером 7. Хотя он и забыл номер самолета, на котором чуть не погиб, подсознательная память зафиксировала, сохранила эту семерку, связала ее с пережитым страхом. В результате в коре его головного мозга образовался так называемый «застойный очаг возбуждения».

Очаг этот нередко служит физиологической основой суеверий. Знание такого механизма позволяет лучше понять причины некоторых предрассудков. Впрочем, подобные нарушения, связанные с суеверными приметами, — не тема нашего разговора. Тем более, что нельзя к ним сводить все профессиональные суеверия.

Чаще всего мы встречаемся с людьми, сознание которых поражено «вирусом» самого обычного предрассудка — верой в мистическую связь событий с какой-то приметой. И если можно еще чем-то объяснить психический настрой людей определенных профессий, то суеверие вообще оправдать нельзя. Хотя бы потому, что оно в конечном счете приносит вред им самим…

В той же книге профессора Платонова рассказывается о случае, который тоже произошел в годы Великой Отечественной войны во время боев за Вислу: «Я стоял на аэродроме рядом с командиром авиационного полка, — пишет автор, — когда летчик-истребитель Н., не успев оторваться от земли, прекратил взлет, круто развернулся и отрулил в сторону. Когда мы подъехали, он уже успел вылезти из самолета. Бледный, с заметно дрожащей рукой, приложенной к шлему, он доложил: «Товарищ полковник, прекратил взлет, так как заяц перебежал дорогу. Понимаю, что глупость. Но примета ведь плохая. Разрешите взлететь вторично?»

Я не знал, как поступит командир полка. Нельзя было поощрять суеверие и отменять вылет. Но не следовало и посылать летчика на боевое задание: его воля была подорвана, он явно растерялся. Это значило не только обречь летчика на верное поражение, но и, кроме того, укрепить суеверие, заставить и других поверить в примету: «И вот Н. сбили как раз после того, как заяц перебежал ему дорогу».

И командир полка, задумавшись (как потом выяснилось, над тем же, что и я), быстро нашел правильное решение. Окинув летчика взглядом, полным презрения, он приказал: «Полет отставить! Вы не заслужили его! В наказание за ваш поступок назначаю на пять суток в наряд на кухню, картошку чистить. На лучшую работу вы сейчас негодны. Там у вас будет время подумать о приметах».

Ученый далее разъясняет, почему прием, который применил командир полка в данном случае, оказался психологически наиболее правильным. «Одна эмоция была вытеснена другой, одно переживание — страх — другой: обидой, стыдом за свою слабость. Испуганного человека трудно успокоить уговорами. Но если заставить его рассмеяться или рассердиться, страх его, как правило, проходит. Переживания и раздумья летчика, которому вместо боевого задания пришлось заняться чисткой картошки, помогли вытеснить эмоции, на которые опиралась его вера в приметы».

Между прочим, войну этот человек закончил Героем Советского Союза.

Большим «суеверным набором» с давних пор отличались морские поверья. В течение многих веков широкое распространение имела, например, примета о том, что женщина на борту приносит несчастье. До наших дней не исчезло у моряков предубеждение против числа 13 и «тяжелых» дней — понедельника и пятницы. Считалось, что особенно осторожными надо быть, когда эти дни и «чертова дюжина» совпадают: в понедельник или пятницу 13 числа лучше не выходить в море. Но вот испанцы к пятнице относятся совсем иначе. Именно в пятницу вышел в свое знаменитое плавание Христофор Колумб, а его путешествие было столь удачным. Англичане и французы не любят 2 февраля, 31 декабря, первый понедельник апреля и второй понедельник августа. Только потому, что эти дни совпали со многими крупными кораблекрушениями во флотах этих стран.

У других морских суеверий обнаружить их истоки куда труднее. Так, моряки Южной Америки с давних пор стараются во время еды не звенеть посудой, особенно стаканами. Такой звук считается погребальным звоном по тонущему в эти минуты моряку. Чтобы спасти собрата, аргентинцы и бразильцы быстро кладут ладони на звенящее стекло…

Известный советский капитан дальнего плавания А. И. Щетинина так объясняла существование суеверных представлений у моряков: «Моряк не боится явной опасности, тяжелого труда, лишений. Но… неведомое! Вот перед чем может дрогнуть даже самая смелая морская душа. И в наше время, несмотря на достижения в технике судостроения, в навигационном, океанологическом и метеорологическом обеспечении, морская стихия еще далеко не покорена, и человечество ежегодно приносит морю жертвы — многие десятки судов и тысячи человеческих жизней».

Да, вот еще в чем кроется одна из причин живучести порой самых нелепых поверий. Страх перед опасностями, перед неведомым, что ждет человека сегодня и завтра. Недаром суеверия особенно распространены среди тех, чья профессия связана со случайностями, с каждодневной опасностью. «Люди порабощаются суеверием, только пока продолжается страх» — писал философ-материалист XVII века Б. Спиноза. Находясь между страхом и надеждой, они чрезвычайно склонны верить вымыслам. Боязнь за своих близких, находящихся в тяжелом состоянии, ожидание грядущих бед, грозящая опасность — все это питательная почва для суеверий, даже если их бессмысленность очевидна.

• Предыдущая
• 66/139
• Следующая