Влюбленный Дракула - Эссекс Карин - Страница 51

• Предыдущая
• 51/109
• Следующая

Я не могла сказать с определенностью, двигало ли Сивардом искреннее желание помочь моему мужу или же он искал повод для того, чтобы наши с ним встречи стали более частыми. Я знала лишь, что мне необходимо действовать. Джонатан должен полностью поправиться, должен забыть о том, что произошло в Стайрии, и стать мне настоящим мужем.

Да, мой дорогой читатель, я всей душой надеялась, что став замужней женщиной фактически, а не только номинально, позабуду обо всех своих диковинных снах, видениях и мечтаниях. Прошу тебя, не считай меня наивной, я просто — как бы это выразиться точнее? — плохо представляла, с какой неодолимой силой столкнулась. Теперь, по прошествии времени, я сама удивляюсь тому, что была до такой степени лишена проницательности.

Ночь я провела в пансионе мисс Хэдли, в своей прежней комнате. Добрая моя наставница предупредила меня, что комнате недолго осталось пустовать — через два дня должна была прибыть новая учительница.

— Разумеется, Вильгельмина, тебя никто не сможет заменить, — со вздохом изрекла пожилая леди. — Но я слишком стара и уже не могу держать в узде тридцать непосед и болтушек. Девочки теперь совсем не те, что были прежде, — дома родители позволяют им любые шалости, и по части озорства они не уступают мальчишкам. А когда родители понимают, что дочь их стала совершенно неуправляемой, они посылают ее в школу, рассчитывая, что здесь из нее сделают настоящую леди. Да, современные родители просто губят своих детей, потакая их дурным наклонностям. Если так пойдет дальше, количество старых дев возрастет неимоверно — ведь никто не захочет жениться на шумливых, распущенных и ленивых девицах.

Мисс Хэдли недавно исполнилось шестьдесят. Ее отливавшие серебром седые волосы неизменно были убраны в так называемый французский узел, что придавало директрисе еще более изысканный вид. В отличие от владельцев других частных школ, вступивших на путь экономии и державших воспитанниц, что называется, в черном теле, мисс Хэдли предоставляла своим пансионеркам прекрасный стол и отличные условия. Соответственно, стоимость пребывания в пансионе была достаточно высокой, и мисс Хэдли заранее предупреждала родителей, что в случае неуплаты незамедлительно отошлет их дочь домой. Подобную суровость она объясняла тем, что никоим образом не желает урезать расходы на содержание тех учениц, родители которых вносят плату исправно.

Мы сидели в гостиной, где мне был знаком каждый предмет, и пили чай. Хотя в комнате нас было только двое, мы, как и положено истинным леди, ни на секунду не забывали об изящных позах и безупречных манерах. Наблюдая, с какой грацией мисс Хэдли подносит ко рту чашку, я думала, что выбрала превосходный образец для подражания.

— Скажи мне, Вильгельмина, почему вы с мистером Харкером поженились в такой спешке? — осведомилась мисс Хэдли. — Мне казалось, ты была твердо намерена устроить свадьбу в Экстере.

Я передала ей откорректированную и сокращенную версию событий, которую сообщала всем.

— Находясь в Австрии, Джонатан заболел мозговой лихорадкой и попал в больницу. Узнав об этом, я поехала туда, чтобы быть с ним рядом. Перед возвращением в Лондон Джонатан решил, что нам не следует пускаться в совместное путешествие, не будучи женатыми.

— Что ж, он рассудил весьма разумно, — одобрительно кивнула головой директриса и погладила меня по руке.

Вполне удовлетворившись моими объяснениями, она встала, подошла к комоду, извлекла оттуда два конверта и протянула мне. Сердце у меня сжалось, когда я узнала почерк Люси.

— Эти письма пришли, когда я подыскивала тебе замену, и у меня буквально голова шла кругом, — сообщила мисс Хэдли. — Каюсь, я позабыла переслать их тебе и только сегодня обнаружила под кипой бумаг. Конечно, теперь, когда мы потеряли нашу милую Люси, эти письма вряд ли послужат тебе утешением. Но, с другой стороны, тебе будет приятно иметь что-нибудь на память о ней.

Дрожащими руками я прижала письма к груди. Мисс Хэдли, поцеловав меня в лоб, удалилась в свою комнату, а я осталась сидеть в гостиной. В камине догорали последние угольки, но в комнате было прохладно, и я закуталась в шаль мисс Хэдли, висевшую на спинке кресла. От шали исходил запах розовой воды, которой пожилая леди обычно пользовалась после ванны. Я глубоко вдыхала этот нежный аромат, действовавший на меня успокоительно. Стараясь не думать об одиночестве, из замкнутого круга которого мне никак не удавалось вырваться, я начала читать.

«20 сентября 1890.

Моя дорогая Мина!

Есть ли еще на этом свете человек, судьба которого совершала бы столь же головокружительные повороты, как моя? Я попытаюсь во всех подробностях доверить произошедшее бумаге, так как моя преданная Хильда, которую мы с мамой привезли с собой в Лондон, обещала непременно вынести это письмо из дома и доставить на почту. Я адресую письмо мисс Хэдли, ибо уверена, она во что бы то ни стало перешлет его тебе, где бы ты ни находилась. От всей души надеюсь, что вы с Джонатаном уже исполнили свою давнюю мечту и арендовали один из коттеджей в Пимлико. Если это так, ты, получив это послание, незамедлительно примчишься на выручку к своей злополучной Люси.

Мина, я стала пленницей в своем собственном доме, и тот, кто должен служить мне защитой и опорой, превратился в моего тюремщика. Три дня спустя после того, как мы с Артуром поженились в Уиверли-Мэнор, известие о кончине моей бедной мамы прервало наши сборы в свадебное путешествие. Она умерла от очередного приступа грудной жабы, ночью, в полном одиночестве, пытаясь дотянуться до колокольчика и позвать прислугу. О, как горько я сожалею о том, что скептически относилась к ее болезни, в глубине души считая, что мама преувеличивает собственные страдания. Потеря любимого существа всегда является потрясением, но для меня удар стал особенно тяжким — в семье я была единственным ребенком и теперь, лишившись обоих родителей, вообще не имею родственников. Но самое большое потрясение ожидало меня впереди. После похорон мамы, когда мы с Артуром посетили адвоката, огласившего ее завещание, выяснилось, что незадолго до смерти она изменила свою волю.

Согласно новым условиям завещания, большая часть состояния, оставшегося после моего отца, переходит в полное распоряжение моего супруга, то есть Артура. Столь странное решение мама объясняет тем, что ее дочь обладает слишком легкомысленным и непостоянным характером (именно такая формулировка включена в документ) и не способна распоряжаться столь значительными денежными средствами без здравомыслящего руководства лорда Годалминга. В завещании мама также сообщала, что, стоя на краю могилы, она покидает этот мир спокойно, ибо сознает, что полностью выполнила родительский долг, выдав дочь замуж за достойного во всех отношениях человека. Напоследок она выражала надежду, что первую свою дочь мы назовем в ее честь.

Ты будешь возмущена не менее моего, когда узнаешь всю подоплеку этой сокрушительной новости. Во время своего недолгого пребывания в Уиверли-Мэнор я успела выяснить кое-что весьма любопытное. Артур унаследовал от отца титул и земли, что же касается состояния, то оно является мифом. Иными словами, для того, чтобы сохранять привычный стиль жизни и поддерживать в достойном состоянии фамильный особняк, который не видел ремонта почти целое столетие, ему требуются мои деньги.

Прежде чем адвокат дочитал последние строки завещания, я догадалась, что между мамой и Артуром, вне всякого сомнения, существовал сговор. Вне себя от гнева, я повернулась к своему мужу и открыто обвинила его в том, что он женился на деньгах.

— Именно поэтому вы заверяли меня в своей любви, даже узнав, что сердце мое принадлежит другому, — бросила я ему в лицо. — На самом деле единственным предметом вашей нежной страсти всегда служили мои деньги!

— Люси, не устраивайте скандала! — только и нашелся сказать Артур.

Но мне было не до светских приличий. Я обратилась к мистеру Лаймону, адвокату, с вопросом о том, в какое именно время моя мать изменила завещание.

• Предыдущая
• 51/109
• Следующая