Месс-Менд, или Янки в Петрограде (изд.1956 г.) - Шагинян Мариэтта Сергеевна - Страница 66

• Предыдущая
• 66/66

Из словаря. Когда понадобился лозунг, я пустила кошку Пашку на словарь. Наша кошка любит поворачивать страницы. Пашка цапнула сразу пять листов, откинула, и я нашла сперва Mess потом Mend.

А значение самое подходящее: починка, ремонт, общая трапеза, смесь, заварить кашу.

Каждое воскресенье у меня собирались друзья — писатели и книжные люди. Они слушали «Месс-Менд» от выпуска к выпуску. Когда роман был закончен, каждый высказал свое мнение.

Сложив их, получаешь следующее:

«Это черт знает что. Союз писателей обидится. Что скажет Евгений Замятин? И, наконец, можно сорганизоваться и написать целую серию таких романов, основать свое издательство и пойти в гору». Мы немедленно подали заявление, что хотим организовать издательство «Клуб рассказчиков», и нам немедленно в этом отказали.

После этого я осталась один на один со своим детищем, которое каждый читал без передышки и я сама перечитывала десятки раз, — и все, и я в том числе, были в совершенном недоумении, что же это такое.

Но — три месяца прошло. Другой рукописи у меня не было. Я наскребла денег на самый дешевый поезд «максимку», завернула рукопись в газету, надела шинель, стоившую четыре миллиарда,[7] и поехала в Москву.

Тогдашний директор Госиздата, большевик старой ленинской гвардии Николай Леонидович Мещеряков, взял у меня рукопись, как она была. Листочки, исписанные мелким почерком (мы еще не перепечатывали рукописи на машинке!), он захватил домой, в номер гостиницы «Метрополь», прочитал за одну ночь, вызвал меня на следующий день в Госиздат и тотчас заключил со мной договор. Было решено сохранить псевдоним Джин Доллар, и Н. Л. Мещеряков дал свое предисловие к роману, поддерживавшее мою шутку.

«Месс-Менд» был хорошо встречен советским читателем. Он переведен на несколько языков, целиком напечатан в «Роте Фане», печатался в Париже, в газете армянских демократов. В Австрии и Германии он выдержал несколько изданий. Отзывы о нем немецких рабочих составили целую книжку. Спрашивая себя, в чем причина счастливой судьбы этого романа, писавшегося в шутку, отвечаю:

Прежде всего он — не халтура. От первой и до последней страницы «Месс-Менд» создан тем лихорадочным подъемом, который вызывается «горением фосфора», иначе сказать — творчеством. Многие главы я переделывала по десятку раз. До сих пор я ненавижу первый выпуск и считаю его слабым, но иным он не мог быть, потому что в нем — первые шаги, ощупью, по не найденному еще пути. И, во-вторых, он весь обращен против двух главных зол современности — против войны и фашизма. Есть портреты, глаза которых, откуда ни посмотри, глядят прямо на вас. Глаза этой книги, кажется мне, глядят и современность.

В чем тайна формы «Месс-Менд»?

Не забудем, что это пародия. «Месс-Менд» пародирует западноевропейскую форму авантюрного романа, пародирует, а не подражает ей, как ошибочно думают некоторые критики.

Но судьба многих книг — начинаться в насмешку и кончаться всерьез, подобно Пиквику.

Используя обычные западноевропейские штампы детективов, я направила их острие против разрушительных сил империализма и фашизма 20-х годов нашего века, а всю положительную романтику и счастливую сказочность этой вещи — на прославление творческой, созидательной силы рабочего класса всех стран и народов.

В процессе писания пародия была изжита, и возник своеобразный пафос, я бы сказала — пафос нового, классового трюка. Изобретенный в «Месс-Менд» «трюк с вещами» носит не универсальный и не личный характер (как обычные трюки в романах и в кино), а рабоче-производственный, и быть другим он не может, потому что вещи делаются рабочими. Отсюда — плодотворность темы, ее не надуманный, а сам собой возникающий романтизм.

Потом: никто не заметил (да и я сама — пока не дописала), что в основе «Месс-Менд» лежит сказка — народная сказка о благодарных животных. Шуточная уголовная развязка внезапно превращается в «народную словесность».

Для нового издания этого романа-сказки в наше время, спустя тридцать два года после его написания, понадобились, конечно, очень большие переделки. Отодвинулись на второй план такие фигуры, как убийца и гипнотизер Чиче. Выросли и выдвинулись на первый план, открыв свой страшный облик, такие фигуры империалистов, как миллиардер Кресслинг. А в то же время мы сами стали старей и серьезнее, и многие нелепости и несуразицы прежнего варианта романа как-то смущают и не удовлетворяют нас в чтении. Пришлось их переработать и внести в книгу больше логики. Но утопическую, сюжетную и юмористическую часть я сохранила в целости, чтоб не заглох аромат 20-х годов — тех годов большой молодости нашей литературы, когда и наша великая страна, и мы, и читатели наши переживали раннее утро нового мира. И если б я совсем заглушила этот аромат тогдашнего незабвенного времени, мой «Месс-Менд», может быть, стал бы таким солидным и скучным, что его и переиздавать бы не стоило.

«Янки в Петрограде» — кинематографический роман: действие в нем развивается головокружительным аллюром. В этом отношении «Янки» — роман нашего времени, когда крупнейшие события сменяют друг друга с чисто кинематографической быстротой.

«Янки» — роман фантастический. Действующие лица в этом романе совершают неправдоподобные, невозможные для выполнения поступки. Но разве не фантастична вся наша эпоха? Разве во время революции, а в особенности Великой Мировой Пролетарской Революции, не фантастична вся жизнь? Разве не были и не являемся мы все время очевидцами того, как самые обыкновенные, казалось бы, рядовые люди совершают великие, фантастические деяния? И, как роман фантастический, «Янки» вполне отвечает вкусам читателя эпохи революции. Но фантастика «Янки» — здоровая, революционная фантастика, не имеющая ничего общего с возвратом к реакционной фантастике Гофмана, ищущей материала в чертовщине Средневековья.

«Янки» — картина борьбы фашизма с Советской Россией; последнюю поддерживают американские рабочие. Главный герой романа — это коллектив пролетариата.

Имя Джима Доллара совершенно незнакомо русским читателям. Судя по биографии, он американский рабочий. Он никогда не видал России. Он знает ее только по рассказам, по книгам да по газетам. Естественно, что описания его не соответствуют русской действительности. Отсюда ряд курьезных несообразностей. Так, одной из своих героинь он дает, якобы на русский манер, имя «Катя Ивановна». Речку Мойку он называет «бурной» и т. п. Но, конечно, не в этих курьезных ошибках дело, в особенности в таком романтически-рокамболевском романе, как «Янки в Петрограде». Сами эти курьезные ошибки — один из элементов романтического налета.

Несмотря на свою умышленно аляповатую форму, доходящую временами до гротеска, «Янки» представляет крупное, оригинальное и глубоко интересное произведение (я сказал бы, первое крупное произведение) из области революционной романтики. Оно читается с захватывающим интересом. Ряд товарищей, которым пришлось прочитать роман в рукописи, не могли оторваться от этого чтения; некоторые читали его всю ночь напролет. Мы уверены, что на долю «Янки» выпадет крупный литературный успех.

• Предыдущая
• 66/66