Блюз черной вдовы - Ковалев Сергей Юрьевич - Страница 74

— Ч-что?

— Ты ее любил?

— Кого? Ты о ком говоришь?

— Об этой девушке. Ну-ну, не ври. Ни за что не поверю, что босоножки с цветочками в прихожей носишь ты. Хотя, конечно, ты молодец — защищаешь свою женщину. Это правильно.

— Я не защищаю, — надулся пленник. — Я ее не любил! Это мещанское чувство!

— Да, я понимаю, — все так же мягко, сочувственно произнес Алекс. Я почувствовал волну исходящей от него магии инкуба. — Ты ведь привык, что тебя никто не любит. Привык, что любовь причиняет тебе только боль.

— Пе… переста… перестань…

— Всегда только боль. Они либо не замечали тебя, либо смеялись над тобой — те, кого ты любил. И ты решил, что лучший способ защититься от боли, это ничего не чувствовать к ним. Но так жить тяжело! Я понимаю, как это было тяжело!

— Я… я не мог… я…

Баалзебуб уткнулся поплывшей ряшкой Алексу в плечо и разревелся.

— Ну, ну, ничего… поплачь… тебе станет легче…

— Я так боялся, что она тоже меня выгонит! — сквозь всхлипывания признался пленник. — Я делал вид, что совершенно к ней не привязан, постоянно указывал на ее недостатки. Убеждал, что она никому кроме меня не может понравиться!

— Известный метод, — кивнул Алекс.

— Но действенный, — возразил, размазывая по трясущимся щекам слезы, Баалзебуб. — Ну… был действенным. Она меня слушалась во всем! Да что там! Она меня боготворила! А потом вдруг изменилась в один день!

— Одиннадцать дней назад, — пробормотал Алекс.

— Ну да… вроде того. Она стала совсем чужой! Властной, надменной! Помыкала мною, как рабом. А потом и вовсе исчезла.

— Исчезла? — недоверчиво спросил Алекс. — Мы же друзья. Только я один в этом страшном и жестоком мире тебя понимаю. Ты ведь не станешь врать другу? На самом деле ты ведь знаешь, где она?

— Да, — признался Баалзебуб, зачарованно глядя на Алекса. — Она меня бросила! Поменяла на какого-то фотографа с нелепым именем! Бездарного поэта! Да такие стихи я и сам могу плести!

— Ты за ней следил?

— Ну… да…

— Погоди-ка! — Меня словно током ударило. — Фотограф с нелепым именем? Поэт?! Его зовут Харлампий?

— Да… а вы его знаете?

Я схватил шлем и бросился к выходу.

— Алекс, Рысь, скорее за мной! Поэт, блин! Поэт!!!

Ребята догнали меня только на улице, да и то лишь потому, что, выскочив, я остановился, соображая, что делать. В следующее мгновение рядом материализовался Ми-ми, на спине которого с ружьем на перевес восседала Женька.

— Ты чего?! — выдохнул запыхавшийся Алекс. — Что случилось?

— Вы его замочили? — в один голос с ним завопила Женька. — Ну? Скажи?!

— Поэт! — повторил я, наконец, догадавшись, что в первую очередь надо звонить в Совет. Кому угодно! — Он не поэт!

— Ему там демон по башне настучал? — поинтересовалась Женька у Рыси. — Чего он несёт?

Ни Ивор, ни Агата так и не ответили мне. Телефон Тонга тоже молчал. Вместо секретаря Совета автоответчик сообщил мне, что все маги на экстренном совещании по вопросам безопасности.

— Проклятье! — я спрятал телефон и повернулся к Женьке. — Ты ведь пыталась охмурить Харлампия! Ты у него дома была?

— Ты хам, Фокс! — возмутилась Женька. — Приличным девушкам такие вопросы не задают!.. Ну, была. Не дома, а так… возле дома.

— Возле дома?

— Ну… он меня не впустил.

— Черт! Так и есть! Покажи Ми-ми это место и пусть он переправит нас туда! Нужно убедиться!

— Да в чем дело-то?! — завопил Алекс. — Объясни, или я никуда не лечу! И вообще! Я не доверяю этой свинье в черепаховом корпусе!

Женька внимательно посмотрела на меня и кивнула. Прошептав что-то на ухо Ми-ми, она подняла его в воздух, раздался хлопок и девочка с чжуполуном исчезли. Через мгновение Ми-ми вернулся. Я подсадил на него Рысь, забрался сам. Хлопок. Мы оказались во дворе какой-то очень старой пятиэтажки. Еще через мгновение свинодракон вернулся с Алексом, но материализовался метрах в трех над землей и, ловко крутнувшись в воздухе, сбросил вопящего напарника в сугроб.

— Я же говорил! — выплевывая снег, проворчал Алекс. — Я так и знал! У-у-у, свинота! Я до тебя еще доберусь!

— Не сейчас! — отрезал я. — Жень, веди нас…

— Да что вести-то? — развела руками девчонка. — Вон видишь дверь в подвал? Там у него фотостудия. Он в ней и живет.

Рысь хотела позвонить, но я уже взламывал замок и открывал дверь.

Сразу за дверью оказалась лестница в пять ступенек, ведущая в маленький коридор, вдоль стен которого громоздились стеллажи с какими-то коробками и склянками. Пройдя через него, мы попали в саму студию — большой зал, стены которого были затянуты однотонными драпировками разных цветов. Словно тощие черные инопланетяне торчали по всему залу стойки с закрепленными на них фонарями и отражателями. Рысь первая заметила в этом лесу живого человека.

— Ох! — она бросилась к изможденной девушке, примотанной веревкой к стулу в углу студии. — Бедная! Какая сволочь это сделала?!

— Харлампий, — ответил я. — Точнее, Харлампий, захваченный демоном.

Женька и Алекс уставились на меня, даже Рысь, разматывавшая веревки, обернулась и бросила на меня удивленный взгляд.

— Вы забыли? Демон может менять тела!

— И он поменял тело этой девицы на тело сатира? — Алекс недоверчиво посмотрел на освобожденную девушку. — А в чем смысл-то?

Я попытался еще раз дозвониться в Совет. Безрезультатно.

— Я должен был догадаться раньше! — я от злости врезал себе кулаком по лбу. — Тупица!

"С этим определением спорить не буду. Но я категорически против нанесения травм нашему общему телу! Не смей больше себя бить!"

— Меня поведение сатира давно беспокоило, — пояснил я недоуменно глядящей на меня команде. — Только я не мог сформулировать, в чем именно дело. А когда Баалзебуб сказал "поэт", я понял — Харлампий перестал говорить рифмами!

— А он говорил рифмами? — иронично вздернул бровь Алекс. — Ужас какой. Может, он понял, что это слишком пошло даже для сатира?

— Вы его плохо знали, — продолжил я, игнорируя шуточки Алекса. — Но я с ним давно сотрудничаю, должен был заметить! Еще когда мы встретились в музее — я, Аманий и Харлампий — сатир говорил как обычный человек. Оно и понятно! Вселившись, демон получил доступ к памяти сатира, но не перенял его поэтического дара. Пусть и не великого, но быстро импровизировать в стихотворной форме не легко!

Нас прервал жалобный голос:

— Помогите мне! Пожалуйста!

Мы разом обернулись к спасенной девушке. Она пришла в себя и смотрела на нас полными ужаса глазами.

— Вы из милиции? Вы его арестовали?

— Кого? — Рысь присела рядом с девушкой и взяла ее за руки. — Ты что-нибудь помнишь?

— Нет… Я помню, как шла домой от метро… увидела собаку… А потом сразу оказалась в этой комнате. И здесь был странный человек! Он… похоже был не в себе. Все время ходил взад-вперед и разговаривал с собой на каком-то непонятном языке.

— Не в себе, говоришь, был? — хмыкнул я. — Вот уж точнее не скажешь! Не бойся, для тебя все кончилось. Ты как себя чувствуешь? Может, вызвать "скорую"?

— Нет, я… со мной все в порядке. Мне бы домой… там Жора, наверное, с ума сходит от беспокойства!

— Жора? А! Баалзебуб… хорошо, Жень, девушка на твоей ответственности. Доставить домой в целости и сохранности. Проследи, что бы этот Жора вел себя с ней вежливо. Если что, скажи — я его навещу.

— Есть! — Женька взяла "на караул" свое диковинное оружие. — Ты идти можешь?

— Да… этот человек меня кормил яблоками и сыром, — неожиданно улыбнулась девушка. — Я на всю жизнь их, кажется, возненавидела! А связывал только когда уходил.

Женя увела девушку, а я повернулся к Алексу и Рыси.

— Кроме стихов, Харлампий и вел себя странно. Когда Женька попыталась очаровать его своими… гм… тощими прелестями, он напоил ее и сбежал. Это сатир-то!

— Теперь понятно, как он убил Амания, — произнесла Рысь. — Он просто вселился в Отбоя, убил магов и вернулся назад, в тело сатира. А Отбой, естественно, ничего не мог вспомнить! Но зачем ему это было нужно?