Влюбленный мститель - Линдсей Джоанна - Страница 23

• Предыдущая
• 23/32
• Следующая

— А что заставило вас думать, будто я им помогаю? — осведомился, в свою очередь, Винсент таким тоном, что Джордж невольно насторожился:

— Что вы наделали?

Винсент ответил не сразу. Роковой момент наконец настал. Тот момент, ради которого он жил. Он свершил месть, и теперь осталось лишь сказать, что Джорджу отплачено той же монетой. Но язык почему-то не поворачивался. Не потому, что барон поверил Аскоту. Вовсе нет. Потому что сам Винсент был виноват в гибели Альберта не меньше Аскота. Разумеется, Винсент не разорял брата, но и не пришел ему на помощь.

Раньше Винсент не сознавал этого. Считал, что отомстить врагу брата — его долг и обязанность. Но его грех в том, что он не уделял брату достаточно внимания. Не стал по-настоящему родным человеком, с которым можно поделиться своими бедами. Альберт, очевидно, боялся его настолько, что, окончательно лишившись надежд, покончил с собой. Родители настолько избаловали Альберта, что после их кончины он так и не смог повзрослеть и нуждался в постоянной опеке. Винсент должен был понять, как сильно повлияла на брата смерть родителей, и попытаться вселить в него уверенность в собственных силах. А вместо этого не скрывал своего пренебрежительного отношения к брату.

— Повторяю, что вы наделали?

— Ничего, что нельзя бы исправ…

— Каким-то образом он ухитрился выкупить наш дом, а потом выселить нас, так что нам было некуда идти, — глухим, безжизненным голосом сообщила стоявшая на верхней ступеньке лестницы Ларисса. — Потом привез нас сюда, чтобы легче было соблазнить меня, без всякого намерения жениться, чего легко добился… слишком легко. Воспользовался моей беспомощностью и уверенностью в том, что тебя нет в живых, папа. Моя тоска и отчаяние сослужили ему хорошую службу. Что могло бы отвлечь меня лучше, чем мимолетный роман? Вот я и отвлеклась.

Она смотрела на Винсента. Бесстрастно. Без всякого выражения. Словно все чувства вытекли из нее, как вино из разбитого кувшина. А может, для них просто не осталось места. Прижавшийся к ней брат неприязненно смотрел на барона. Похоже, мальчик понял, как мучительно больно сестре, хотя, надо отдать должное, она держалась с достоинством. Неужели они слышали разговор? Должно быть, так, иначе Ларисса не сделала бы столь точные выводы. Но в отличие от Винсента дети сразу поверили отцу. А Альберт уже не мог ничего доказать. Да и какое это имеет значение? Что для них слово какого-то незнакомца, если отец в глазах детей — лучший и справедливейший человек во всем мире!

Но что, если Аскот все же сказал правду? Нет, невозможно… и кроме того, если Альберт солгал, значит, Винсент наделал подлостей, выгораживая брата. От одной этой мысли становилось не по себе, но при взгляде на Лариссу барону хотелось провалиться сквозь землю. Господи, как страшно потерять самое дорогое в жизни! Ее уважение, симпатию, любовь…

Ему следовало бы идти до конца в своей жажде возмездия, но он не мог. Из-за брата. Так или иначе, последствия обрушатся на его голову. Даже если он во всем прав, Ларисса не вернется. Он причинил зло человеку, которого она считала невиновным, и использовал ее, чтобы ударить побольнее. Она никогда не простит его за это, даже если он сумеет доказать обратное. Но разве у него есть доказательства, кроме письма Альберта? Она просто скажет, что письмо — подделка. Но попытаться не мешает. Страх, охвативший его при мысли, что она потеряна навеки, сковал его душу.

— Но у меня хранится письмо, которое по крайней мере объяснит мои действия… — начал он.

— Не сомневаюсь, что у вас имелись достаточно веские основания для так называемых действий, — перебила она, — но если при этом жернова правосудия давят невинных? Считаете, что это вас извиняет? Что для достижения цели все средства хороши?

— Нет, — выдавил он. — Нет. Цель стала лишь предлогом с тех пер, как я встретил вас.

Ларисса покраснела. Значит, все-таки поняла, что ее обольщение, в сущности, не имеет ничего общего с местью. Но, как он и предполагал, все это не важно. И объясниться ему не дали. Аскот к тому времени достаточно оправился от ужасного известия о том, что репутация дочери погибла безвозвратно. Реакция его оказалась вполне объяснимой. Никакого требования жениться на Лариссе, только сокрушительный удар в челюсть, застигший Винсента врасплох. К тому времени как он пришел в чувство, Аскотов уже не было.

— Она не взяла с собой елочные украшения? Интересно, почему, ведь они так ей дороги! — допрашивал Джонатан Хейл.

Винсент не отвечал и ничем не дал понять, что знает о его присутствии. Он не желал никого видеть, но забыл сказать дворецкому, что сегодня не принимает. Все сидел в гостиной, глядя на елку и вспоминая, как они наряжали ее вместе, вновь испытывая радость и счастье, доселе неведомые ему…

Тогда он чувствовал себя частью огромной семьи, а не посторонним наблюдателем, как обычно. И все это Ларисса. Она щедро делилась со всеми добротой и великодушием, никого не оставляя в стороне. Даже слуги чувствовали, что это и их елка, и Джонатан, оказавшийся в доме барона случайно, участвовал в общем празднике, первом из череды многих, входивших в рождественский сезон.

И сейчас барон не ответил Джонатану, потому что слова не шли с языка. Но виконт либо не заметил его озабоченности, либо предпочел не обращать внимания. Джонатан знал, что отец увез Лариссу и что местонахождение Аскотов было неизвестно. Он искренне тосковал по девушке, но, к удивлению Винсента, не стал расспрашивать о ней, что делал при каждой встрече. К несчастью, всю последнюю неделю он ежедневно заезжал к Винсенту. При этом о картине упоминалось крайне редко. Самым главным для виконта стало добиться руки Лариссы.

— Некоторые смастерила еще ее мать, — продолжал Джонатан, — и бабушка, а одну, самую драгоценную, — дед. Похоже, изготовление елочных игрушек — их семейная традиция. Поверь, я тоже нахожу это весьма необычным, хотя… сам было подумывал склеить пару безделушек и поднести ей на Рождество, да быстро отказался от этой мысли. Таланта не хватило.

Винсент вздохнул и наконец соизволил взглянуть на гостя.

— Никаких новостей, — бросил он в надежде, что Джонатан уберется восвояси.

— Так я и думал. Просто завел привычку являться сюда, как в клуб. Ты, разумеется, не возражаешь? Мой долг поддержать тебя и немного развеселить.

— Я в этом не нуждаюсь.

— Еще бы, — сухо заметил Джонатан. — Тебя ведь нисколько не волнует ее отсутствие. И сердце ничуть не сжимается. Жаль, что раньше я не понял, как бессовестно ты лжешь себе.

— Не представлял, что у тебя такое богатое воображение, Джон.

— Так кому ты все-таки лжешь — мне или себе? — усмехнулся виконт.

— Проваливай отсюда, — пробормотал Винсент.

— И позволить тебе одному упиваться своим горем? — удивился Джон, плюхаясь на диван рядом с Винсентом. — Кажется, старая пословица гласит, что беды лучше делить с другом. Я это знаю по себе.

— Ларисса стала бы для тебя всего лишь очередным приобретением. Ты не питаешь к ней глубокой привязанности.

— Верно, поэтому мое горе ничто по сравнению с твоим.

— Я не страдаю.

— Да ты настолько погружен в собственную скорбь, что света Божьего не видишь, — скептически фыркнул Джонатан. — Признайся, нужно быть полным идиотом, чтобы не обручиться с девушкой, когда представляется возможность.

— Ты не понимаешь, в чем дело, — процедил Винсент.

Джонатан вскинул брови.

— Очевидно, нет. А ты?

— Ты о чем?

— Неужели ты не сообразил, что она влюблена в тебя? Даже я заметил это, хотя старательно закрывал на это глаза. В мои планы отнюдь не входило, чтобы привязанность к другому помешала ей соблазниться блеском моего богатства. К сожалению, истинная любовь не имеет цены.

— Да пойми же, мне не хочется говорить на эту тему.

— Почему нет? А если представится такая возможность?

Такая возможность? Настолько далеко вперед Винсент не загадывал. Просто старался найти Лариссу. Собирался рассказать ей правду. Но вряд ли это что-то исправит, разве что на душе станет легче. Прошла уже неделя бесплодных поисков, и надежд ее отыскать оставалось все меньше.

• Предыдущая
• 23/32
• Следующая