Влюбленный мститель - Линдсей Джоанна - Страница 17

• Предыдущая
• 17/32
• Следующая

Она была несведущей в чувственных ласках, зато у нее оказался опытный наставник, готовый давать уроки хоть целую вечность, так что эта неопытность не стала помехой. Любые колебания или смущение растворились в удовольствии изведать вкус губ, насладиться запахом, раствориться друг в друге, и вскоре оба позабыли обо всем. Только раздавшийся в тишине стон немного отрезвил их. Его стон. Ларисса, поглощенная собственными ощущениями, едва услышала тихий звук. И тут же оказалась на постели. Не своей. Она еще не успела это заметить. Зато заметила нечто совершенно необыкновенное.

Неужели она действительно считала когда-то, что наслаждение — это всего лишь объятия и поцелуи? Ну откуда ей было знать? Наивная чистая девочка понятия не имела о том, что в действительности означают слова «несказанное наслаждение». Прозрение началось, только когда его рука легла ей на грудь.

Боже, что с ней творилось! По телу пробежали мурашки озноба, внутри все затрепетало, влажное тепло разлилось внизу, и все это только начало! Он продолжал целовать се, ловя губами каждый блаженный крик, и немедленно начал следующий урок чувственных прикосновений.

Даже раздевание стало эротическим переживанием: н делал это так медленно, гладя каждое обнажающееся местечко, каждый изгиб и впадинку. Удивительно, что, дотронься она сама до нежного местечка под коленкой, наверняка ничего не испытала бы, но его пальцы заставили ее вздрогнуть. Разница, наверное, в том, что это делал Винсент, даря ей мириады чудесных новых ощущений.

Он так увлек ее, закружил голову, заставил забыть обо всем, кроме дарованного блаженства, что она опомнилась слишком поздно. Возврата назад не было, а он так и не произнес заветных слов. Теперь же у нее не осталось ни воли, ни желания остановить неминуемое. Это сделает ее наслаждение совершенным, подтвердит то, что она и без того принимала как должное. Бессвязные слова срывались с губ между поцелуями:

— Я думала… не стоило бы вам… нужно… Должно быть, он понял, потому что прошептал:

— Сейчас не время для серьезных вопросов, которые могли бы сковать язык.

Такие лживые и в то же время столь ободряющие слова…

Но девушка, естественно, предположила, что он имеет в виду их будущую свадьбу. И разумеется, согласилась, что в эту минуту просто невозможно мыслить связно, да и сказать что-то еще не представилось возможности: он снова осыпал ее поцелуями.

Он накрыл ее своим большим телом, медленно, осторожно, чтобы не спугнуть и не встревожить. Но Ларисса уже ничего не замечала, разгоряченная, обезумевшая, готовая вступить в мир неведомого, перейти границу, отделявшую девушку от женщины. Он сжал ее руки, поднял их над головой и, впившись в губы, одним толчком вонзился в податливое лоно. Боль была такой короткой, что Ларисса почти ее не почувствовала, и неприятные ощущения почти сразу сменились водопадом чистого чувственного восторга.

Она даже успела подумать, что это конец и ничто не может быть выше и лучше. Наивное дитя! Даже его определение «невыразимое наслаждение» бледнело перед тем ослепительным экстазом, нараставшим по мере того, как он все глубже проникал в нее, и завершившимся взрывом многоцветных искр, осыпавших ее мириадами звезд.

И в эти короткие мгновения счастья все остальное не имело значения. Позже они договорятся о свадьбе, конечно, договорятся! Ну а пока достаточно было сознавать, что Винсент Эверетт принадлежит ей.

Но ожидания ее не сбылись. Предложения не последовало и после того, как они лежали в объятиях друг друга, утомленные страстью. Ну что тут удивительного, если Винсент отодвинулся от Лариссы, лег на бок, прижал ее к себе и тут же уснул?

А вот она долго лежала без сна, перебирая в памяти все восхитительные моменты этого вечера. Какое чудо лежать вот так, рядом с ним, понимать, что даже во сне он не желает расставаться с ней. Может, стоит разбудить его и напомнить, что одна из самых приятных обязанностей так и не выполнена?

Но стоит ли волноваться? Почти все ее мечты сбылись, сбудется и эта. Стоит ли предаваться сомнениям, когда впереди ждут одни лишь радости? Жаль, что она не может остаться с ним до утра, но когда они поженятся, больше не будут расставаться. И пока исходившие от него тепло и покой не убаюкали ее, Ларисса поспешно выскользнула из постели, собрала одежду, не оставляя никаких следов своего пребывания, и на цыпочках пробралась к себе. Но при этом и не подумала затворить за собой дверь. Да и зачем? Сегодняшняя ночь многое изменила, и все уже решено. Теперь Ларисса уверена в себе и своем возлюбленном. Она так и заснула с улыбкой на устах.

Винсент открыл глаза и нахмурился, не найдя рядом Лариссу, хотя понимал, что ему следовало бы, перед тем как заснуть, самому отнести ее в смежную спальню. Так что раздражаться нет причин.

Но настроение его от таких рассуждений только ухудшилось. Сегодня его раздражала каждая мелочь, и он без причины то и дело распекал секретаря и слуг. Но легче от этого не становилось, поэтому, войдя в столовую, он не успел взять себя в руки и первым делом обрушился на Лариссу:

— Мой повар грозит уволиться, если ваша кухарка не будет держаться подальше от кухни! — взорвался он, к величайшему изумлению Лариссы и своему собственному. Он вовсе не собирался приветствовать ее подобным образом, и уж, разумеется, ни в коем случае не следовало повышать голос, особенно после того, как прошлой ночью он лишил ее невинности. И не важно, что он кипятился, избрав столь ничтожный предлог.

Но в глубине души Винсент знал, почему фитиль уже зажжен и поднесен к бочке с порохом. И презирал себя за то, что трусливо отказывался увидеть истинную причину своего гнева, пытаясь сорвать зло на невинных людях.

А должен был признать собственную не правоту. И сгореть от стыда за вчерашнее. Ни с одной женщиной ему не было так хорошо, и все же сожаление терзало его. Она ждет, что он теперь женится на ней. А он не пойдет на такой шаг. Даже мысли о мести не утешали. Да, он намеревался стать ее любовником и добился цели, но теперь главное — не погубить ее репутацию. Пока о случившемся никому ничего не известно, она еще может сделать достойную партию. Тот же Хейл, вне сякого сомнения, возьмет ее любую — опозоренную или нет. Он потерял голову из-за красоты девушки, и ему абсолютно безразлично, девственна она или нет. Но вот вопрос, сможет ли сам Винсент спокойно наблюдать, как другой мужчина ухаживает за его возлюбленной? Ведь недаром, всего лишь слушая рассуждения Хейла, он умирал от желания поколотить виконта!

Ларисса, придя в себя от неожиданных нападок, спокойно заметила:

— Прошу прощения, это я виновата. Сказала утром Мэри, что мы останемся в этом доме, и та решила как следует освоиться. А единственное место, где ей хочется быть, — это кухня.

Винсент покраснел. Сказать, что она не проведет под этой крышей дольше одной-двух недель? Невозможно… во всяком случае, пока. Его молчание лишь утвердит Лариссу в этом убеждении, но тут ничего не поделать. Аскот непременно явится за своими детьми, хотя сама девушка уже ни на что не надеется. А потом Винсент нанесет врагу последний решающий удар и вернется к прежней жизни.

Он промямлил что-то насчет необходимости держать слуг в узде, и Ларисса вполне удовлетворилась таким объяснением. И даже улыбнулась ему, отчего на душе Винсента стало совсем скверно. Такой милый доверчивый ребенок, а он даже в собственных глазах выглядит законченным подонком. Единственное, что он может сделать для нее, — дать в те короткие мгновения, что им остались, как можно больше счастья и нежности и удерживаться от злобных выходок.

Он обошел вокруг стола и приблизился к ней. И наверняка поцеловал бы, не будь рядом слуг. Поэтому Винсент нагнулся пониже и прошептал:

— Прости меня, невежу и грубияна. И спасибо за самый чудесный в мире подарок.

— Что это за подарок?

— Ты.

• Предыдущая
• 17/32
• Следующая