Восточное наследство - Анисимов Андрей Юрьевич - Страница 53
- Предыдущая
- 53/62
- Следующая
Вернувшись в свой временный шикарный кабинет, обнаружил на столе факс из Москвы с российским адресом Шуры. Женщина вышла второй раз замуж, сменила фамилию и теперь жила невдалеке от районного центра в маленькой деревушке на берегу Волги. Разглядывая бумажку с факсом, он позвал помощника Насырова, приданного ему вместе с кабинетом, и попросил выяснить самый быстрый и короткий маршрут до Самары. Через пять минут помощник стоял навытяжку и докладывал: самолет раз в неделю, три часа двадцать минут лету, поезд Ташкент — Москва ежедневно, сорок три часа, автомобиль при следовании без ночных привалов — сорок пять часов. Но в случае непредвиденных обстоятельств время может измениться в сторону увеличения. Ерожин улыбнулся столь по-военному точному докладу, но, ничем не выдав своего удивления, записал данные в блокнот. Самолет улетел вчера, ждать неделю Ерожин не собирался. О машине не стоило думать. Ерожин в Среднюю Азию на автомобиле никогда не ездил, но из рассказов знал, что это весьма непростое путешествие может доставить множество приключений. Петр Григорьевич часто бывал в рискованных ситуациях, и потому их искусственный поиск его не прельщал.
Поезд отходил через два часа, и он решился. Первым делом отправил факс в Самару с тем, чтобы в городе его ждали. Факс имел литер Грыжина, поэтому за реакцию тамошних работников можно не беспокоиться. Оставалось попрощаться с Насыровым. Ерожин набрал мобильный номер своего покровителя и сообщил, что здесь с делами покончено и он срочно выезжает в Самару. Насыров сидел на заседании правительства, и проводить Ерожина не мог. Ерожин поблагодарил за великолепный прием и содействие. Обещал передать привет Ивану Григорьевичу Грыжину.
— К поезду тебя, Петр-джан, отвезут, и мой помощник в твоем распоряжении, — заверил на прощание Насыров и добавил «ката рахмат» за прекрасную работу.
На вокзал Петра Григорьевича везли на «Мерседесе» министра. Возле двери мягкого вагона ждали. Ему вручили билет и вместе с проводником, молодым узбеком, проводили в купе. Доложили, что второе место тоже оплачено и Петра Григорьевича не станут беспокоить, он поедет в одиночестве. Ерожин поблагодарил и пожал руки провожающим, небрежно забросил наверх свой чемоданчик и развалился на мягком диване. За минуту до отхода поезда в коридоре вагона послышались возня, возгласы и топот, после чего Ерожин увидел Насырова с корзиной в руках. Генерал тяжело дышал, видно очень торопился.
— Успел, — выдохнул он. — Вот тебе на дорогу покушать. — Насыров указал на корзину, затем полез в карман и извлек плоскую коробку. — На память от меня и министра, — улыбнулся генерал и побежал к выходу. — Поезд начал движение. — На пограничной станции получишь факс о результатах поиска Фатимы! — крикнул Насыров уже в коридоре и, выскочив на ходу, помахал Ерожину.
Состав набирал скорость. Петр Григорьевич удобно устроился у окна, раскрыл коробку и обнаружил в кобуре из желтой лайки небольшой пистолет английской работы. К пистолету прилагались упаковка патронов, заводской паспорт и красная корочка с наградным удостоверением и номером оружия. На инкрустированной серебром рукоятке гравер вывел надпись: «Ерожину Петру Григорьевичу от руководителей Министерства» и фамилии двух генералов. Петр Григорьевич примерил рукоятку к ладони, вынул обойму, пересчитал в ней патроны. Шестизарядный, улыбнулся Ерожин и, аккуратно сложив оружие, убрал пистолет в кобуру и спрятал в карман пиджака. Книжечку с удостоверением засунул в портмоне с документами, после чего подложил под спину подушку и уставился в окно.
Почему, вместо того, чтобы лететь в Москву, где, скорее всего, разгуливала Фатима, он поехал искать Шуру? Логично объяснить свой поступок Ерожин не мог. Он часто действовал, подчиняясь подсознательным импульсам.
Именно эта способность и определяла его профессиональный дар. Нельзя сказать, что для данного поступка не имелось разумных мотиваций. Бегать за Фатимой по столице, располагая снимком рыжеволосой девушки, занятие неблагодарное. Европейская внешность Фатимы растворит ее в массе москвичей, и останется только ходить за Аксеновыми, как за приманкой, и ждать удара. Позиция дрянная и небезопасная. Контакт с Шурой мог на многое пролить свет. Не зря Фатима выуживала адрес первой жены Вахида.
В купе осторожно постучали, проводник поставил на свободный от корзины Насырова краешек стола пиалу и заварной чайник. Ерожин поблагодарил, спустил корзину и стал разбираться с генеральскими дарами. Такой огромной черешни, белой с красными бочками по три штуки на гроздь, Ерожин не встречал и на азиатских базарах. Видно, у замминистра были свои каналы. Кроме черешни, в корзине покоилось еще множество припасов: баранья вырезка, сыр, разнообразная зелень, фисташки и земляные орехи, клубни зеленой редиски, изюм без косточек плюс три бутылки минеральной воды и коробка с коньяком. Все дары несли черты местной экзотики, только коньяк оказался французским. Ерожин извлек бутылку, повертел в руках, понял, что без штопора не обойтись, и полез за кейсом. Там в отдельном кармашке у Ерожина хранился перочинный ножик со всевозможными приспособлениями. Открыв чемоданчик, Петр Григорьевич наткнулся на зеленоватые пачки долларов.
Надо бы пересчитать. Но Ерожин был суеверен и решил отложить этот процесс до завершения операции. Добыв ножик, он закрыл кейс и забросил его в нишу над дверью купе. Затем выдвинул из ножика штопор, вытянул пробку, налил четверть пиалы и выпил небольшими глотками. Ерожин не очень любил французский коньяк, но этот был отменный. Он посмаковал букет, прочувствовал его, приятное нежное тепло медленно потекло внутрь. Ерожин пожевал черешню и откинулся на подушку.
Часть работы он сделал, и сделал неплохо.
Можно позволить себе немного приятного отдыха.
В Самару Петр Григорьевич прибыл, отоспавшись. Так долго и так спокойно он давно не спал. Будили только на границе, где узбекская таможня, весьма условно проверяющая пассажиров, вместо проверки вручила ему факс из Ташкента. Сотрудники Управления сообщали, что самолетом Фатима не пользовалась.
На перроне в Самаре Ерожина ждали. Его повезли по старой купеческой набережной.
Петр Григорьевич с удовольствием глядел в окно. Веселый, залитый солнцем город с пузатыми купеческими домами, золотом церковных куполов, волжской далью после азиатских глиняных лабиринтов гляделся по-русски широко и бесшабашно. Со вкусом откушав борщ в столовой Управления, Ерожин попросил карту области и машину. Водитель и помощники ему не нужны. Петр Григорьевич рассчитывал на доверительный разговор с Шурой, а ввалившись целой бригадой, можно напугать женщину. Получив для связи мобильный телефон и ключи от джипа, Ерожин съязвил насчет родины «Жигулей» и, усевшись в иномарку, покатил из города.
Ровная бетонка с долгими спусками и подъемами легко ложилась под колеса. Петр Григорьевич давно не получал удовольствия от скоростной езды и теперь пользовался возможностью. Мощный мотор джипа неслышно гонял поршни, словно намекая, что сто тридцать километров, показанные на спидометре, для него не нагрузка. Через час дорожный указатель сообщил, что нужный районный центр покорен.
Ерожин сбросил скорость и въехал в городок.
На площади, где обсиженный голубями вождь пролетариата тянул свою руку, направляющую массы на верный и единственный путь, он остановился. У ног вождя с машин торговали прошлогодней картохой, яйцами и квашеной капустой. Бабки предлагали шерстяные носки и сигареты. Ерожин сориентировался и свернул направо. Проехал местный рынок, торговавший тем же, что и на площади, плюс корейскими и китайскими тряпками, пересек несколько сонных переулков. Дома переходили в одноэтажные с деревенскими палисадами и заборами. Миновал переезд, где сотрудник ГАИ ему ухмыльнулся, и помчал по узкому шоссе в конце которого, согласно указателю, находилась нужная деревушка. Согбенная бабулька несла два ведра на коромысле.
«Полные», — удовлетворенно отметил Ерожин и спросил бабульку, где живет Шура. Бабулька поставила на землю ведра и, несколько раз переспросив, указала в сторону Волги.
- Предыдущая
- 53/62
- Следующая
