Серебряный ангел - Линдсей Джоанна - Страница 32

• Предыдущая
• 32/92
• Следующая

— Если тебе все равно, Шахар, то ты, видимо, не будешь очень удивлена, узнав, что я и в самом деле Джамиль Решид, дей «этого проклятого города».

Нет, ее это, конечно, удивило, но не по той причине, о которой думал он.

— Но ведь ты же отказался купить меня, почему же я здесь? — услышал дей встречный вопрос.

Несколько мгновений он молчал. Они потребовались ему, чтобы сделать поправки на произношение и точно понять, что она говорит, хотя ее успехи в освоении языка вне сомнений были поразительны. А кроме того, Джамиль не мог не полюбоваться тем, как смягчалось выражение ее глаз и слегка расслаблялись плотно сжатые губы. Неловкость, которую она явно ощутила при его словах, заставила девушку на минуту позабыть страх и раздражение. Джамиль решил удивить ее еще больше, ответив на великолепном французском языке, считая, что английская аристократка должна понимать его.

— Это мое право, — изменять собственные решения.

— Тогда почему бы вам не изменить решение относительно той несчастной девушки, которую выпороли хлыстом?

— Любопытно, однако, что ты уже не просишь изменить мое решение в отношении тебя.

— Я не говорила, что отказываюсь от своей первой просьбы.

Дей уже почти смеялся. То, что женщина в состоянии говорить с ним так смело, забавляло его. Его собственные женщины, как бы они ни нравились ему, никогда бы на это не решились. Каким бы нежным и страстным он ни был с ними, они все равно постоянно помнили, что их жизни целиком находятся в его власти.

— А если я пообещаю выполнить одно из двух этих твоих желаний, англичанка, о чем ты попросишь?

Глаза Шантель расширились. Он это серьезно или вопрос не более чем риторический? Что выбрать, чтобы не испытывать потом угрызений совести? Попросить за африканку? Но судьба той уже решена, а ее собственная — пока нет. Но ведь она разговаривает с деем, у которого должен быть самый большой гарем в Барике. Не тот ли как раз это случай, когда ее могут купить и тут же забыть о ней, позволив затеряться среди множества других женщин? Да, судьба ее еще не решена… Пока не решена.

— Я прошу о той девушке, — сказала Шантель твердо.

— Значит, ты хочешь, чтобы я оставил тебя здесь, а не отсылал назад Хамиду Шарифу?

— Пусть будет так. Отмените распоряжение о наказании.

Джамиль повернулся, сделав какой-то знак стражникам, и Шантель с облегчением поняла, что ее просьба действительно выполнена. Она смотрела на хозяина, не зная уже, что и думать о его столь широком жесте.

— Ну а где же твоя благодарность, англичанка?

— Спасибо, — тихо промолвила она, подозревая, что уже догадывается о причинах великодушия дея.

— Что я вижу! Разве мне не удалось улучшить твое мнение обо мне?

— Ее выходка была не столь опасна, чтобы за нее стегать хлыстом женщину.

— Это ты так считаешь, — сказал серьезно Джамиль. — Но речь идет не только об опасности, а об оскорблении персоны дея, что абсолютно недопустимо. Ведь и тебе следует знать более четко, что здесь непозволительно, разве нет? — Фраза эта, прозвучавшая не как вопрос, а как предупреждение, заставила глаза девушки сузиться. — О, понимаю, — продолжал Джамиль, ты еще не забыла, каким несимпатичным показался я тебе сразу. Ноты изменишь свое мнение обо мне, обещаю тебе, Шахар. Конечно, если я решу оставить тебя. Кстати, не определиться ли нам с этим прямо сейчас? Ты сама распахнешь свою жилетку или предпочитаешь, чтобы это сделал я?

Шантель буквально обмерла, не в силах пошевельнуться из-за боровшихся в ней страха и бессильной ярости. Однако еще не ясно было, какое из этих двух чувств пересилит и достаточно ли она напугана, чтобы прислушаться к предупреждению господина.

— Ты тоже плюнешь в меня? — резко спросил Джамиль.

Но сама она уже поняла, что не сделает этого. Хотя только благодаря такому поступку и могло сбыться ее желание вернуться в багнио Хамида Шарифа, но то, что непременно произойдет до того, было неприемлемо. Шантель, опустив глаза, покачала головой и удивительно тихо после явной вспышки гнева буквально взмолилась:

— Пожалуйста… Неужели я обязательно должна сделать это в присутствии всех этих людей?

— Они всего лишь рабы, англичанка, такие же, как и ты… — начал дей, но прервался, решив пойти ради Касима на необычную для себя уступку. — Хорошо, — вдруг согласился он. — Мы можем отойти вон туда, и никто не будет смотреть на тебя, кроме меня.

С этими словами он взмахом руки приказал стражникам оставаться на месте, а сам подошел к одной из стен, Шантель ничего не оставалось, как последовать за ним, хотя выходило совсем не то, о чем она просила. Даже отвернувшись, ей все равно предстояло обнажить грудь в заполненной людьми комнате. И все же иного выбора не было. У нее теперь нет никаких прав, решать может только он. О Боже, как же ненавистно все это! Шантель подошла и остановилась перед деем, опустив глаза и сжав кулаки.

— Я еще раз сделал то, о чем ты просила, англичанка, — сказал Джамиль, приподняв пальцем ее подбородок таким образом, чтобы она смотрела ему в глаза. — Я жду.

— Я… я не могу, — жалобно пролепетала девушка.

— Что ж, ладно, — услышала она в ответ, но тут же поняла, что это вовсе не означало, что он отказался от своего намерения. Шантель едва сдержалась, чтобы не стукнуть его по рукам, когда они распахнули ее жилетку. Но что ожидало бы ее после? Если за плевок в дея пороли, то за удар по его рукам наверняка полагалось еще более жестокое наказание. Не будет ли использована в этом случае вместо хлыста кривая сабля телохранителя? Она только застонала, когда почувствовала, что материя больше не прикрывает ее груди. Ее невидящий взгляд уперся в стену, перед которой она стояла, сердце разрывалось от негодования, щеки то бледнели, то заливались краской.

Наконец дей сделал шаг в сторону.

— Можешь застегнуться, — сказал он мягко. — Пойдешь к Хаджи-ага, Шахар. Он задаст несколько вопросов о твоей прошлой жизни для своих записей.

— Значит, вы не отошлете меня назад? — спросила Шантель жалобно.

Джамиль не ответил. Он уже почти забыл о ней, перенеся свое внимание на португалку.

— Ну как, понравились? — спросил Омар, когда осмотр последней девушки был окончен и Джамиль удалился в свою спальню.

— Блондинка да, — не колеблясь ни минуты, ответил Дерек.

— А две другие? Я понял, что чернокожая девушка уже отвергнута?

— Нет", если ты захочешь ее оставить.

— Чтобы заиметь возле себя врага в ее лице? Нет уж, спасибо. Только блондинка останется, и я заплачу за нее сам.

— О последнем Джамиль не захочет даже слушать, выкинь эту мысль из головы.

— Но что будет с ней, когда все закончится? И с другими, которых я выберу? Ты мне так и не ответил.

— Им дадут хорошее приданое и подберут приличных мужей.

— Черт побери! — тихо ругнулся Дерек. — Почему мне не сказали об этом раньше?

— Потому, что это ничего не может изменить. Поверь мне, Джамиль не будет переживать, если ты воспользуешься и половиной его гарема. Он, возможно, будет даже благодарен тебе за то, что получит повод для его сокращения. Но неужели ты в самом деле полагал, что он оставит у себя тех женщин, которых ты выберешь для себя в его отсутствие?

— Я не заглядывал так далеко вперед. Но я никогда не говорю, что он обрадуется, если я пройдусь по всем его фавориткам.

— Пожалуй, да, — хмыкнул Омар. — А как ты думаешь, зачем он заботится о том, чтобы обеспечить тебя твоей собственной?

Дерек улыбнулся.

— А жены? Он тоже избавится от них?

— Не забывай, что они еще и матери сыновей дея. Они останутся в гареме.

— Но фаворитками больше никогда не станут?

— Это не должно беспокоить тебя…

— Ради Бога, Омар, перестань играть со мной в кошки-мышки. Я в любом случае не откажусь от участия в этом деле, но я хочу знать всю правду.

— Что ж, ты прав. Джамиль больше никогда не позовет их в свою постель, — ответил великий визирь, не глядя на собеседника.

• Предыдущая
• 32/92
• Следующая