Пылающие сердца (Пламя сердец) - Линдсей Джоанна - Страница 61

• Предыдущая
• 61/80
• Следующая

Он безо всяких обиняков приступил прямо к делу:

– Это правда, то, что мне сказал саксонский лорд? Он тебе нравится?

Ройс был их врагом. Он сделал их рабами. Кристен знала, что должен чувствовать Торольф. Но как она могла заставить его понять, если сама себя не понимала?

Кристен тоже не стала подбирать слова, а откровенно сказала:

– Когда я смотрю на него, все внутри у меня словно поет. Я никогда не испытывала ничего подобного, Торольф.

– Ты взяла бы его в мужья?

Она горько улыбнулась, но он этого не видел.

– Да, но он не возьмет меня в жены. Он нежно сжал ее пальцы.

– Я боялся, что ты этого не понимаешь и надеешься, что он женится на тебе.

– Я не лишилась рассудка вместе со своей… Я прекрасно отдаю себе отчет, на что могу рассчитывать. Пусть даже сейчас он изменил свое мнение обо мне и стал хорошо ко мне относиться, но…

– Изменил?

– Вначале он думал, что я корабельная шлюха. Нет, Торольф! – Она улыбнулась, когда он сердито вскинул на нее глаза. – Здесь скорее нужно смеяться. Я так и сделала. И позволила ему думать, что он хочет. Он проникся ко мне таким отвращением, что это некоторое время удерживало его на расстоянии. Но потом я сама стала жалеть об этом. И я хотела этого не меньше, чем он, когда наконец… Ну, в общем, он ко мне хорошо относится, но не доверяет. В то же время он не позволяет другим мужчинам приближаться ко мне. Он даже приказал снять с меня кандалы на то время, пока здесь гостит король со своими приближенными, чтобы в случае нужды я могла защитить себя, когда его самого нет поблизости.

– Значит, он принадлежит тебе только наполовину?

– Да, и я потеряю даже эту половину, когда он женится. И все же…

Не договорив, Кристен вздохнула. Торольф снова сжал ее пальцы, показывая, что понимает ее. Он не станет лицемерить и говорить ей, что с ее стороны дурно испытывать какие-либо чувства к этому саксу. Он знал, что поступил бы так же, если бы оказался в ее положении. Он не стал бы отказывать себе в этой радости, пусть даже это и означало бы пойти на сделку со своим врагом. То, что она была женщиной и ей не приличествовало так рассуждать, не имело для Кристен никакого значения. Она была истинная дочь своей матери, а Бренна Хаардрад всегда отличалась смелостью и никогда не задумывалась о том, как полагается и как не полагается поступать женщине.

– Не грусти из-за этого, Кристен.

– Не грустить? – Она сказала это очень и тихо и немного недоуменно. – Умом я понимаю, что должна бы ненавидеть его. Одно время я действительно питала кое-какие надежды, – нехотя призналась она, – но они мгновенно улетучились, как только я увидела его невесту. И тем не менее, после того как он застал меня за попыткой освободить вас, он отвез меня купаться. Почему он так поступил?

– Ты хочешь сказать, что сам он не получил от этого никакого удовольствия?

– Он мог бы получить это удовольствие где угодно. Ему незачем было возить меня на озеро.

– Ну, вот видишь! Этот человек околдован тобой, и это навряд ли изменится.

– Околдован? Нет, это я околдована. Я знаю, что рано или поздно все равно возненавижу его, но лучше бы это случилось рано. Я хочу, чтобы он поскорее женился и охладел ко мне.

Услышав в ее голосе сердитые нотки, Торольф улыбнулся, а потом, когда она нахмурилась, не выдержал и расхохотался.

– Мне жаль твоего сакса, женщина, честное слово. Охладеть к тебе? Хвала Одину, похоже, что все как раз наоборот. Когда ты охладеешь к нему, будем надеяться, что это не разобьет ему сердце.

Кристен фыркнула, представив себе Ройса с разбитым сердцем, а потом тоже звонко рассмеялась. Все это действительно было нелепо, но она была благодарна Торольфу за эту попытку поддержать ее.

Такой ее и увидел Ройс, когда появился в дверях – сидящей чуть ли не на коленях у Торольфа, держащей его за руку и весело смеющейся вместе с ним. Его первым побуждением было оторвать ее от него и избить молодого викинга до полусмерти, но он поборол себя. Он забыл, как эти викинги относятся к ней.

Тишина, воцарившаяся в комнате, заставила Кристен повернуть голову, чтобы узнать, в чем дело, и она чуть не застонала.

– Наверное, я слишком долго задержалась здесь.

Торольф крепче сжал ее руку, когда она попыталась встать.

– Он войдет сюда, чтобы увести тебя? Этот вопрос встревожил ее.

– Ты только взгляни на него. Уверяю тебя, он не в лучшем расположении духа. Ты что, хочешь, чтобы он выволок меня отсюда за волосы?

– Просто я размышлял, что произойдет, если он попытается это сделать.

– Торольф! – воскликнула она, догадавшись наконец, что он задумал.

– Мы можем захватить его, Кристен, – тихо сказал он, не спуская глаз с Ройса. – В качестве заложника он устроит нас не меньше, чем король. К тому же здесь они не смогут осыпать нас стрелами, чтобы заставить отпустить его.

Все ее существо восставало против этого, но она попыталась спокойно урезонить его.

– Я хорошо знаю его, Торольф. Выслушай меня. Для него самое главное – безопасность его людей. Он вбил себе в голову, что если вы вырветесь на свободу, то обязательно устроите резню. И его уже невозможно переубедить. Он пожертвует своей жизнью, но не отдаст приказа освободить вас.

Но Торольф рассуждал по-другому.

– Если его жизни будет угрожать опасность, стражники его не послушают.

– Говорю тебе, ничего из этого не выйдет!

– А твой кузен с этим не согласен. Взгляни на него, Кристен. Оутер уже, по-видимому, пришел к тому же выводу, что и я. Если твой сакс настолько безрассуден, чтобы кинуться сюда за тобой, он полностью заслуживает всего, что за этим последует.

Господи, она готова была возненавидеть Торольфа за то, что он заставлял ее выбирать между ними. Если она сейчас выбежит, отсюда, никто не сделает попытки ее остановить, но она лишит своих друзей возможности обрести свободу, и никто не знает, появится ли у них когда-нибудь еще такой шанс. Если же она останется… если она останется, то велика вероятность того, что Ройс погибнет.

Заметив мучительную нерешительность на ее лице, Торольф догадался, о чем она думает. Он выпустил ее руку, которую до этого крепко держал, предоставив ей тем самым полную свободу выбора, и очень тихо он проговорил:

– Мы не станем убивать его, Кристен. Нам это совершенно невыгодно.

Но его уверения уже не имели значения. У нее больше не было выбора, поскольку терпение Ройса истощилось. Вместо того чтобы закрыть дверь и попытаться другим способом заставить ее выйти из сарая, высокомерие – проклятое, глупое высокомерие – заставило его направиться прямо к ней. У него был такой вид, словно он находился в своем зале в окружении преданных слуг. Спокойно, не спеша он уверенно сокращал расстояние между ними.

Оутер, по-видимому, не мог поверить своим глазам. Он хотел увидеть, как поступит Ройс, но теперь, когда он сделал то, чего от него меньше всего ждали, Оутер просто растерялся. Торольф, видимо, разделял его сомнения, потому что поднялся с пола, потянув за собой Кристен, и выражение его лица было уже не таким уверенным. В то же время Кристен почувствовала, как он снова сильно сжал ее руку. Он все еще собирался осуществить свой план и попытаться захватить Ройса. И она не могла предупредить Ройса, потому что это только ускорит развязку, так как сейчас он уже находился среди них.

По природе викинги были очень суеверными. Мужчинам, не решавшимся ступить на корабль, который они знали вдоль и поперек, без того, чтобы сначала не принести жертвы своим богам, смелость Ройса показалась чистым сумасшествием Это несколько ослабило их решимость и позволило ему беспрепятственно пройти между ними, причем никто не сделал ни одного движения, чтобы остановить его. Однажды он уже проделал это, и тогда они тоже не могли поверить своим глазам, хотя в тот раз их окружали его люди, держа луки наготове. Но сейчас, один, с мечом, все еще покоившимся в ножнах, с голыми руками…

Ройс подошел к Торольфу и Кристен и остановился напротив них. Торольф выпустил ее руку. Она рассчитывала, что Ройс теперь схватит ее и потащит за собой к выходу. Выражение его лица казалось почти дружелюбным, но она-то знала, что он должен быть в бешенстве, чтобы отважиться на подобный поступок.

• Предыдущая
• 61/80
• Следующая