Пылающие сердца (Пламя сердец) - Линдсей Джоанна - Страница 41

• Предыдущая
• 41/80
• Следующая

– Я предупреждала тебя. Он еще слишком мало знает тебя, чтобы доверять. Подожди немного. Ида стояла у нее за спиной. Кристен даже не повернулась к ней. Она крепко сжала пальцы в кулак, чтобы унять дрожь, и усилием воли взяла себя в руки. Ярость улеглась, осталось лишь презрение.

– Пока я буду ждать, у меня на ногах появятся шрамы от кандалов! Ну и прекрасно. Другого я и не заслуживаю за то, что проявила слабость к своему врагу. Я приму эти шрамы как возмездие за свой грех!

– Возмездие за грех?! Господи, ты говоришь как христианка! У вас что, тоже есть священники, и ваши боги посылают вам возмездия за грехи?

Кристен ничего на это не ответила, лишь холодно спросила:

– Мы закончили на сегодня?

– Да.

Ида наклонилась, чтобы отстегнуть цепь, которой Кристен была прикована к стене, а заодно сняла и кандалы, чтобы девушке было легче подниматься по лестнице. Ей стало жаль Кристен, потому что она понимала, как это нелегко, когда тебе отказывают в доверии.

– Ну что ж, пошли, – с нарочитой резкостью сказала Ида.

Она направилась вперед, не оглядываясь, так как знала, что без оружия и заранее продуманного плана Кристен не решится бежать. Но, как и прежде, Кристен остановилась возле своей двери, хотя Ида продолжала идти дальше. На этот раз, однако, едва она вошла в свою комнату, как резко остановилась. Комната, и прежде не перегруженная излишней мебелью, теперь была совершенно пуста. Кристен почувствовала, как Ида подошла к ней сзади.

– Что все это значит? – гневно спросила она.

– Милорд ничего не говорил мне по поводу твоих цепей, Кристен, но он предупредил, что ты больше не будешь использовать эту комнату. Единственная кровать, которая тебе предоставляется теперь, – его.

– Вот как? – Кристен презрительно рассмеялась. – Что ж, тогда я предпочту спать на жестком полу.

– Он разозлится.

– Ты думаешь, меня это волнует? – оборвала ее Кристен.

Ида отправилась к Ройсу, чтобы сообщить ему о происшедшем. Кристен не шевелилась, пока не услышала, как щелкнул замок. Не стоило и рассчитывать, что Ида забудет запереть дверь, особенно сейчас, когда Ройс находился внизу и она могла взять любое оружие из его комнаты, хотя девушка и сама не знала, что стала бы с ним делать.

Кристен отошла к дальней стене и, усевшись на пол, стала ждать.

Когда Ройс открыл дверь, Кристен сидела прислонившись спиной к дальней стене и согнув ноги в коленях, чтобы иметь возможность при необходимости быстро подняться. Она поняла, что он не злится, по крайней мере пока. Но в любом случае у него был не слишком довольный вид.

Он только что принял ванну, и на нем была надета лишь белая туника с длинными рукавами и накидка, похожая на ту, которую дали Кристен после мытья, только его накидка, падавшая складками почти до пола, была сделана из тончайшего белого льняного полотна и оторочена по краям зеленым шелком. Белый цвет очень шел к его темным волосам и загорелой коже.

Если бы она не была так зла на него, то сейчас затаив дыхание следила бы за тем, как при ходьбе края накидки расходятся, открывая его голые ноги. Но она не сводила глаз с его лица, ярко освещенного пламенем длинной свечи, которую он держал в вытянутой руке, пытаясь лучше рассмотреть Кристен в темноте.

– Ида рассказала мне, почему ты снова здесь, а не там, где тебе следует быть. Я хочу знать, с чего ты решила, будто тебе позволяется теперь разгуливать по дому без кандалов. Я ничего не говорил тебе об этом.

Кристен была горда тем, что ее голос не дрогнул, и ответ прозвучал совершенно спокойно:

– Все очень просто, сакс. Ты знаешь, почему я отказывалась делить с тобой постель всю прошедшую неделю. Тем не менее вчера ты оставил меня в своей комнате на всю ночь. По глупости я предположила, что, раз ты так поступил, значит, решил смягчить наложенные на меня ограничения.

– Ты права, – коротко сказал он. – Это действительно глупое предположение. Я уже объяснил тебе, почему ты должна носить кандалы. Я также предложил тебе на выбор другие решения.

Услышав, как он сам подтвердил ее худшие опасения, Кристен взорвалась:

– Я плюю на твои решения! Я буду носить твои проклятые кандалы, но не желаю больше иметь с тобой ничего общего! Я не могу терпеть твои ласки в придачу к цепям!

Ройс медленно направился к ней. Она настороженно поднялась с пола, но на расстоянии вытянутой руки от нее он внезапно остановился.

– А я думал, что ты сильнее, женщина. Кристен аж задохнулась от возмущения – так ее задели его слова.

– У меня достаточно выносливости, милорд. В молодости мой отец провел какое-то время в плену. Моя мать также побывала в рабстве. Я такая, какой меня сделали мои родители, и не была бы достойна их, если бы не сумела мужественно переносить все тяготы плена. Я рассматриваю свое теперешнее положение как справедливое наказание за то, что пошла против воли родителей и уплыла с братом. Я могу проявить выносливость, Ройс. Но есть предел тому, что я готова безропотно терпеть. Впредь оставь меня в покое, и у тебя не будет со мной никаких проблем.

– Я не могу, – просто ответил он. – И ты сама не хочешь, чтобы я оставил тебя в покое, Кристен.

– Это не правда. Я больше не хочу тебя. Ему вовсе не понравилось то, что он услышал, и это было видно по тому, как плотно сжались его губы и вспыхнули непокорным блеском зеленые глаза.

– И ты можешь говорить это после вчерашней ночи?

– Да.

– Лгунья. Ты все еще хочешь меня, и я могу доказать тебе это.

Кристен лишь фыркнула в ответ на этот вызов.

– Упрямство – один из моих недостатков, унаследованных от матери. Однажды, поссорившись с моим отцом, она отказалась разговаривать с ним и не сказала ему ни одного слова в течение месяца. А ведь они страстно любят друг друга. Возможно, я все еще хочу тебя, Ройс, потому что меня влечет к тебе, и я ничего не могу с этим поделать. Но ты никогда не услышишь, чтобы я признала это, и никогда я не стану отвечать на твои ласки, потому что когда ты заковываешь меня в цепи, то тем самым даешь мне понять, что я для тебя ничто и ты не испытываешь ко мне никаких чувств. Я хочу большего от мужчины, которому отдаюсь. Мне нужно больше, чем просто страсть.

– Значит, ты готова лишить нас обоих этой радости?

Горькое разочарование охватило Кристен, и она на мгновение закрыла глаза. Что она рассчитывала услышать в ответ? «Я люблю тебя, Кристен. Конечно же, я испытываю к тебе самые сильные чувства. Как можешь ты в этом сомневаться?» Идиотка! Она никогда не дождется от него таких слов.

Она открыла глаза и увидела, что его губы были все еще плотно сжаты. Но на его виске нервно пульсировала жилка. Его пальцы сжались в кулак, темные густые брови сошлись на переносице, а глаза превратились в узкие зеленые щелки. Наконец он разозлился. Это хорошо. По крайней мере, теперь он хоть отчасти разделял ее чувства.

– Отвечай, женщина!

– Да, милорд. Я готова лишить нас обоих этой радости.

– Черта с два! Я дал тебе высказаться. А теперь послушай меня. Буду я брать тебя или нет, зависит лишь от меня, но не от тебя. На какое-то время я согласился предоставить тебе решать самой, но это было ошибкой, а я привык извлекать урок из своих ошибок. Когда я дал тебе свободу выбора, то тем самым навел тебя на мысль, что ты имеешь право на выбор. Но это не так, Кристен. Я твой хозяин. Твоя жизнь, твое тело, твои мысли – все это мое.

Кристен пришла в ярость от его бессердечности.

– Никогда! Ты мой хозяин, это верно, потому что ты можешь убить меня, продать, изнасиловать, сделать со мной все, что пожелаешь. Однако так будет не всегда, потому что если ты меня продашь, или я убегу, или меня похитят у тебя, тогда ты уже не будешь моим владельцем. Но я не твоя! Ты можешь так думать, если тебе это нравится, но, коль скоро я не хочу быть твоей, это слово теряет смысл. Чтобы по-настоящему принадлежать человеку, нужно любить его. Я буду принадлежать тебе лишь тогда, когда не захочу расстаться с тобой или буду стремиться вернуться к тебе, если нас все-таки разлучат.

• Предыдущая
• 41/80
• Следующая